Мой путь к мечте. Автобиография великого модельера - Томми Хилфигер

Итак, я находился в Лос-Анджелесе, создавая модели для Tattoo of California, но мои мысли витали в другом месте.

Как-то раз, в 1983 году, когда я работал в Лос-Анджелесе, моя приятельница Мидж Фрейзер, закупщик из сети универмагов Broadway Department Stores, позвонила и спросила:

— Ты когда-нибудь был у экстрасенса?

Я ответил ей, что не был.

— Ты бы хотел посетить сеанс?

А почему бы нет? Я по натуре скептик, но, вероятно, это могло быть забавно.

Мы поехали в Палм-Спрингс, в дом Цвии Холмс, израильтянки, которая усадила меня за свой кухонный стол и приготовила мне кофе по-турецки. «Выпей, а затем переверни чашку вверх дном», — сказала она. Я сделал, как она велела. Цвия говорила с довольно сильным акцентом. Она посмотрела на меня и спросила: «Тебя не беспокоит твоя левая нога?»

— Нет.

Но она не ошиблась! Когда мне было семь лет, моя мать отнесла кусок стекла от разбитого журнального столика в подвал и положила возле мусорного бака, а не выбросила тем же вечером. Я бегал там, играя в ковбоев и индейцев, наткнулся на этот зазубренный край и раскроил себе ногу. Море слез. Мама обернула порез тканевым подгузником — в доме всегда был грудной ребенок — и повезла меня в больницу, где работала. Когда сняли ткань, нога оказалась расколота, как бревно. Помню лужу крови и наложенный шов из полусотни стежков. С тех пор левая и правая нога у меня были неодинаковыми. И хотя у меня остался большой шрам, я не вспоминал об этом годами. Цвии каким-то образом это стало известно.

— Ты женат, не так ли? — спросила она.

— Женат.

— Твоя жена индианка? — поинтересовалась она.

Я ответил, что нет. Но мне было не по себе, потому что Сюзи в тот момент находилась в Индии, где разрабатывала собственную линию одежды.

— Хорошо, видимо, мне показалось… Ты из многодетной семьи, верно?

— Да.

— Твоя мама невысокая?

— Да.

— И ты не очень-то ладишь с отцом, не так ли?

Теперь я начинал верить. Мидж ничего не знала о моей семье.

— Вижу, ты имеешь отношение к одежде и моде.

«Мидж, должно быть, сказала ей», — подумал я тогда. Позже Мидж клялась мне, что ничего не говорила.

Цвия сказала: «Вижу, ты станешь очень успешным». Ну, мне было приятно это слышать, потому что я чувствовал это сам.

И добавила: «Между тобой и другим моим клиентом есть какая-то связь, но не могу понять ее суть. Ее зовут Розен. Ее муж — человек, который стоит за джинсами Calvin Klein. А еще вижу много документов. Множество документов в твоей жизни».

Это прозвучало жутко. Определенно.

Я вернулся в Нью-Йорк, и на следующий день мне позвонила хедхантер Вивиан Дэрроу:

— Знаю, у вас в работе несколько дизайн-проектов, но я ищу дизайнера для бренда Calvin Klein.

— Что?

— Им нужен человек для дизайна линии повседневной и джинсовой одежды.

— Это я. Вы попали в точку!

Интервью проводили Боб Суслоу, который, прежде чем стать президентом фирмы Calvin Klein, был президентом Saks на Пятой авеню, и сам Кельвин. Встреча с ним взволновала меня; он находился на этапе становления в качестве, пожалуй, самого влиятельного американского дизайнера на тот момент. Он был вежлив, но, разумеется, не был заинтересован в каких-либо глубоких разговорах о моей философии или моем опыте конструирования одежды. По нескольким словам, которыми мы обменялись, я мог заключить, что джинсовая и повседневная одежда не были приоритетом его бизнеса. Он был сосредоточен на более изысканной продукции — коллекции духов и ее продвижении. Думаю, он просто хотел посмотреть на меня и счел, что я подхожу им. Мы с Бобом некоторое время говорили о бизнесе, а затем меня представили директору по дизайну, Честеру Вайнбергу, с которым мы сразу нашли общий язык.

Я испытал трепет, когда мне позвонили и сообщили, что я принят на работу. «Великолепно!» — других слов у меня просто не нашлось. «Первое, что вы должны сделать, — это отправиться в Гонконг на следующей неделе, — сказали мне. — Мы разрабатываем целую линию, и нам нужен специалист, который бы курировал ее!» Я разволновался не на шутку! И позвонил Цвии, чтобы поделиться новостью. Ее реакция меня озадачила. Уж не знаю, чего я ожидал. Она могла быть довольна собой, могла быть одухотворенной, спокойной и удовлетворенной своим предвидением. Вместо этого она заявила:

— Не так скоро.

— Что вы имеете в виду? — Я подумал, может, она позвонила и рассказала своей другой клиентке о нашей встрече, а та потом поделилась информацией обо мне с мужем, и это как-то повлияло на исход дела. Но нет.

— На подходе есть нечто получше.

Теперь я узнал, что она точно была сумасшедшей. Могло ли существовать что-то получше? Я буду работать на одного из моих кумиров, учиться у него, прежде чем открою собственное дело. Мне надоели устаревшие, банальные операции; я хотел профессионально расти и стать сильным. Жаждал доказать Кельвину Кляйну и всем остальным, что действительно разбираюсь в моде. К тому же мне предложили большую зарплату.

— О чем вы говорите?

— Не знаю. Просто вижу много бумаг. Не соглашайся на эту работу.

Очевидно, она ненормальная. И сказал:

— Я уже согласился.

Вокруг Сюзи и меня возникла небольшая шумиха. Нью-Йоркский универмаг Abraham & Straus удостоил меня награды «Американский дизайнерский дух» как одного из многообещающих американских дизайнеров. На церемонии Сюзи произвела фурор в наряде от Шанель, матросской соломенной шляпке с низкой тульей и узкими полями и ювелирных изделиях от Шанель, а я был в смокинге. Наши фотографии появились в газете New York Post и журнале Women’s Wear Daily. Том Куртин и мистер Моос завершали подготовку контракта с Кельвином. Я мог покинуть Click Point и Tattoo и зарабатывать свыше двухсот тысяч долларов в год!

Затем, в 1984 году, познакомился с Моханом Мурджани. В 1982 году, находясь в Гонконге по заданию Click Point, я познакомился с индийской семьей Харилелас, занимавшейся швейным бизнесом. Дэвид Харилелас представил меня Бину и Депу Мурджани, которые также входили в этот бизнес.

Группа Мурджани была внушительной. Они владели брендом Gloria Vanderbilt Jeans, в то время одной из самых продаваемых джинсовых марок в мире.

Бина и Депу настаивали, чтобы я встретился с их братом Моханом.

Мохан был ростом около метра семидесяти пяти сантиметров, на вид лет сорока, аккуратный, красивый, усатый мужчина, приятный в общении. Мы сразу нашли общий язык. Он сказал: «Наслышан о вас». Он спросил, чем бы я хотел заняться, и я ответил, что моя мечта — в конце концов запустить собственную линию одежды.

— А чем вы занимаетесь сейчас? — спросил он.

— Я только что устроился