Закон Призрака - Дмитрий Силлов

Но, понятное дело, сейчас было не до писанины. Трое сталкеров вынырнули из дыма, а за их спинами недоуменный рев монстра уже превратился в яростный вой хищника, упустившего добычу.

Больше от меня ора не требовалось. Теперь мы все бежали вперед, в темноту, слабо рассеиваемую тусклыми потолочными лампами, а позади нас ревело чудовище, яростные вопли которого становились тише с каждым поворотом коридора.

Наконец мы остановились, тяжело переводя дух. Тащить на себе килограммов двадцать амуниции и при этом нестись со спринтерской скоростью – занятие не из легких. Тяжелее всего пришлось Дальнобойщику, несшему на себе два огнестрела. Мне – проще. Два ножа всяко легче автомата, который я в суматохе так и не успел подобрать.

– Вроде оторвались, – прохрипел Призрак.

– Типа того, – сказал я, дергая себя за вывихнутый палец. Послышался легкий хруст. Больно, блин! Но что делать. Распухнет сустав, конечно, и ныть будет где-то с неделю, но это терпимая боль, переживу. Сейчас о другом думать надо. Я щелкнул выключателем фрнаря – и присвистнул.

М-да, и оторвались, и остановились мы вовремя.

Прямо перед нами был провал в полу. Реальная пропасть, смахивающая на прямой путь в ад. Еще с десяток шагов, и все мы летели бы вниз, навстречу неминуемой гибели, – если луч мощного ксенонового фонаря, сфокусированный в точку, теряется в темноте пропасти, значит либо глубины той пропасти сто процентов хватит для превращения человеческого тела в лепешку, либо на дне провала находится неведомая аномальная пакость, поглощающая свет…

– Бережет тебя Зона, Снайпер, – усмехнулся Призрак. – И нас с тобой заодно. Ладно, парни, давайте-ка посчитаем патроны. Чует мое сердце, что после нашей маленькой заварушки с той гигантской хренью, у нас с боеприпасом не все в порядке.

– Правильно чует, – хмуро сплюнул в темноту Мастер. – У меня от силы треть магазина осталась. Несколько секунд не хватило той твари. Ждала, мля. И если б не дымовуха Снайпера…

– Я пустой, если не считать двух патронов для винтовки, – просто сказал Дальнобойщик. – Думал автомат бросить, все равно магазин пустой, но жалко.

– Угу, – мстительно сказал Мастер. – Из-за двух патронов такую дуру с собой таскать – это что-то с чем-то. А глушаки, небось, не бросил. С учетом того, что глушить нам нечего, все это очень нужные и полезные вещи.

– Никто не знает, что пригодится в будущем, – пожал плечами Даль. – Поэтому хорошие вещи лучше иметь при себе. Чисто на всякий случай. Барахло – это то, что выбросил за ненадобностью, а через час оно может тебе жизнь спасти. А у тебя его уже нету…

– Нашли время спорить за жизнь, – проворчал Призрак, отсоединяя магазин своего автомата и выщелкивая в ладонь оставшиеся патроны. – Блин, восемнадцать штук. На, Даль, держи половину, чтоб хоть примерно у нас боеприпаса одинаково было – если это, конечно, можно назвать боеприпасом. А ведь реально свезло нам, чудом ушли от той твари… Снайпер, а может, ты ходячий артефакт удачи с уникальной функцией вытаскивать нашего брата из полного дерьма?

– Когда в Зоне у тебя боеприпасов навалом – или на Большой Земле денег, например, – то с удачей всегда проще договориться, – хмыкнул я. – А вот когда у нас на четверых всего-то от силы один магазин наберется, то, боюсь, удача может отвернуться. Она ж женского рода, зачем ей связываться с неудачниками?

– Это да, – вздохнул Даль.

– Вспомнил чего? – поинтересовался Мастер.

– Отстань, – нахмурившись, отмахнулся бородач. – Без тебя тошно.

– Ясно, – понимающе кивнул Мастер. – Дела сердечные – они такие.

И сам чего-то приуныл. Впрочем, что значит «чего-то»? Когда ты оказываешься в сердце Зоны без патронов, а соответственно, без надежды выбраться живым, хочешь не хочешь, а настроение капитально испортится у кого угодно.

Включая меня, кстати. Два ножа – это, конечно, лучше, чем вообще без оружия, но если разобраться, очень немногим лучше. Да и ситуация не располагает к поднятию настроения: впереди провал, который не перепрыгнуть, позади – гигантская тварь, которая наверняка сейчас уже прочихалась от дыма и скоро начнет догадываться, куда подевался ее роскошный обед. Более чем вероятно, что с нюхом у нее все в порядке, как и у большинства хищников Зоны, поэтому вывод насчет нашего ближайшего будущего получался крайне неутешительным.

В сердцах я пнул ногой бетонную стену тоннеля… и от неожиданности отпрыгнул назад, когда стена, казавшаяся монолитной, вдруг рухнула вниз, подняв облако пыли, похожее на стаю янтарных мошек, кружащихся в свете фонаря.

– Вот ведь ёксельнах, – удивленно выдохнул Мастер.

– Ничего удивительного, – мрачно промолвил Призрак. – Радиация постепенно разрушает даже бетон, и лишь вопрос времени, когда Саркофаг рухнет, а ядерное топливо, оставшееся в его сердце, опустится вниз под весом руин и отравит грунтовые воды…

– Ну, как ты верно заметил, это вопрос времени, – сказал я, осторожно просовывая голову в пролом и светя фонариком в темноту. – А нам бы пока желательно попробовать отсюда выбраться…

Луч, обшаривающий помещение, уткнулся в какую-то массу неопределенной формы с металлическим блеском на боках, и я вновь невольно присвистнул. Правильно говорят, что беда не приходит одна. Только-только получили мы надежду на спасение, и вот тебе раз… Поманила судьба-шалунья пальчиком, мол, вот он выход. И тут же оказалось, что выход тот ведет туда же, к неминуемой смерти, но только другим путем.

– Что там? – нетерпеливо поинтересовался Мастер.

– Подреакторный зал, – сказал я, успев обшарить лучом мощного фонаря все помещение и понять, куда мы попали. – Единственный вход в него завален. А в углу – Слоновья нога.

– Что за нога?

Мастер тоже сунул голову в пролом.

– Ох ты, мать твою… за ногу.

Там, в глубине помещения, светилась ирреальным зеленоватым светом знаменитая «Слоновья нога» – натек с черной, блестящей поверхностью, получивший название за свою форму. Я где-то читал, что по своему составу это была стекловидная масса, состоящая из расплавленного бетона и ядерного топлива. На выходе получилась самая настоящая аномалия, с виду похожая на застывшую лаву. В 1986 году, сразу после Чернобыльской аварии, мощность экспозиционной дозы на ее поверхности составляла около пятнадцати тысяч рентген в час.

Говорят, что со временем фон «ноги» не снизился, а наоборот, начал повышаться, словно она вбирала в себя всю радиационную «грязь» Зоны. Даже невысыхающие лужи вокруг нее светились ядовитой «зеленью», что уж говорить о самой аномалии, приближаться к которой было чистым самоубийством.

– И что делать? – поинтересовался Дальнобойщик, тоже успевший заглянуть в зал.