Право на нас - Марина Анатольевна Кистяева

Сердце ушло в пятки. И главное - рядом же пешеход! Знаки висят.

Не успела она послать лучи добра водителю, как пассажирская дверь распахнулась.

-Тоня!

Знакомый до боли голос вверг её в смятение. В груди тотчас вспыхнула привычная тревога. К ней подлетел Артамонов. Взлохмаченный, с темными кругами под глазами.

- Привет. Вот так встреча.

Да уж. Встреча так встреча.

В машине сидел незнакомый парень. Тоня интуитивно огляделась. На улице было многолюдно. Это хорошо. Присутствие других людей давало толику спокойствия.

- Я думала, ты уехал, - растерянно выдала она, отмечая перемены, произошедшие с парнем. Что-то он совсем похудел.

- Последний рейс... Мать собрала какие-то там коробки, ба соленья передала, как будто я без них сдохну от голода. Едим и тут ты. Я охренел, если честно.

Он улыбнулся. И от его улыбки повеяло каким-то шальным счастьем. У Тони что-то защемило в груди. Таким он нравился девчонкам.

- Понятно. А я за Кнопкой.

- Догадался уже. Тонь...

Девушка напряглась. Сейчас что-то последует, сто процентов.

- Можно я обниму тебя? На прощанье? Поцеловать ты себя так и не дала. Дай хоть потискаю.

Он говорил почти ласково. Почти игриво, как свойственно молодежи.

И Тоня кивнула. Как бы сказала её бабушка - пусть идет с миром.

Глава 23.

С раннего утра пятницы Тоня нервничала.

- Мне не нравится твой настрой, дочь. Давай попробуем ещё раз поговорить с Барановым. Мама поставила перед ней тарелку с яичницей.

- Есть же какой-то выход. Ты не обязана ездить к Богдану.

- Мам, - начала Тоня, не зная, как правильнее сформировать дальнейшую мысль.

Нина Михайловна остановилась у стола и более пристальнее посмотрела на дочь.

- Он тебе понравился?

Глагол прозвучал в правильной форме.

А ещё, кажется, все вокруг сговорились и постоянно озвучивали данный вопрос.

- Мам не знаю... честно, не знаю.

- Ребёнок, мне меньше всего хотелось, чтобы ты из чувства благодарности сорвалась...

- Сорвалась?

- У вас же ещё ничего не было?

- Мам!

Но этот раз возмущение окатило Тоню с головы до ног. И по спине прокатился жар.

- Что "мам”? - внезапно Нина Михайловна с грохотом отодвинула стул и села максимально близко к дочери. - Вот что? Я до сих пор не могу поверить, что это происходит с нами! С тобой, Тоня. Что взрослые мужики используют тебя в своей игре! И что я, твоя мать, не в состоянии тебя защитить!

В глазах женщины появились слёзы. Она ьыстро взяла себя в руки и провела ладонями по лицу.

- Это надо прекратить. Надо связаться с другими адвокатами, с прокурором, с...

- Мам я прошу тебя ничего не надо! - поспешно возразила Антонина, помня, как жестко с ними разговаривал Варанов.

И с какой лёгкости он забрал маму с Кнопкой к себе.

Баранову что-то надо было от Богдана. Для достиженияИели он использовал её.

Неужели она настолько сильно нравится Богдану? Но откуда об этой симпатии знает Варанов? Если он только тщательно не следил за жизнью сына со стороны.

Тогда многое становилось понятнее.

Тоня приложила все усилия, чтобы успокоить маму.

День в универе пролетел быстро. К ней подошли Андрей с Демьяном и попросили передать "привет" Богдану.

- Будет возможность - пусть нам звякнет.

Со связью у Богдана тоже было не всё определенно. У него был доступ к многим спутниковым каналам, он общался с адвокатом. Но телефона как такового в наличии не было.

Еще одни выходные...

И чем они будут заниматься? Снова петтингом?

Как далеко на этот раз зайдёт Богдан? И как далеко она позволит зайти.

Эти вопросы не давали покоя Тони с четверга. Ещё Варька и мама подлили масла в огонь. Щедро этак плеснули.

Нравился ли ей Богдан? Тоня снова и снова прокручивала этот вопрос в голове. Ещё вчера бы она ответила, что нет.

"Вчера" тут подразумевалось, что брался не конкретно вчерашний день, а в целом.

Она постоянно думала о нём. Вспоминала.

Он продолжал заботиться о ней из СИЗО. Его друзья по-прежнему её оберегали, хотя Артамонов уже не учился в универе. Человек шаг за шагом доказывал свою симпатию.

Не просто заявил, что она ему нравится и априори теперь должна обратить на него внимание.

Он действовал иначе.

Правильно.

Ещё Тоня спрашивала себя, могли бы они избежать трагедии - драки и последствий, прими она предложение Богдана о помощи.

Сегодня всё было иначе. Это была та правда, которую не скроешь от себя.

Она чувствовала себя иначе и отношение к поездке было другое.

Может, магнитные бури или вспышки на солнце?

А ещё было ощущение что они с Богданом смогут прийти к компромиссу. Или будет какая-то новость. Что-то важное.

Было бы неплохо, если бы Богдан договорился с отцом и Тоне больше не пришлось бы ездить. Или что ещё лучше, он бы сообщил ей дату суда или то, что его отпускают.

Мало ли... Откуда ей знать, на что способен Варанов?

Больше всего ей хотелось, чтобы Богдана выпустили. Пусть он будет на свободе. Пожалуйста!

А она...

Она, возможно, даст им шанс.

Последняя мысль была настолько шальной, что Тоня усмехнулась.

Докатилась. То, ей никто не нужен, то она собирается дать шанс Богдану.

Теперь она не верила, что его посадят.

Большие дяди решают свои дела.

Он ее ждал.

Это не было неожиданность. Но отчего мышцы лона странно поджались, когда Богдан устремился к ней.

- Пришла, - выдохнул он, подхватывая ее за талию и поднимая над землей.

- Ай! - она не то, чтобы испугалась. Просто не ожидала.

Он, продолжая удерживать ее на весу, пронес в комнату и усадил прямиком на стол.

- Я, пиздец, как по тебе соскучился. Рыжая, - выдохнул он, опаляя ее темным взглядом.

- Не ругайся, - попросила Тоня.

- Не буду.

Встреча была максимально странной. Как и поведение обоих.

От Богдана пышало тем самым матерным выражением. Чисто мужская аура сносила. Хорошо, что Тоню усадили на стол, ноги бы сто процентов отказали держать. Слабость прокатилась по крови.

Да что с ней такое?

Неужели и она... соскучилась? Маленькую толику, совсем чуть-чуть.

По человеку можно скучать, даже не будучи в интимных или романтических отношениях.

Тоня прислушалась к себе. К своим ощущениям. Она впервые позволила себе окунуться в восприятие Богдана, как мужчины. Как человека, которого могла видеть рядом с собой.

Она больше не боялась его. Сегодня - нет.

И он медлил... Она