Менжинский - Теодор Гладков

Обо всем этом Менжинский подробно рассказал в письме к Покровскому от 21 декабря 1910 года.

О положении дел в школе и о своих отношениях с руководителями школы и преподавателями он в том же письме писал:

«Чувствую, чувствую вину свою — до сих пор не написал вам ни строчки, так что вы могли бы думать, не поглотили ли меня львы в болонской пещере. Но здешние львы совершенно непричастны и валить на них не приходится. Они оказались такими смирными и кроткими, такими слинявшими и подмокшими, что гораздо более напоминают мокрых куриц, безнадежно сидящих на яйцах, — что из этих яиц вылупится: ленинцы, впередовцы, меньшевики или анархисты — никто не знает и даже пресловутый кумир А. А. [Богданов] не может открыть потайной двери в будущее, смутное и чреватое разными сюрпризами для лекторов… О вас ни слова, есть на свете М. П. [Михаил Покровский] или нет, судя по их отношению, как будто бы и нет, а вот ученики вами интересуются. О моей статье[8] молчание, как и о всех прочих неприятных предметах. Внешняя любезность умопомрачительная… Нат. Б−а [Наталья Богданова, жена А. А. Богданова] предложила мне остановиться… вместе co всеми, а раз я пришел на полчаса раньше начала утренних занятий, и она предложила мне выпить чаю или кофе… но я отказался от этого любезного угощения и от общего пайка. Знаете, пить, есть, а потом и отплатить Сашке [А. Богданову]… неблагодарностью. Но это музыка будущего…

На курс мой они дали 8 лекций, и я прочту его в конце болонского сидения, когда буду лучше знать учеников… С лекторами же отношения чисто внешние, никаких частных разговоров, посмотрим, что последует за печатной полемикой. Новые комбинации с Троцким, по-видимому, придали им мало бодрости, так как они не уверены ни в учениках, ни в своих. У них какие-то нелады с Аркадием. Луначарский дал мне прочесть его последнее письмо, где я прочел только первые полторы страницы, заявив, что к организационным делам я не желаю иметь никакого отношения… Об А. А. [А. Богданове] не успею сейчас ничего написать, вид у него крайне жалкий, держится он особняком… но [этот] тип умеет и гонорий сделать опорой своей полит[ической] позиции.

Крепко жму вашу руку. В. Менжинский».

В свете всех этих фактов и особенно письма Менжинского к Покровскому из Болоньи в Париж нельзя Менжинского и Покровского ставить на одну доску с вдохновителями и организаторами фракционной группы «Вперед».

Известно, что и Ленин не ставил всех впередовцев на одну доску. Ведя бескомпромиссную борьбу против Богданова и Базарова, считая их индивидуалистами, людьми, потерянными для партии, Владимир Ильич в то же время прилагал усилия к тому, чтобы переубедить заблуждающихся товарищей, помочь им вернуться на партийные позиции.

Уже в конце 1910 года из группы «Вперед» ушли M. Н. Покровский, А. М. Горький, В. Р. Менжинский и Ф. И. Калинин. В мае 1911 года редакция сборника «Вперед» сообщила, что с настоящего (3-го) номера сборника товарищ Домов (псевдоним M. Н. Покровского) не принимает никакого участия в изданиях «Вперед». В июне 1913 года редакционная коллегия того же сборника, состоявшая из Алексинского и Мануильского, известила, что «А. Луначарский членом редакционной коллегии группы «Вперед» в настоящее время не состоит». В 1913 году группа распалась на два кружка — Парижский и Женевский. Большинство членов этих кружков в 1917 году вернулись в большевистскую партию.

Антипартийная, фракционная группа прекратила свое существование. Один из руководителей этой группы, Луначарский, впоследствии признавался: «Мы были в конце концов только группой партийных интеллигентов, нашедших слабый отзвук среди некоторой части рабочих социал-демократов, находившихся под властью революционной инерции. Вот почему после неизбежного распада и ослабления (последовательный отход самого Богданова, Менжинского, Покровского) мы должны были потерять импульс к самостоятельному существованию».

Порвав идейно и организационно с группой «Вперед», отряхнув, по выражению Покровского, сей прах со своих ног, Менжинский и Покровский сразу же вошли в большевистскую партию.

Но вернемся к «болонскому сидению» Менжинского. Именно Менжинского и Покровского, да еще Алексин-ского Луначарский считал виновниками распада группы «Вперед». Но совершенно по-иному оценивается Менжинский как преподаватель в официальном «Отчете второй высшей социал-демократической пропагандистско-агитационной школы для рабочих (ноябрь 1910 — март 1911 года)», изданном отдельной брошюрой группы «Вперед» в Париже в 1911 году.

Менжинский читал в школе курс основ государственного права (8 лекций) и вел специальные, мы бы теперь сказали — семинарские, занятия по газетной технике. Степинский (Менжинский), говорится в «Отчете», чтобы ознакомиться с индивидуальными особенностями и способностями слушателей, предложил каждому из них написать рассказ на тему «Как я стал социал-демократом». Затем в течение нескольких вечеров они писали небольшие статьи и прокламации: «Взгляд Каутского на легальные возможности и думу в связи с его письмом школе»; «Призыв к организации профессиональных союзов»; «1 Мая»; «О военных организациях» и другие. Этим преследовалась также и другая цель — приучить товарищей письменно излагать свои мысли и выработать стиль. О том, что Менжинскому таким образом удалось узнать способности каждого из слушателей, свидетельствует цитированное выше письмо Менжинского из Болоньи в Париж Покровскому, в котором он писал: ученики «произвели на меня в общем очень приятное впечатление — народ живой и интеллигентный, но особыми знаниями, по-видимому, не обладают».

Чтобы научить слушателей правильно излагать мысли, Менжинский тщательно поправлял каждую работу, затем эти работы читались в присутствии всех слушателей и преподаватель объяснял, почему он сделал те или иные поправки.

Менжинский предложил слушателям разбиться на две группы и каждой группе самостоятельно составить по номеру газеты. Каждая из групп выделила из своей среды ответственную редакцию в составе трех человек, которые должны были тщательно отредактировать все статьи, а также коллективно наметить содержание своего номера. Давалось на все приблизительно две недели. Подготовленные номера обсуждались коллективно слушателями с участием преподавателя.

Преподавательская работа Менжинского в болонской школе не осталась не замеченной царской охранкой. Несмотря на то, что были приняты необходимые меры конспирации (все преподаватели выступай под псевдонимами, всем ученикам были даны новые партийные клички, письма из школы отправлялись в двойных конвертах через Париж и Берлин), охранке удалось установить состав преподавателей и слушателей. В болонской школе охранка имела своего агента-провокатора Сесицкого (ученик «Владимир»), который сумел втереться в доверие организаторов школы и стать помощником секретаря школы. Деятельность школы освещали также агент охранки Случевская и провокатор Бряндинский, агент Московского охранного отделения (жандармские клички Вяткин, Кропоткин). Этот махровый провокатор выдал в 1912 году Московский городской и окружной комитеты партии, собрал и передал охранке сведения о преподавателях и учениках школ в Лонжюмо и Болонье.