Европейский сезон (СИ) - Валин Юрий Павлович

— У меня отличный кондиционер.

Катрин засмеялась.

— Что смешного в хорошем кондиционере? — осведомилась Фло.

— Да, собственно, ничего. Просто забавна твоя наивность. Допустим, утром с тобою в машине на стоянке была бы не я, а отличный вибратор. Ты бы не заметила разницы?

— Кэт, черт бы тебя побрал! Иногда мне хочется взять тебя за ухо и хорошенько потрясти. Ты же сама предложила не обсуждать сейчас наши непристойности.

— Так мы же кондиционер обсуждаем. Что в нем непристойного? Или ты что-то от меня скрываешь? Фло, что там у тебя в кабинете?! Будь искренняя, я все прощу.

Подруга засмеялась:

— Молчи, негодяйка. Поехали в парк. Там рядом приличный ресторанчик, поужинаем.

— Хорошо здесь, — вздохнула Флоранс.

Они сидели на игрушечно легковесной парковой скамье. Тянулись аккуратные аллеи, еще журчал фонтан. Флоранс с удовольствием лизала мороженное. Посетителей вокруг было мало — парк скоро закрывался.

— Не смотри на меня так, — Флоранс не глядя, пихнула подругу локтем. — Это всего лишь мороженное. Не смущай меня, — я, или заплачу, или засмеюсь, но в любом случае закапаю блузку.

— Я просто смотрю, Фло, — пробормотала Катрин. — Когда ты в последний раз была в парке?

— Не спрашивай глупости. Я не помню. Лучше рассказывай дальше свою одиссею, пока нас отсюда не выгнали.

— На чем мы остановились?

— На том, как тебе пробили пулей руку, — мрачно напомнила Флоранс, слизывая последние капли с остатков вафельного рожка.

— Ну, это мы уже проехали. Ничего страшного. Ты же видела, — даже следа не осталось.

— След остался, — да еще какой. Конечно, лучше татуировка, чем шрам. Но, Кэт, что бы было, если бы у тебя под мышкой не висел пистолет, и пуля бы не угодила в него?

— Я бы закончила свой жизненный путь быстро и безболезненно. А ты бы не опасалась бы за свою блузку и свое целомудрие, и спокойно бы трудилась в своем офисе.

— Кэт, — подруга посмотрела на нее, и Катрин увидела, как темные глаза наполняются слезами, — так говорить нельзя. Я больше никогда не смогу спокойно сидеть в офисе, если тебя не будет рядом.

— Извини, я очень глупо пошутила. Можно я тебя поцелую?

— Нельзя. Вон сторож идет.

Подруги вышли из парка. Медленно шли вдоль чугунной ограды. Катрин рассказывала о госпитале, об одиночестве, о тоске по погибшим друзьям-охотникам, о чувстве вины перед бедняжкой Дики. Тогда юная Кошка только училась терять боевых товарищей.

Флоранс тихонько хлюпала носом. Немного она воспряла духом, когда Катрин принялась рассказывать об интрижке с доктором, скрасившим одиночество раненой красотки.

— Значит, ты все-таки не прочь встречаться с мужчинами?

— Хм, Фло, разве я скрывала? Милый док был далеко не первым мужчиной, разделившим со мной постель. Ну, или не постель, а что-нибудь более экстравагантное. Я, знаешь ли, вела довольно распущенный образ жизни. Когда удавалось.

— Ну и прекрасно. Когда мы расставались, я боялась, что ты станешь упорной и принципиальной лесбиянкой.

— Я и стала, — пробормотала Катрин. — Только я уперта исключительно в тебя. Остальное, — так, — неконтролируемые выбросы беспринципной похоти.

— Ой, какие угрызения совести, — Флоранс искоса глянула на подругу. — Кэт, в воскресенье у нас свидание. С мужчинами, я имею в виду. Ты не будешь меня бить?

— Не буду. Я готова к твоим бесчеловечным экспериментам. Только набросай мне шпаргалку что говорить, и всё такое прочее. Обозначь круг задач.

— Ненавижу когда ты говоришь так цинично. Мы просто проведем время в приятной мужской компании. А пока пойдем и поужинаем…

Ресторанчик располагался на тихой улочке с видом на ухоженный парк.

— "Старая заводь" — прочла Катрин. — Подают столетних лягушек во фритюре?

— Не "старая заводь", а "древняя заводь", — поправила Флоранс. — Тебе срочно нужно заняться языком. Подобные ошибки для историка непростительны. Почему ты о лягушках спрашиваешь? Хочешь попробовать?

— Историк я плохой, но лягушек уже пробовала. Правда, не в ресторане, и не столетних. Пойдем, я буду изучать язык Флобера и Бодлера по меню. Меня пустят в таком виде?

Флоранс оглядела подругу с головы до ног — светло-голубая блузка навыпуск, серые прямые джинсы, туфли на низком каблуке.

— Серо и невыразительно. Блузка мятая. Но в ресторан тебя бесспорно пустят. Никто не ждет от туповатых янки приличного вида. Не обижайся.

— Обижаться не буду. Но вообще-то скверно, — я предпочла бы выглядеть серой и невыразительной аборигенкой.

— Определение "серая и невыразительная" относятся к твоему туалету, — уточнила Флоранс. — Сама ты.… В общем, — затеряться в толпе тебе не удастся.

— Вечно у меня такая беда, — вздохнула Катрин. — Пойдем?

Они сделали несколько шагов, но Флоранс внезапно остановилась:

— А ведь ты не хочешь, — обвиняющее сказала она. — Тащишься в ресторан только чтобы сделать мне приятное.

— Хм, — Катрин несколько смутилась. — Я не очень люблю рестораны. По-моему, ты это знаешь. Но нужно же где-то пополнять запас белков и углеводов?

— А как же честность? — тихо спросила Флоранс.

— Есть честность, есть! — Катрин стукнула себя кулаком в грудь. — Но я не могу высыпать всю груду сразу. Мы под ней потонем. Я ведь очень честная девушка, прямо катастрофически.

Флоранс посмотрела на нее, склонив голову к плечу, и сказала:

— Как ты сама говоришь — "фига с два". Хватит гомеопатических доз. Не желаю я чувствовать, насколько тщательно ты дозируешь правду. Будь любезна вывалить все сразу. Иначе мы и за сто двадцать лет не разберемся.

— Но как же искусство компромисса?

— О, его будет много! И все компромиссы будут гласными и открытыми. Произнесенными вслух. Понятно тебе, скрытная девчонка?

— Понятно, мамочка, — Катрин захотелось обнять подругу, но Флоранс предусмотрительно уклонилась.

— Эй, держите себя в руках, леди-дипломат. Какие у тебя были планы на ужин?

— Никаких. Рестораны меня действительно не приводят в восторг, но скептическое отношение не помешает мне сожрать все, что будет предложено. К тому же, я не знаю, — любишь ли ты бретонское рагу?

— При чем тут бретонское рагу?

— Мышка приготовила. Там, насколько я понимаю, и баранина, и бекон…

— Это для меня специально, что ли? — подозрительно осведомилась Флоранс.

— Ну, Мышка пытается нащупать твои гастрономические предпочтения.

— С ума сошли. Единственное мое предпочтение, — это не расплыться в талии. И вряд ли бекон может посодействовать в этой задаче. А куда ты смотришь, Кэт? Хочешь, что бы я разжирела?

— Нет, но мне бы хотелось, чтобы ты чувствовала себя комфортно. Честное слово.

— Вы обе идиотки, — сердито сказала Флоранс. — Неужели жирная и с обвисшими боками я буду чувствовать себя комфортно? Все — поехали. Поужинаем дома, и я поговорю с Найни. Начистоту поговорю.

[1] Савате и шоссон — парижская и марсельская школы боя без оружия.

[2] Фафа — на блатном жаргоне — пожилой человек-маразматик.

Глава 5

Яство бретонской кухни оказался не таким уж отвратительным. Потом Мышка подала кофе. Помешивая ложечкой в чашке, Флоранс решительно сказала:

— Найни, мне бы очень хотелось с тобой поговорить.

Катрин встала:

— Пойду я, пожалуй, повторю спряжения.

— Кэт, я не это имела в виду, — испуганно сказала Флоранс.

Мышка умоляюще смотрела на хозяйку.

— Вы без сомнения сами разберетесь, — сказала Катрин. — Мне потом Цуцик доложит, чем дело кончилось.

Пес, дремлющий возле холодильника, согласно приоткрыл один глаз.

— Кэт, пожалуйста, останься, — сказала Флоранс.

— Вам без меня будет спокойнее. Но я не готова обещать, что не буду подслушивать, — Катрин вышла и прикрыла дверь.

Флоранс мрачно помолчала, потом взглянула на Мышку:

— Раз нас бросили, придется разбираться самим.