Европейский сезон (СИ) - Валин Юрий Павлович

В тренажерном зале Катрин проконсультировалась у инструктора о подборе тренажеров. В принципе, информации хватало и в Сети, но всегда лучше побеседовать с живым специалистом. Инструктор несколько удивился требованиям, предъявляемым к оборудованию, — шикарная девушка за полтора месяца стала в некотором смысле достопримечательностью клуба, — бойцов дравшихся так жестко и умело можно было пересчитать по пальцам. Впрочем, Катрин немедленно получила исчерпывающую информацию и по силовым тренажерам, и по аппаратам функционального тренинга. Деловой беседе мешал второй инструктор, принявшийся отираться рядом. Широкоплечий чернокожий парень явно испытывал некие сексуальные иллюзии и надежды по поводу Катрин. Совершенно напрасно. Катрин искренне считала себя интернационалисткой, цвет кожи здесь совершенно не причем, просто наглых туповатых типов она никогда не любила. Объяснить дураку подоходчивей? Как-то неудобно наносить травмы персоналу клуба, в котором занимаешься.

Катрин заехала в спортивный магазин, сделала заказ. Потом пришлось ехать в университет, — до начала занятий оставалось два месяца. С переводом удалось почти все уладить, но придется подтянуть язык. Черт знает, что, — если уверенно знаешь два языка, и немного третий, учиться непременно придется на четвертом. Катрин не очень-то хотелось учить еще один язык. Да и заниматься историей, честно говоря, тоже не слишком хотелось. Поступишь в докторантуру, может быть, даже получишь диплом, а дальше что? Просиживать задницу в архивах, выезжать на кропотливые раскопки, обмениваться с коллегами пространной перепиской по поводу гипотетической формы сосуда, от которого и остался-то черепок в два квадратных сантиметра? Но нужно же найти себе нормальную мирную профессию. Нужно регулярно зарабатывать какие-то деньги. Фло не позволит себе и намекнуть, но тем более, — необходимо прояснить финансовый вопрос раз и навсегда. Хм, нелегкий выйдет разговорчик.

Не жалуйся и не прибедняйся. Все хорошо. Фло начинает понимать, что любовь пришла как тот социализм, — "всерьез и надолго". Вот черт, — Катрин захотелось суеверно сплюнуть, — социализм приходил хоть и надолго, но не навсегда. М-да, выполнение некоторых заданий оставило неизгладимый и специфический след на вашей психике, товарищ старший сержант. Штампы и формулировки давно минувших времен прицепились хуже вшей. Этак ты и преподавателей университета начнешь фафа[2]- оппортунистами именовать.

Катрин собиралась зайти в университетскую библиотеку, скачать электронную копию тестов по французскому языку, но позвонила Мышка и доложила, что везут тренажеры. Пришлось ехать в Лилас.

Вела машину Катрин очень осторожно. Торопиться лучше медленно. Пока еще выберешься за город. Сам город Катрин не нравился, и девушка ничего не могла с этим поделать, — знаменитый, конечно, город, мировой культурный центр и все такое. Одних революций здесь сколько случилось. Кстати, весьма дурной пример всему миру. Может, поэтому и не нравиться город? Или из-за неудобной организации дорожного движения? Катрин сидела за рулем не первый год, но все равно не любила автомобили и дороги.

Привередливая какая. Вот всё тебе не нравится: город, улицы, полицейские- регулировщики, предстоящая учеба.

Фло тебе нравиться.

Катрин почувствовала, что губы расползаются в дурацкой улыбке. Здорово было там, — на стоянке. И ночью было здорово. И завтракать вместе было хорошо. И сидеть на веранде.

Катрин согнала с лица неуместную блаженную улыбку и посмотрела на датчик бензобака. Это же не город, а разорение какое-то. Нет, — нужно все-таки подумать о постоянной работе.

Тренажеры уже установили на втором этаже, и Мышка протирала сложные конструкции ароматизированной салфеткой.

— Указания по уходу прочитала? — поинтересовалась Катрин.

— Да, Госпожа. Салфеткой можно. Места для смазки и регулировки нуждаются в отдельной…

— Ладно-ладно. Изучи и инструкцию по пользованию. Твои — три километра в день. На третьей скорости. О силовом комплексе упражнений я еще подумаю.

Мышка заморгала:

— Но мне же не нужно худеть…

— Четыре километра. Возражения есть?

— Я виновата, Госпожа.

Катрин села на сидение тренажера, для пробы двинула противовесы. Цуцик лазил вокруг, любознательно обнюхивая непонятную конструкцию.

— Тебе бы тоже какую-нибудь машину приспособить, чтобы бегал целыми днями, — сказала псу Катрин.

Цуцик просигнализировал хвостом, что был бы весьма рад — чего не купили?

— Зажрался, лентяй серый.

Пес положил тяжелую башку на колено хозяйки, тяжело и многозначительно вздохнул.

— Не притворяйся, хвостатый. Гулять мне с тобой все равно некогда. Знаешь ведь, не прикидывайся.

— Он скучает, — сказала Мышка, считающая своим долгом защищать четырехлапого товарища.

— Угу. Скажи еще, что и ты скучаешь.

— Да, Госпожа. Вас почти не бывает, и…

— Можешь говорить.

— Здесь Европа, Госпожа. Негде бегать, нет леса и океана. Это не наш дом.

— Это дом Флоранс.

— Я не в этом смысле, Госпожа! — Мышка в ужасе прижала кулачки к груди. — Флоранс подходит вам как.… Как обойма к пистолету.

Катрин фыркнула:

— На диво поэтическое сравнение. Мышь, ты не забываешь чистить оружие?

— Как можно!? — в глазах Найни мелькнуло искреннее возмущение. — Показать?

— Потом. Значит, твой "Глок " в порядке. Что беспокоит? Соседи? Магазины? Жо? Отсутствие моего руководства? Пылесос сломался?

— Нет, Госпожа. Все работает, все спокойно. Магазины здесь не из лучших, и к моему акценту придираются, но я внимания не обращаю. Дом удобный. Я вам полезна. Флоранс очень добра ко мне, хотя это мешает и ей, и мне. Но я знаю, что она меня не понимает…

— Не путайся. О Флоранс — отдельно. Продолжай свою мысль о беспокойстве.

— Мысли нет, Госпожа, — жалобно сказала Найни. — Предчувствие. Беспокойство. Интуиция? Может, это просто глупо? Я — параноидальная психопатка.

Катрин задумчиво потянула Цуцика за ухо. Пес заурчал от удовольствия.

— Знаешь, Найни, тогда мне придется признать, что я тоже мнительная психопатка. Кстати, я приказывала, чтобы ты засунула все свои многочисленные диагнозы в самую дальнюю жопу? Ладно, это потом. Беспокойство… предчувствие.… Где-то внутри?

— Да, — Мышка постучала кулачками по груди. — Слабо, но отчетливо.

— Что бы это значило, а, Мышь? Если у нас обеих? Я подозревала, что этот мерзкий привкус связан с бесконечными нравственными колебаниями Фло. Но сейчас я их почти изничтожила…

— Какие колебания? — изумилась Найни. — Флоранс вас обожает. На вас двоих очень приятно смотреть. И слышать.

— Цыц! Если Фло узнает, что ты по ночам напрягаешь слух, нам придется долго оправдываться. Не будем ее пока смущать. Если она, конечно, не спросит тебя или меня напрямую. Вернемся, к нашему психозу. У тебя, как у биолога, есть версии?

— Думаю, к биологии и медицине, это предчувствие имеет косвенное отношение. Госпожа, может быть, нас мучают последствия Бьер-Та? — прошептала Мышка. — Я помню свое тогдашнее состояние, а вы ведь ходили прямо туда. Даже вспоминать ужасно.

— Что ты шепчешь? Вожди давно успокоились. Нет, много чего случалось до Бьер-Та, много чего случалось и после. Это гадостное ощущение мне знакомо. Обычно оно острое, мгновенное, и кончается каким-то дерьмом, вроде пулеметной очереди в спину или засады оголодавших вег-дичей. Странно, что и ты чувствуешь нечто похожее.

— Я с вами уже давно, — гордо прошептала Найни.

— Ладно-ладно, моя мелкокалиберная амазонка. Говори нормальным голосом. А то от страшных воспоминаний у тебя поджилки затряслись. Завтра или послезавтра у тебя собеседование с Флоранс. Вот чего тебе следует опасаться.

Найни пискнула и плюхнулась на колени:

— Госпожа! Но что я должна говорить? Ведь если я не понравлюсь… Что мне тогда делать?

Катрин выругалась на родном языке.

— Мышь, прежде всего, не ползай перед ней на коленях. Не пугай. Она твои фокусы лицезреть еще не привыкла. Она очень умная женщина. Ты, тоже иногда можешь быть на удивление разумной. Вы должны понять друг друга. Другого выхода попросту нет.