Пип-шоу - Изабелла Старлинг

и больше. Я наблюдал, как растет моя паника, пока она не превратилась в большой блестящий пузырь, как те, что я надувал в детстве. Большой радужный пузырь с мыльной водой и детскими мечтами. А потом он лопнул.

Все закончилось, вот так просто. Пузырь исчез, страх взорвался в огромном небытии парка.

Я поднялся на ноги. Подсчеты, которые вел, превратились в ничто, пока все цифры не слились воедино, и я остался наедине с одним желанием, одним самым глубоким, самым темным желанием в моем сердце — обладать Бебе, независимо от того, насколько эгоистично, насколько погано, насколько зло с моей стороны это было.

Мои ноги быстро несли меня обратно в квартиру, и я смотрел на восход солнца над городом, пока шел назад домой. Я замерз, моя кожа была как холодный мрамор, пока я шел к зданию. Посмотрел наверх, но в моей квартире не горел свет. Бебе, должно быть, крепко спала, и мысль о том, что ее волосы разметались по моей подушке, заставила мой член затвердеть. Отчаянно желая погрузиться в нее, я промчался мимо швейцара, который уже даже не пытался скрыть свой шок, и поднялся по лестнице. По две ступеньки за раз.

Ввалившись в свою квартиру, я схватился за дверную ручку — скорость, с которой бежал к своему дому, лишила меня самообладания. Я запыхался, даже мои энергичные тренировки дома не подготовили меня к жестокой погоде на улице. Но ничто не могло отвратить меня от единственного, чего я хотел. От того, чтобы держать ее в своих сильных руках, заставить ее пообещать, что она больше никогда не сделает ничего подобного. Заставить ее поклясться, что она будет хорошей девочкой для меня.

Я вошел в спальню, и мое сердце упало, когда увидел, что она пуста. Простыни были смяты, и я сразу же заметил одну вещь.

Бебе сняла со стены белую рамку. Она достала белую бумагу и написала на ней губной помадой записку.

Спасибо.

xoxo Бебе

Я уставился на эти слова, представляя, как она царапает их и исчезает в своей квартире. Мне хотелось злиться, но я не мог найти в себе силы обидеться на нее. В конце концов, я понял, что это значило для Бебе. Почему она сбежала.

Ухмыляясь про себя, я вставил испорченный белый холст обратно в раму и повесил ее на стену. Ее ярко-розовая помада теперь была центром внимания всей моей комнаты, и я усмехнулся, глядя на нее, украшающую мою стену.

Было бы так легко впасть в отчаяние в тот момент, зная, что Бебе оставила меня. Но я не мог заставить себя сделать это, не мог заставить себя расстроиться из-за этого. Потому что теперь я победил самый большой страх из всех.

Я рассмеялся про себя и покачал головой, забираясь обратно в свою кровать, простыни которой были еще теплыми от ее тела, завернутого в них. Я вдыхал ее запах, наполняя свои ноздри всем тем, что делало ее такой уникальной, такой чертовски особенной для меня. Моя прекрасная девушка, моя потрясающая Бебе.

Отныне все будет по-другому, потому что Бебе заставила меня победить монстра, который разлучил меня с ней. Отныне я не буду мужчиной, которого она хотела.

Я буду мужчиной, которого она заслуживает.

Глава 19

Бебе

Отрицательное пространство (фраза) — помогает определить границы положительного пространства и привносит баланс в композицию.

Я лежала в своей кровати, уставившись в потолок. Над моей головой появилась небольшая трещина, и на секунду мое сердце заколотилось от волнения при мысли, что потолок обрушится на меня, точно так же, как моя жизнь рухнула прошлой ночью.

Встряхнув головой, чтобы прогнать эту мысль, я подтянулась и села на край кровати. Мой телефон непрерывно звонил, номер Арден мигал на экране как сумасшедший. Я знала, что мне нужно ответить, но ответить на ее звонок означало признаться в своих действиях, а я была слишком напугана, чтобы сделать это сейчас.

Голова разрывалась от шума и боли, когда я сползла с кровати. Мне удалось добраться до кухни и налить себе большой стакан ледяной воды из-под крана. Я с жадностью выпила его, глотая успокаивающую жидкость, прежде чем взяла в руки телефон. Пришло время встретиться лицом к лицу с музыкой1.

Но не успела я это сделать, как в мою входную дверь резко и сердито постучали. Я знала, что это она.

В этом была особенность Арден. Ей было не все равно. Ей было не все равно, даже когда я вела себя с ней как стерва. Она заботилась, когда я этого не делала. Она переживала, когда никто другой не обращал внимания.

— Бебе, я знаю, что ты там, — сердито крикнула девушка. — Если ты сейчас же, черт возьми, не откроешь эту дверь, я ее вышибу.

Я мысленно застонала и двинулась к двери. Арден была в ярости, и она имела на это полное право. Тем не менее, я была в ужасе от ее гнева от того, что наконец-то признала все ошибки, которые совершила предыдущей ночью. Это означало вспомнить… а вспоминать было хуже всего.

Я открыла дверь, и Арден ворвалась в комнату, ее глаза метали в меня кинжалы.

— Как ты могла это сделать? — рычала подруга на меня.

В ее голосе звучал чистый гнев, а тело было переполнено признаками предательства. Тогда я почувствовала себя виноватой, действительно чертовски виноватой, за то, что подвела ее предыдущей ночью. Арден хотела для меня только лучшего, и я знала это с самого начала. Но я никогда не могла смириться с этим, с ее добротой и лаской, которую она проявляла ко мне, хотя я ничего из этого не заслуживала.

Забудь. Забудь. Забудь. А потом двигайся дальше.

Это был вечный девиз, но мне казалось, что пока я держу Арден рядом, я никогда не смогу полностью отойти от смерти Пози. Нас всегда было трое, и существование только с Арден рядом со мной казалось неправильным, как будто нам не хватало нашей пчелиной королевы. Теперь Арден обратилась ко мне, как будто я должна была довести нашу разбитую в клочья дружбу до финиша. Но я не могла справиться с