В бездне времен. Игра на опережение - Алексей Рюриков

«Ишь ты! – усмехнулся про себя Инженер. – От горшка два вершка, а как держится? Конспиратор, а? Прав был Савинков, обстоятельный персонаж. Ежели в этот раз не убьют – отличный боевик выйдет, с головой».

И ответил в тон:

– Правильно говоришь, товарищ Юзик. Но справляться я не стану, нечего внимание привлекать. Не выйдет и черт с ним, так обойдемся.

Британец-заказчик намекал о желательности в теракте «российского следа», да и разумно это выглядело, чем больше у полиции версий, тем бомбистам уходить легче. А что тут придумать лучше найденного на месте преступления новейшего русского изобретения? Но нет так нет, лучшее враг хорошего, эту поговорку он помнил всегда, осторожность выручала не раз.

Обсудив детали и оговорив следующую встречу, подпольщики разошлись. Юзик уходил в настроении приподнятом, он чувствовал себя в деле. В серьезном деле, которое, надеялся молодой революционер, даст шанс утереть нос… да всем утереть!

Мельников же, уходя, прикидывал, как будет излагать придуманный план операции британцу. И сколько денег под этакое предприятие нужно будет с того содрать, о своих интересах он забывать не собирался. Нелегальная жизнь недешева, тем более в эмиграции. А ведь ему требовалось еще содержать и постоянно поддерживать в форме группу тертых жизнью боевиков.

Инженер гордился тем, что его люди не знают провалов. Достигалась такая репутация скрупулезным отбором, постоянными тренировками и жесткой конспирацией. При этом жить бывший марксист, как и его патрон Савинков, предпочитал на широкую ногу. Полунищенские посиделки в дешевых бистро – это пусть теоретики, это не для бойцов террора, ежедневно… ну, пусть не совсем, но все одно часто рискующих жизнью. Почему же себе и бойцам не позволить приличный ресторан, квартиру и отдых с девочками? Да и нелегальной жизни полезно, полиция в фешенебельные заведения редко суется, не про ее честь, самое место для бомбиста, отчего же пренебрегать? Расходы выходили немалые, но операция ведь на пользу временным союзникам революции? Так от них не убудет, английские эксплуататоры ничем не лучше российских фабрикантов, разве что денег сейчас дают. Инженер помнил слова покойного вождя большевиков, Ленина, сказанные по схожему поводу: «Сегодня капиталисты сами продадут нам веревку, на которой мы их повесим после революции». Он, Мельников, сейчас и есть революция.

В России, по эмигрантским слухам, начинало подниматься село. Помещичьи и кулацкие экономии, оснащенные тракторами и комбайнами, сбивали цены на зерно, одновременно, за счет механизации, выкидывая на улицу батраков и скупая землю у разоряющейся бедноты. Найти работу в городе стало редкой удачей, вчерашние крестьяне, не обладающие никакой квалификацией, оказались никому не нужны. И становилось этого горючего материала в Российской империи все больше. А значит, скоро там понадобятся люди, умеющие не просто стрелять, но организовать и повести за собой отряды новой Красной гвардии. Надежда на близость новой революции не давала сложить оружие, да и само действие все еще привлекало. Впрочем, умыть очередной раз жандармов, пусть и не российских, это в любом случае славно. Ничего другого он все равно не умел.

23.11.1932 г. Российская империя. Санкт-Петербург, Лиговский проспект, 4. Штаб Отдельного корпуса жандармов

Шеф Корпуса дочитал меморандум, подчеркнул в нем толстым граненым карандашом пару строк и откинулся на спинку кресла. Вместе с другими известными генералу сведениями информация из документа, принесенного сидящим сейчас напротив начальником Разведчасти, могла представлять собой часть куда более обширного замысла. Касающегося как безопасности Российской империи, так и… частных интересов некоторых влиятельнейших членов императорской фамилии. О существовании подобных интересов Глобачев не забывал никогда, положение не позволяло. Он взглянул на молча ждущего начальника Разведчасти и еще раз пробежал глазами лист бумаги:

«…по сведениям, полученным от «Тореадора» незадолго до ареста, группа российских эмигрантов, предположительно принадлежащая к организации левого направления, планирует террористическую акцию во время приезда шаха Ирана в Париж. Акция предположительно заключается в убийстве шаха Ирана, представителей Франции и Великобритании, для переговоров с которыми прибудет шах. О планирующейся акции известно немецкой разведке. В связи с арестом французской полицией агента «Тореадор» источник получения данных не установлен. Данное сообщение подтверждений из иных источников не имеет, проводится дополнительная проверка».

– «Предположительно» да «предположительно», – пробурчал генерал. – Насколько можно верить агенту?

– До сих пор ее данные были точными, – спокойно ответил начальник разведки. – Но следует учитывать, что в силу специфики ее занятий информация добывалась отрывочная. Получить подробный отчет мы не успели, Тореадор арестована. Отчего произошел провал, сейчас выясняем.

– Отчего? Да от того, что ваша дамочка заигралась! – Генерал раздраженно бросил карандаш на стол, наклонился вперед, сощурился и начал разнос: – Вы свою агентуру вообще контролируете? Ваша Сталь, она, черт возьми, кому только информацию не продавала! Японцам, итальянцам, даже немцам, у которых и разведки-то официально нет! А сейчас что? А сейчас, – он попытался взять карандаш, не удержал, снова уронил на стол, тихо чертыхнулся и продолжил уже спокойнее: – Вот сейчас она небось поет во Втором бюро, как Шаляпин, во весь голос! Кто еще арестован по ее делу?

– Профессор Мартен, из отдела шифров морского министерства. Под угрозой еще двое: полковник Дюмулен и Обри, инженер из военного министерства, но пока они на свободе. Сигнал опасности им подан, контакты прерваны. Идет речь о высылке нашего резидента, полковника Шмырко.

– Скандал, выходит, разгорается?

– Точно так, – вздохнул разведчик, помолчал пару секунд и твердо добавил: – Но я, ваше превосходительство, считаю причиной провала Тореадора работу английского агента внутри Корпуса. Того самого, которого Охранный департамент обозначил как «Мышь» и ищет уже полгода.

– При чем тут Мышь? – не понял Глобачев. – Не перекладывайте свои провалы на контрразведку! Ведь взяли вашу даму французы, верно? А Мышь, по вашим же сведениям, работает на Лондон?

– По всей вероятности, да. Но Тореадор в связях с разведками других стран вела себя чрезвычайно осторожно, пользовалась услугами посредников, ни на одного из коих Сюрте не вышла. Кроме того, точных данных о том, что она дает показания, нет. Есть предположение, что французам ее группу сдали со стороны, во Второе бюро поступил донос.

– Поступил от британцев?

Знаменский заколебался, но ответил ровно:

– Нет. От мадьяр.

– От ко-го? – медленно, по слогам, выговорил вопрос вновь рассвирепевший шеф жандармов.

– В Париже ходит слух, что данные по баронессе Сталь поступили от венгерской разведки, – поморщившись, пояснил Дмитрий Иванович. – Якобы те посчитали, что она продает сведения чехам. Вы же помните, у них там территориальный спор…

– Ваши источники в своем уме? – не дал договорить Глобачев. – Какие еще венгры? Откуда они вообще взялись? И при чем тут чехи? Чушь какая-то!

– Я и говорю чушь, – миролюбиво согласился собеседник. – О том, что Сталь наш агент, узнать было непросто. Нет, ваше высокопревосходительство, мы уверены, что мадьяры только посредники. Наш резидент в Вене, Базаров…

– Он, кстати, – вновь прервал подчиненного начальник Корпуса, – до того знал про Тореадора?

– Нет, – покачал головой собеседник. – Работа с ней шла через Шмырко. – И вернулся к докладу: – Так вот, Борис Яковлевич сообщил, что по косвенным данным, к инциденту причастен известный нам Джордж Хилл.

– Хилл, кажется, сейчас не на службе? – Фамилию шеф жандармов вспомнил мгновенно. Бывший офицер британской разведки в середине двадцатых нелегально работал в России, действовал активно и жестко, взять его тогда так и не удалось, ушел.

– Он сейчас работает на фирму Royal Dutch/ Shell. Не секрет, что Shell имеет тесные связи с британским правительством. Хилла могли использовать в операции, в Англии для выезжающего за границу джентльмена пошпионить для короля считается вполне приличным. Возможно также, что вся затея идет не от официального Лондона, а есть частная акция самой Shell, но это представляется маловероятным. Связи в Intelligence Service у Хилла, конечно, остались, да и нефтяной синдикат имеет немалый вес в Англии, но раскрытие перед частной фирмой агента такого уровня это уж чересчур. А Мышь… мы проанализировали работу Тореадора и действия французов. Получается, что Сюрте непомерно много знала и феноменально быстро работала. Хотя исключить провал по вине агента, бесспорно, пока нельзя.

– А зачем британцам сдавать нашего агента? – спросил Константин Иванович. – Им ведь тоже не мешает иметь источник в Париже, почему не попробовали перевербовать Тореадора?