Последний конвой. Часть 2 (СИ) - Саморский Виктор Романович Samorsky

Джон прыгал последним. Он защелкнул карабин вытяжного фала на тросу и сделал еще несколько шагов по ребристой поверхности пандуса. Упругий поток воздуха подхватил его и с силой вышвырнул за борт. Обреченный лайнер резко ушел вверх, хотя на самом деле это его тело стремительно полетело вниз. Земля и небо несколько раз поменялись местами, громкий хлопок и сильный рывок, сдавивший грудь, сообщили об успешным раскрытии купола.

Джон перехватил стропы и слегка подтянулся на них, поправляя страховочные ремни, врезавшиеся в тело. Это не помогло, но все же дышать стало чуть легче. Он развернул корпус в сторону и скосил глаза вниз. Повсюду, насколько хватало обзора, были видны серые купола парашютов. Он даже не попытался их сосчитать — слишком много. Некоторые почти на самом горизонте и далеко внизу были соединены по два, по три и даже по четыре — это груз и автомобили, опускающиеся на посадочных платформах.

Ну вот, первая фаза задания выполнена.

Насколько успешно? Покажет время.

Не выдержал, все-таки оглянулся и посмотрел на стремительно удаляющийся «Боинг». Оглядываться — плохая примета. Длинный черный шлейф дыма тянулся вслед за приговоренным самолетом. Еще несколько секунд грациозного полета стальной птицы, и лайнер слегка клюнул носом, быстро теряя высоту.

Все произойдет быстро, подумал Джон, генерал исполнил долг перед страной до конца. Всего через несколько дней мы узнаем, имело ли это хоть какой-то смысл?

Он перевел взгляд вниз и невольно залюбовался местностью. После долгих лет, проведенных в бункере, любой пейзаж с высоты птичьего полета казался невероятно красивым. Безбрежная пустыня раскинулась на много миль вокруг, а вдали, почти у самого горизонта, виднелась небольшая цепь острых скал. И ни единой травинки, ни кустика, ни жалкого деревца. Даже кактусов не видно, только песок и камни. Пустыня!

Медитация оказалась недолгой, земля быстро приближалась. Джон покрепче ухватился за стропы, сгруппировался, еще секунда и… сильный удар по ногам.

Он попытался бежать, но практически сразу увяз в песке, споткнулся и упал.

— Поправился, что ли? — растеряно пробормотал вслух, — или практики давно не было?

Скорее всего, и то и другое, выпутываясь из под огромного шелкового покрывала, рассудил он. Отстегнул ранец, позволил тому упасть на песок, сделал пару шагов. В левом колене что-то подозрительно хрустнуло. Он остановился, поднял ногу и несколько раз быстро согнул. Вроде бы все в порядке, ничего не болит.

А солнце жжет просто невыносимо!

Джон приложил ладонь козырьком ко лбу, закрываясь от ярких лучей, потом вспомнил о защитных очках и надел их, выбрал направление и пошагал к своим подчиненным, один из которых уже бежал навстречу.

— Господин майор!

— Докладывайте, Летовски.

— Высадка завершена с переменным успехом.

Джон невольно напрягся:

— Потери?

— Так точно, господин майор — трое. А также грузовик и часть груза. Несколько парашютов не раскрылось, видимо, совсем сгнили на складе…

Джон скривился и поиграл желваками.

— Собирайте груз, проведем ревизию. И Ланкастера ко мне.

— Так точно, господин майор!

Чтобы собрать и рассортировать весь груз, понадобилось почти четыре часа. Жара продолжала усиливаться. Джон обливался потом, но форменную куртку не снял. Еще не хватало майору американских ВВС ходить полуголым среди собственных подчиненных. На штурмовиков это правило он распространять не стал, поэтому больше половины группы немедленно заголилось. Не выдержав зноя, солдаты поскидывали одежду и щеголяли в одних форменных брюках.

Опрометчивое решение, учитывая обилие ультрафиолета, солнечные ожоги гарантированы всем раздевшимся. Однако, Джон не стал никого останавливать. Получив отрицательный опыт, впредь станут умнее.

Если слова инструктажа не дошли до вашего сознания, значит, будем учить через боль.

Вслух он, конечно, этого не сказал. Подчиненные не должны быть посвящены в мысли командира, а вот о чем думают подчиненные командир знать обязан.

Подбежал запыхавшийся Ланкастер.

— Господин майор!

— Слушаю вас, сержант.

Ланкастер немного замялся, подбирая слова:

— Осмотрел погибших. Ну как осмотрел… нечего там осматривать — всмятку. Почти три тысячи футов… никаких шансов выжить.

— Парашюты тоже осмотрел?

— Так точно! Явных признаков диверсии не обнаружено. Стропы перекручены. Подозреваю неправильную укладку.

— Ясно, свободен.

Каждый сам укладывал собственный парашют. Таковы правила. Винить вроде бы некого, но происшествие унесло сразу три человеческие жизни. Небрежность, халатность, разгильдяйство, отсутствие должной дисциплины. Распустились скоты!

Джон резко мотнул головой, отгоняя неприятные мысли.

Сейчас не до этого. Только вперед. Без страха и сомнений!

— Летовски, — пришлось слегка повысить голос, — как техника?

— Техника в норме, командир. Двигатели проверили, все ок.

— Заканчивайте погрузку быстрее, нужно выдвигаться.

Лейтенант покосился на солнце в зените и с сомнением в голосе произнес:

— Жарковато… вы не находите?

— А вы предлагаете прямо здесь разбить лагерь и ждать пока спадет жара? Я вас слушаю, Летовски?

— Виноват, господин майор.

— Выдвигаемся! — рявкнул Джон, — нужно найти укрытие от дневного зноя и сориентироваться на местности. Я понятия не имею, куда нас забросил генерал. Будем искать дорогу и любой населенный пункт.

Джон понимал, что приказ сумасбродный. Двигаться по пустыне в дневное время — самоубийство. Но и сидеть под прямыми солнечными лучами на раскаленном, как сковородка, песке — глупость не меньшая, а может быть, даже и большая.

Часть груза оказалась потеряна. Не повезло как раз с запасами воды и, как ни странно, с золотом. Несколько десятков слитков собрали с поверхности, но большая часть ушла глубоко в песок. Выкапывать? Потратить, возможно, целый день на поиски бесполезного металла? Да черт с ним, с золотом! Еще неизвестно, стоит ли оно в Африке хоть что-нибудь?

Прошло еще пару часов, прежде чем весь груз оказался уложен и надежно закреплен. Летовски отрапортовал, передал сводную таблицу, заполненную от руки, получил указание «выступать немедленно» и опрометью ускакал командовать. Джон немедленно погрузился в данные, что называется «с головой и лапами». Сейчас от этих цифр зависели их жизни.

Джип дернулся и, слегка пробуксовывая в песке, двинулся на Восток.

Джон не ошибся с направлением, но слегка просчитался с расстоянием. Послеполуденная жара убивала. Вода во фляжке нагрелась и не утоляла жажду. Джипы зарывались в песок по самое днище. Обливаясь потом, их выталкивали руками или вытягивали грузовиком, зацепив трос за клыки. Но проехав всего пару десятков метров, машины вновь буксовали, и все начиналось сначала.

— Гребаная пустыня! — сквозь зубы бормотал Джон, даже его терпению наступал конец.

До горного хребта добрались только через два часа, и это были невыносимо. Подчиненные, непрерывно морщась от боли в обожженных спинах и конечностях, загнали машины в тень и, обессиленные, попадали рядом. Сахара оказала жесткий прием непрошенным гостям, показала зубы и суровый, безжалостный нрав.

Ничего, подумал Джон, первый день будет неплохим уроком по выживанию. Чтобы впредь никто даже не питал иллюзий о легкой воскресной прогулке.

— Летовски, — пришлось слегка повысить голос.

— Господин майор!

Лейтенант скривился, с трудом оторвал изможденное тело от песка, принял вертикальное положение.

— Наблюдателя — наверх, — Джон ткнул указательным пальцем в вершину скалы, — на самую высокую точку.

Далеко мы по пустыне не уедем, техника вязнет в песке.

— Пусть ищет дорогу или населенный пункт. Любой! Желательно с местными жителями.

— Так точно, господин майор!

Джон и сам вымотался до невозможности, но признавать этого не торопился.