Последний конвой. Часть 2 (СИ) - Саморский Виктор Романович Samorsky

— Тогда — за мной, — Гейман откинул брезент и пошел к выходу из блиндажа. Откинул стеганое ватное одеяло, закрывающее вход, поднялся по ступеням. Стивен постарался не отстать.

Солнце жарило вовсю, даже сквозь тент обжигало обнаженные участки тела. Почти не глядя под ноги, Стивен быстро поднялся по неровным ступенькам и нагнал политрука. Разговор продолжился.

— Ты знаешь, что это значит? — Гейман ткнул себя в нашивку на рукаве, — глаз в треугольнике.

— Так точно, — не задумываясь, ответил Стивен, — контрразведка.

— А чем, по-твоему, занимается контрразведка? — усмехнулся политрук с легкой долей сарказма.

— Пресечением диверсионной деятельности внешних и внутренних врагов Метрополии, — отчеканил Стивен вызубренную в учебке фразу.

— Наверное, мне нужно немного подробнее рассказать о нашей службе, — задумчиво произнес Гейман, все еще глядя на грязный носовой платок в собственных руках, — но, честное слово, сейчас на это у меня нет ни времени, ни желания. Поэтому объяснять буду очень кратко и только самое необходимое. Если нужны подробности — сколько угодно, но после завершения экспедиции. А пока пройдусь по вершкам.

Стивен старательно изобразил лицом интерес. Он всегда был паршивым актером, Чекист уже наверняка догадался, что единственное о чем он сейчас мечтает, это как можно быстрее оказаться на расстояние пушечного выстрела от политрука. А лучше — еще дальше.

— Тридцать с лишним лет назад, — начал лекцию Гейман, — когда только организовывалась СБМ (прим. Служба Безопасности Метрополии. англ. Metropolitan Security Service), основной исполнительной единицей были «миротворцы». Если рассмотреть функции аналогичных спецслужб в других странах и территориальных объединениях — это будет, по сути, самая обычная полиция, наделенная исполнительной властью для борьбы с преступностью, обеспечения правопорядка и общественной безопасности. Увы, очень скоро выяснилось, что спецслужба нежизнеспособна, тем более, что единого мира у нас так и не получилось…

Гейман оглянулся на Стивена:

— Ты ведь в курсе, что «миротворцев» в народе часто называют «фашистами»?

Стивен молча кивнул.

— А почему?

Стив пожал плечами, он слышал несколько равновероятных предположений, поэтому брякнул самую распространенную:

— Из-за цвета формы.

— Нет, — покачал головой Гейман, — дело не в этом. Цвет вторичен, и скорее всего, просто случайно совпал. А может быть, это был тонкий стеб от модельеров, разрабатывающих первые образцы единой униформы блюстителей порядка и сделавших ее похожей на форму штурмовиков СС. Впрочем, может быть и не случайно, кое-что общее все-таки есть. СС переводится с немецкого как «отряды охраны» (прим. SS, аббр. от нем. Schutzstaffel). С 1936 года в подчинение руководству СС постепенно перешли все полицейские и разведывательные службы гитлеровской Германии.

И все-таки дело не в этом. Слово «фашизм» произошло от «фасции», пучки вязовых или берёзовых прутьев, перетянутые красным шнуром или связанных ремнями. Более понятное тебе название — розги. Это был основной инструмент для телесных наказаний в Древнем Риме. Каждому должностному лицу в то время полагалось иметь определённое количество ликторов (прим. от лат. ligare — связывать. Лицо сопровождавшее представителя высшей администрации) с фасциями, обеспечивающих исполнение приговора. Поэтому нет ничего удивительного в том, что рабочий инструмент ликторов попал в геральдику в качестве символа власти.

Иногда пучок розог изображался вместе с воткнутым в середину топором или секирой. В случае вынесения смертного приговора ликторы также исполняли роль палачей. Герб подчеркивал право магистрата казнить и миловать своих подданных.

Фасции стали не только атрибутом власти магистратов, но и символом неизбежности наказания. Поэтому на протяжении всей истории человечества использовались на гербах различных организаций, исполняющих карательную функцию государства, — службы исполнения наказаний, полиции, нацгвардии и т.п. Также их можно было встретить на гербах городов и даже некоторых стран. Электорат никогда не должен забывать о том, что его жизнь целиком и полностью находится в руках им же избранной власти.

Методы работы СБМ требовали очень быстрого принятия решения на местах, пресечения правонарушений любым, иногда самым жестоким образом. Магистрат получил неограниченную власть, используя «миротворцев» в качестве ликторов. Но народ, в своей массе, оказался не готов к столь значительным переменам в жизни. Начался период бунтов, революций, вооружённых переворотов, стычек между Метрополией и альтернативными территориальными образованиями. Одним словом — период хаоса и анархии.

Метрополия стала не единственной страной, пережившей этот кошмар. Люди во всем мире сошли с ума одновременно. Аттракторами послужили события, повлиять на которые мы были не в состоянии. Хаос и анархия моментально распространились по всей планете.

Что нам оставалось? Любой ценой навести порядок! Огнем и мечом, дубинками и резиновыми пулями, водометами и огнестрелом. Тебе сложно понять, что чувствует человек, когда в одночасье рушится целый мир. Такой уютный, привычный, безопасный и благополучный.

Чекист смутился, кашлянул и продолжил:

— Очень быстро стало ясно, что универсальная спецслужба не отвечает изменившимся требованиям. СБМ была разделена на три части — на собственно «миротворцев», обеспечивающих охрану общественного правопорядка и выполняющих обыкновенные полицейские функции (прим. Peacemakers), на «драконов» (прим. Outside Protection Division) — службу, защищающую страну от внешний угроз, упрощенный аналог армии, и, наконец, «крысобоев» — контрразведку, занимающуюся не только поиском и ликвидацией шпионов и диверсантов, но и внутренними расследованиями в самой Службе Безопасности, преступлениями высших органов власти, экономическими преступлениями и многими другими сугубо специфическими задачами, например, такими, как информационная пропаганда, политический контроль руководящих органов власти, обеспечение безопасности Магистрата, координация развития социума и многое другое.

Мы более универсальная структура, чем известные ранее ЧК, НКВД, КГБ, СМЕРШ, ФБР, АНБ, DGSE, PSIA, MI6 и тому подобное. Но сути это не меняет. Наша основная задача — найти и покарать врагов Метрополии, где бы они не находились и за кого бы себя не выдавали.

— Лев Исаакович, — Стивен немного стушевался и с немалым трудом выговорил отчество политрука, — но при чем тут я? У вас же есть Чернецкий.

— Чернецкий, — нахмурился Гейман, — Чернецкий — прекрасный исполнитель, но совершенно безынициативный холуй. Была бы моя воля в выборе подчиненного… потом объясню, хотя это не просто.

Он махнул рукой и остановился.

— Не будем тратить зря время. Стивен, тебе придется сделать выбор прямо сейчас. Либо ты возвращаешься обратно к своим непосредственным обязанностям по охране конвоя, теперь уже в звании сержанта, либо подписываешь приказ о переводе под мое непосредственное командование. И тогда я, в свою очередь, ввожу тебя в курс дела и отвечаю на многочисленные вопросы.

Он поднял чуть повыше папку с рапортом Стивена, чуть взмахнул ею в воздухе.

— Я не знаю… — растерялся Стивен, — даже представить не мог…

— Хорошо, — решил немного изменить тактику Гейман, — принципиальных возражений нет?

— Нет, — покачал головой Стивен.

Политрук достал приказ, положил на капот ближайшего автомобиля, взял в руки карандаш.

— В таком случае вписываем слово — «временно». И еще добавляем фразу — «с испытательным сроком». Такая формулировка устроит?

— Я… — начал Стивен и запнулся.

— «Временно», — разъяснил Чекист, — означает, что ты сможешь вернуться обратно к своим «пострелушкам», как только выполнишь поставленную задачу. Даже менять знаки различия не нужно, оставайся и дальше «драконом», если тебе это так по душе. А фраза про испытательный срок нужна для того, чтобы ты не переживал, что не справишься. Ну не справишься, — значит не справишься. Будешь охранять конвой дальше. Никто не требует от тебя невозможного.