Мост через огненную реку - Елена Прудникова

– Если бы они решили продолжить охоту, тогда точно бы зарезали. Ну, а кабы надумали возвращаться – сказать трудно. С одной стороны, добыча завидная, с другой – уж больно хлопотно: везти вас в Мойзельберг, стеречь, а ведь они на службе… Так что мы с ними легко сговорились.

– На чем?

– Пятьсот фунтов, – ответил Квентин. – Заплатил генерал Гален, а уж как вы с ним будете рассчитываться, дело ваше. Дурость у вас с ним сегодня была одинаковая. Ну что, ваша светлость, оклемались? В седло сесть сможете? А то там, небось, с ума сходят…

Когда они уже сели на лошадей, Энтони тихонько спросил у Габриэля.

– Послушай, ты сегодня, когда меня развязывал… Кто такой баран?

– Баран – связанный пленник. Так их на всей границе называют, – ответил тот.

Энтони опустил голову, радуясь, что уже темно и пограничник не видит, как он краснеет…

Они ехали почти в полной темноте, в которой видеть дорогу могли разве что лошади пограничников. Факелы погасили.

– Не хватало еще, чтобы какой-нибудь дезертир стрельнул, – проворчал Квентин.

Когда подъехали к городу, было уже около полуночи, но от самой городской ограды их окликали, освещали факелами лица, и вслед за этим темнота взрывалась приветственными воплями. Во дворе трактира стояла толпа. На крики из распахнувшейся двери вышли штабные. Энтони поднялся на крыльцо. Надо было что-то сказать, но ничего подходящего в голову не приходило.

– Ну, вот он я! – крикнул он столпившимся внизу солдатам. – Все в порядке! Спасибо, что любите! Приказываю: трезвым выпить, пьяным спать. Все!

Двор ответил хохотом, а зал трактира – радостными возгласами. Сразу с порога Бейсингем попал в объятия Одони, затем других, генералов и полковников, трогарцев и балийцев – всех, кто был сегодня в «зеленом дворце» – кроме одного человека. Пообнимавшись вдоволь со всеми, Энтони обвел взглядом зал трактира: генерала Галена не было.

Они подняли еще пару тостов за счастливое избавление, и Энтони, падавший с ног от усталости, отправился к себе. Пока денщик раздевал его, он спал сидя, но лишь только за солдатом закрылась дверь, а голова коснулась подушки, сон пропал напрочь. Едва в коридоре раздавались шаги, как он поворачивал голову к двери, но… мимо! Да и походка каждый раз была не той, которую он ждал: та должна быть стремительной и мягкой. Наконец, махнув рукой, Энтони поднялся, снова оделся и пошел в штабное помещение, где в одном ящике с армейской казной держал и свои личные деньги. Отсчитав пятьсот фунтов, прошел по коридору к комнате Галена, постоял немного, прислушиваясь к непрекращающимся шагам внутри, и толкнул дверь.

Теодор стоял возле стола, на котором было несколько бутылок вина и глиняная кружка. Когда Энтони вошел, генерал поднял голову и мрачно, исподлобья взглянул на него:

– Что тебе нужно?

Чего угодно Бейсингем ожидал от их встречи, но не такого приема. Он сам – да, он еще мог иметь какие-то основания злиться на Теодора, но чтобы тот злился на него?

– Ничего, – как можно равнодушней сказал он. – Ты заплатил за меня. Возьми деньги.

– Не возьму, – Гален оттолкнул его руку. – Все по моей вине случилось. Мне и платить.

– Ну, как знаешь…

Энтони забрал кошелек, однако медлил уходить. Что происходит, что за бред такой, в самом-то деле?

– Ты еще здесь? – снова поднял голову Теодор. – Убирайся! Убирайся отсюда вон!! Могу я напиться в одиночестве, чтобы никто меня не трогал?!

Цыган был страшен в своей свирепости, так что даже Бейсингему стало не по себе. Тяжелая бутылка ударилась в стену, брызнули осколки. Энтони повернулся, молча вышел и услышал, как дверь за ним захлопнулась с таким грохотом, что, казалось, содрогнулась стена.

«Получил? – насмешливо проговорил над ухом звучный холодный голос, показавшийся знакомым. – В следующий раз думать будешь, кому душу отдаешь».

Голос слышался так явственно, что Энтони невольно огляделся по сторонам. Однако в коридоре, кроме него, никого не было.

«Неужели я свихнулся с перепугу? – подумал он. – Вот уж позор так позор… Но в одном он прав: чтоб я еще хоть раз подошел к этому…» – Бейсингем не нашел слова и затейливо выругался. Стало чуть-чуть легче, однако он все же чувствовал себя как оплеванный. Неудивительно, что цыгана никто не любит – а он-то, дурак, старался…

Безумно хотелось поговорить с кем-нибудь, чтобы смыть мерзкое ощущение, оставшееся от встречи с Галеном. Он вышел на лестничную площадку – там, в темном углу, если приглядеться, можно было различить смутную тень. Это был Габриэль. Пограничник сидел на полу, вытянув длинные ноги и положив возле руки тесак. Энтони присел рядом на ступеньки.

– Что это вы ночью бродите, ваша светлость? – как обычно, без всякого почтения спросил Габриэль. – Я думал, вы спите давно…

– Тебя ищу. Генерал Гален деньги взять отказался.

– Еще бы он взял, – усмехнулся пограничник. – Тогда бы это был не он, а кто-то другой.

– И мы решили, что надо отдать их вам. Я бы в любом случае вас отблагодарил, но так будет лучше…

Пограничник не стал ни ломаться, демонстрируя бескорыстие, ни преувеличенно благодарить. Просто взял кошелек и сунул за пазуху.

– Спасибо, ваша светлость, – сказал он. – Мы, что бы о нас ни думали всякие там… не ради денег вас оттуда вытаскивали. Да и за деньги не ради всякого бы пошли. Но «спасибо» всегда приятно.

Энтони вспыхнул, вспомнив, что за всей этой суетой совершенно забыл о своих спасителях.

– Габриэль, прости меня, я вас даже не поблагодарил. Я… признаться, не в себе был. Спасибо вам всем… Братьям передай… и извинения, и благодарность!

– Передам, – кивнул пограничник. – А вы, ваша светлость, стало быть, с нашим генералом сегодня говорили?

– Говорил, а что? – нахмурился Бейсингем.

– Это хорошо… А то я к нему и сунуться боюсь. Как к двери подойду, он все ходит по комнате, ходит…

Габриэль снова откинулся к стене, а Бейсингем вернулся к себе в комнату. Спать по-прежнему совершенно не хотелось. Выпить, что ли? Едва он собрался выйти и кликнуть слугу, как в дверь постучали, и на пороге появился усатый капрал, не слишком трезвый и сияющий от радости.

– Ваша светлость! У вас свет под дверью, так я решился, хоть и поздно… Мы тут на радостях выпили. Сегодня, как вы и говорили, третий день. Так что я пришел.

– Ну и отлично! – обрадовался Бейсингем. – Тогда будь другом, принеси мне вина. И еды какой-нибудь прихвати, побольше… – он вдруг вспомнил, что забыт поесть, когда вернулся. Может быть, поэтому и не заснуть?

Артона ходил недолго. Вскоре он вернулся, неся бутылку и блюдо с хлебом и половиной жареного поросенка.

– Я мимо комнаты генерала Галена проходил, так он все ходит, – сообщил Артона. – Туда, сюда, как волк в клетке…