Убойное лето - Владимир Григорьевич Колычев

– Пентиуму?

– Не знаю кому, но продался…

– Он должен был охранять жену Карамболя, но в момент нападения его не было в доме?

– Ну да.

– А Ветряков?

– И Ветряков должен был охранять.

– Но тоже куда-то уехал?

– Выходит, что так…

– Но точно ты ничего не знаешь? Карамболь сказал с Казанковым разобраться, но вас опередили наши девочки. Как там твое горло, уже не болит?

– Убойный удар у ваших девочек, – поморщился Костыль.

– А как ты думал, мы же убойный отдел! – победно улыбнулся Прокофьев.

Пилипенко увели, Прокофьев распорядился представить ему Казанкова и по телефону связался с Лидой.

– Ну что там у вас?

– Да нет никакого льда, но Казанкова говорит, что реально было скользко, как будто на арбузную корку наступила. И руку она действительно сломала. В «Скорую» обращаться не стала, позвонила мужу.

– Еще бы с Ветряковой поговорить. Она-то что сломала? Почему Ветряков отлучился?

Лида тихонько засмеялась.

– Что такое? – нахмурился Прокофьев.

– Да Рая думала, что Ветрякова пробить надо, а я посмеялась, тише, говорю, думай, Прокофьев услышит.

– Считай, услышал.

– Тогда мы к Ветрякову!

Прокофьев в раздумье положил телефон на стол. Похитители работали с умом: и видеозапись уничтожили, и камеру радиопомехами забили, и с Ветряковым легко расправились. И все же вряд ли они готовились к похищению так тщательно, что обработали тротуар искусственным льдом. Или арбузную корку подбросили. Скорее всего, жена Казанкова поскользнулась случайно.

Казанков не задавал вопросов. С угрюмым видом зашел, молча сел за стол. Роста чуть выше среднего, плотный, немолодой, сорок семь лет, но бицепсы накачанные, живот плоский, пресс крепкий.

– Жалобы? – спросил Прокофьев.

Казанков посмотрел на него строго, но уныло и ничего не сказал.

– А вот Костыль жаловался. На незаконность задержания. Ничего не делал, никого не трогал.

– И я ничего не делал, – буркнул Казанков.

– Именно за это Карамболь и хочет с вас спросить?

В ответ Казанков тихо и тяжко вздохнул.

– А ведь мы и домой отпустить можем, – заявил Прокофьев.

Казанков снова вздохнул, исподлобья глянув на него. Не хотел он домой – Карамболя боялся.

– Олег Валентинович, как давно вы знакомы с гражданином Хвойниковым?

– Знались когда-то, в девяностых еще…

– Вы состояли в группировке Рахата?

– Ну как состоял… Молодой был, ничего не понимал. Да и не было за мной ничего криминального, так, подай, принеси. Ну или на разборках бывал. У меня даже судимости нет.

– Чем занимались после того, как Рахата не стало?

– Школа бокса у меня, пацанов тренирую. Никакого криминала.

– К Хвойникову в телохранители как попали?

– Да как попал, Лазарь… Лазарев подъехал, предложил, я согласился. И не к Хвойникову, а к его жене.

– Ваша супруга сегодня сломала руку, и Аэлита Хвойникова вас отпустила. Насколько я понял, она отпустила вас без возражений.

– Да… Я к ней даже не обращался, по телефону говорил, а она шла, услышала. Сама спросила, что случилось, я сказал, в чем дело, и она меня отпустила.

– А Ветрякова?

– Насчет Ветрякова не знаю. Игорь должен был оставаться с Аэлитой.

– В момент нападения его не было на месте.

– Я не знаю, как так получилось.

– Нападение произошло в районе трех часов пополудни. Ни охраны, ни прислуги, почему Хвойникова осталась совершенно одна, вы можете это объяснить?

– С прислугой ясно, она только до обеда работает, Аэлита не любила, когда у нее крутятся под ногами. После обеда она оставалась в доме одна и мы не имели права входить к ней. Меня отпустила, Ветрякова, выходит, тоже. Или, может, просто куда-то отправила.

– Сегодня утром вы общались с Аэлитой, как вы можете охарактеризовать ее поведение, может, она была чем-то встревожена?

– Да, что-то такое было, – кивнул Ветряков. – Что-то ее беспокоило. Улыбалась, как будто все хорошо, а сама о чем-то своем думала.

– Может, она кого-то ждала в гости?

– Не знаю. Может, и ждала. Романтики какой-то. Что-то не так с ней было. Может, за мужа переживала. Ехать к нему собиралась. На ночь.

– На ночь? К Хвойникову?

– Она же меня не совсем отпустила, в семнадцать ноль-ноль сказала быть как штык.

– Вы должны были отвезти ее на романтическое свидание с мужем?

– Почему на романтическое?

– Вы же сказали, романтики она какой-то ждала. Или ждала, но не от мужа?

– Если ждала… может, и от мужа… – замялся Казанков.

– Может, она с кем-то на стороне встречалась?

– Да нет.

– Вы всегда ее сопровождали, ну, например, по дороге к мужу?

– Нет, не всегда. Вчера, например, она сама в больницу ездила.

Прокофьев кивнул, в больницу Аэлита ездила на своем GLE «Мерседесе», машина стояла в гараже. Хозяйка не догадалась оборудовать ее видеорегистратором. Или не захотела.

И еще Прокофьев обратил внимание, что Аэлита пропала вместе со своим смартфоном. Объяснение в общем-то простое, если в момент нападения телефон находился при ней, преступники забрали его. Но зачем? По телефону можно определить местонахождение человека, а забрать аппарат, чтобы затем его уничтожить при первой же возможности, лишняя трата времени. Возможно, смартфон содержал переписку Аэлиты с тем же Пентиумом. Надо будет обратиться в отдел специальных технических мероприятий, пусть они промониторят ситуацию вокруг Хвойникова, вдруг выйдут на контакт с Пентиумом.

Аэлиту могли увезти силой, но, возможно, она сама, по своей воле подыграла врагам своего мужа. В любом случае Хвойникову нужно искать – и ее, и человека, который застрелил Ветрякова. Карамболь, конечно, сволочь, но убийство человека из его свиты должно быть раскрыто.