Апельсин потерянного солнца - Ашот Бегларян

одновременно абсурдной — на него, по сути, наклеили ярлык националиста, что было равносильно клейму врага народа. Произошло удивительное: честный, порядочный и целиком преданный своему делу человек был обвинён со стороны облачённых в «интернационалистскую» тогу высокопоставленных националистов в… национализме и предан анафеме.

В итоге оба армянина, немало сделавшие для города, казавшегося им родным и многообещающим во всех смыслах, оказались в 1971 году в Ереване. Для Маркарова это решение стало судьбоносным. Тридцатилетний футболист, которого в прежней команде уже причисляли к «старикам», обрёл в «Арарате» второе рождение. В каждую игру он выкладывал все свои силы и душу, и вскоре его команда впервые вступила на всесоюзный пьедестал почёта, завоевав серебряную медаль в чемпионате страны. А впереди ждали и вовсе фантастические успехи…

Теперь Алек мог открыто болеть за любимую команду и вдвойне гордиться своим кумиром, по-новому заблиставшим в ней. Для полноты картины надо сказать, что Ереван в те дни жил большой единой семьёй, где всех, без преувеличения, объединял футбол. Стар и млад, папы и мамы, дедушки и бабушки, парни, девушки и дети — все, даже люди, совершенно не разбиравшиеся в футболе, обсуждали невероятные успехи команды, которая вдруг стала обыгрывать всех подряд не только в чемпионате страны, но и в престижных европейских турнирах. Даже знаменитая немецкая «Бавария» с легендарным Францем Беккенбауэром была вынуждена признать своё фиаско[70]. Победа над ведущим клубом Западной Германии на фоне продолжающейся «холодной войны» была воспринята в советском обществе чуть ли не в контексте разгрома фашизма в годы Великой Отечественной войны.

Однако если команда и болельщики приняли Маркарова восторженно, и он сразу вписался в игру, то Багумяну пришлось потратить уйму усилий и времени, чтобы обустроиться и привыкнуть к новой жизни и менталитету окружающих его людей…

Прошло четыре месяца после того, как Алек произнёс за ужином судьбоносные слова: «Уедем отсюда». Это прозвучало как нечто среднее между утверждением и вопросом, но в двух простых словах Элеонора своим женским чутьём уловила столько отчаяния, что сердце её сжалось в комок от сочувственной боли и понимания неизбежности предстоящего шага.

Найти квартиру для обмена удалось неожиданно легко — по объявлениям, расклеенным по всему городу. Одинокая пожилая азербайджанская пара, видимо, желая провести старость на родине, готова была обменять свою двухкомнатную квартиру в Ереване на аналогичную в Баку. Уже в ближайшую субботу Алек вместе с тестем поехал смотреть жильё. Квартира располагалась близко к центру города, была достаточно просторная, но нуждалась как минимум в косметическом ремонте. Для Алека, впрочем, это было сущим пустяком, он в любом случае перестроил бы обстановку и интерьер в доме на свой лад — разумеется, с учётом вкуса и предпочтений супруги. Борис Левонович, почти одногодок с хозяевами, сразу же нашёл с ними общий язык. Он приправлял деловую беседу шутками из армянского и азербайджанского фольклора. Это помогло быстро договориться. В течение двух недель все формальности были улажены, а ещё через неделю состоялся сам обмен.

Так как время близилось к сентябрю — началу нового учебного года в школах, Алек первым делом позаботился о работе для Элеоноры. Учительницу географии с десятилетним стажем, безупречной характеристикой и соответствующими анкетными данными приняли на работу в школу с русским языком обучения без проблем. А вот в делах самого Алека не всё складывалось гладко. Выговор по партийной линии был чем-то вроде «волчьего билета» в формально наднациональном, тотально идеологизированном обществе. Корпоративно сплочённая по всему Союзу коммунистическая элита не была склонна разбираться в деталях проблемы отдельного рядового коммуниста, а потому Алеку приходилось не просто представлять в партийных ячейках строительных организаций объективную картину организованной бакинским чиновником травли, но и… оправдываться за свою правду. В итоге же ему удалось устроиться лишь прорабом на стройке.

Глава 38

Армен оказался мальчиком с характером, шумным и требовательным. Он кричал при малейшем дискомфорте, напрочь отказывался от дневного сна, не мог мирно лежать в кроватке, ёрзал и всё норовил встать и выбраться из неё. Матери постоянно приходилось быть рядом, следить за каждым его движением. Даже на родительских руках он постоянно вертелся, изгибался, пытаясь то ли найти более удобное положение, то ли выскользнуть из заботливых объятий. Эрик с Ларой искали новые способы успокоить, ублажить его, однако то, что помогало сейчас, не годилось через час. Невозможно было понять, где заканчивались реальные потребности малыша и где начинались прихоти.

Озадаченный и сбитый с толку Эрик даже обратился к малышу в стихотворной форме:

  Что за силища в тебе, сыночек?

  Беззащитный с виду ты комочек!

  Маму с папой криками стращаешь

  И легко в игрушки превращаешь…

Проявлять жёсткость к чувствительному сыну было нельзя — от этого он стал бы кричать ещё сильнее, ещё настырнее настаивать на своём. У Лары было постоянное ощущение, что малышу просто невозможно угодить. Порой ей казалось, что она плохая мать и не справляется со своими обязанностями.

На самом деле проблема была не в ней. Да и проблемы как таковой не существовало, просто малыш вступил в этот мир с особыми запросами и требовал соответствующего отношения к себе. В чём заключалась его особенность? Ребёнок вкладывал массу энергии во всё, что ни делал: если кричал, то очень громко, если ему было весело, то он заливался звонким смехом, бурно протестовал, махая ручками, когда хотелось кушать… Создавалось впечатление, что он чувствует всё ярче и глубже других детей и потому так бурно на всё реагирует.

Врачи советовали родителям не беспокоиться, уверяя, что у них растёт сильный характером и чуткий душой ребёнок и что при внимательном отношении и мудрой заботе из него вырастет независимый, творческий и отзывчивый человек, способный отдать родителям и окружающим гораздо больше, чем сам требовал когда-то…

А тем временем хозяин дома попросил Эрика освободить арендуемое цокольное помещение. Причина была банальной до обидного: малыш слишком шумный и мешает другим жильцам. Молодая семья сменила ещё два съёмных жилья, пока Эрик наконец не добился очень скромной, но зато своей квартиры. И помог ему в этом не некий влиятельный знакомый, а его собственный поэтический дар — заявление в городской совет Эрик написал в необычной форме — в стихах, упрекнув чиновников в бездушии и безразличии к проблемам и скитаниям молодой растущей семьи. То ли ответственный работник горсовета оказался ценителем поэзии, то ли он испугался появления стихотворения-жалобы в газете, но результат оказался весьма удовлетворительным. Выделив малогабаритное жильё, молодую семью не сняли