Новый Мир ( № 11 2012) - Новый Мир Новый Мир

— Просто спросил.

Когда Цырик внезапно возник в протопоповской столичной жизни, Дима не сказать чтобы слишком возрадовался. Все хвосты, пуповины и прочие отростки, связывавшие его с южной провинцией детства, он сразу по переезде безжалостно обрубил. В институте даже запрещал родителям звонить в общежитие на проходную; мама обижалась, но так было надо, и постепенно все привыкли. Тщательно, поднося ко рту зеркальце и тарабаня скороговорки, избавлялся от акцента, особенно от этой ужасной “гэ”. Вкалывал по ночам синхронным переводчиком, зарабатывая на нормальный прикид. В общем, к моменту его выхода в широкое медийное пространство никто уже не сомневался, что Дима Протопопов — исконно столичная штучка, рафинированный мальчик-мажор.

И вдруг этот Цырик. Без определенных занятий и планов на будущее, старый друг, <... ... ... ...>, чтоб не сказать хуже.

Но очень скоро Дима обнаружил, что оттянуться после работы где-нибудь в сауне или в баре так, как с Цыриком, не получается ни с кем. Перед ним он и вправду расслаблялся. Многоэтажно гнал на босса, не боясь, что завтра вся редакция или ньюз-рум будет в курсе; развивал планы будущих проектов, не опасаясь слива конкурентам; мыл кости актуальным бабам опять же без страха последствий и так далее. Цырик обитал в каких-то своих, параллельных сферах — Дима так и не понял, где именно, — и переместиться ближе к протопоповской орбите не выражал ни малейшего желания.

Общее у них было только прошлое. Идиллическое прошлое в зеленом городе на берегу большой реки, теперь уже в другой стране.

— Жалко деда, — вздохнул Цырик и снова выпил. — Димка, а ты еврей?

— Нет, — откликнулся тот без обиды, потому что старому другу было можно. — В евреи берут по матери. А я только по отцу.

— Тю. А как же ты Протопопов?

О том, что фамилия у него настоящая, одноклассник Цырик знал, как никто другой, а потому ему можно было и рассказать. Тем более что эта семейная легенда всегда нравилась Диме своей простотой и скромным, элегантным абсурдом.

— Бабушка Циля, — пояснил он. — Когда деда Менделя взяли в тридцать седьмом, на другой день она пошла в паспортный стол и сменила фамилию, себе и сыну. Они с дедом заранее договорились, на случай. И переехала в другой район.

— И не посадили? — восхитился Цырик.

— Нет. Бардак же. В этой стране всегда был бардак...

За это они выпили тоже.

— А деда как была фамилия?

— Кацнельсон.

Цырик мерзко захихикал, Дима приподнялся его убивать, но передумал и тяжело рухнул назад за столик, на мягкий диванчик, в тепло и уют. Лениво подумал, что квасить уже, пожалуй, хватит, но отмел эту мысль как неуместную по стилистике. Разлил остатки.

— А он же у тебя тоже что-то собирал, — блеснул памятью Цырик. — Ну твой дед. Но не марки. Открытки, что ли?

— Деньги. Бумажные.

Друг хихикнул снова:

— Ну это все собирают.

— <...> ты, Цырик. Старинные банкноты, редкие. Это называется — бонистика. Повтори.

Слово было легкое, и тот повторил его чисто, будто сделал контрольную “ласточку”. Дима подозвал официанта и заказал еще по сто пятьдесят.

— И куда она потом делась? — спросил Цырик. — Ну его коллекция?

— А что?

— Просто спросил.

Протопопов тряхнул головой, наводя фокус, и пристально посмотрел на друга. В честных Цыриковых глазах плавали отражения Че Гевары, чьи портреты висели тут на стенах повсюду, создавая занюханной в целом забегаловке креативный дизайн. Нет, подозревать Цырика в причастности к происходящему Дима не мог. Кого угодно, только не его — потому что если совсем уж никому не верить, не позволять себе расслабляться ни в чьем присутствии, то при твоей сумасшедшей работе однозначно отбросишь копыта раньше, чем дотикает бандитский счетчик. Доверять другу детства нужно. Он, Дима Протопопов, так привык. Для этого Цырик и существовал в его жизни.

И он рассказал ему все. Подробно, с экскурсами в прошлое, в деталях и ветвистых причудливых версиях. Логика слегка путалась, факты тоже, равно как и язык, но Цырик слушал внимательно и преданно, чего было достаточно вполне.

— Одного я не понял, Протопоп, — сказал он, когда они уже выползали из бара “Че”, поддерживая друг друга и высматривая попутную машину. — Какого твоя бабушка взяла вот эту именно фамилию?

— А <...> ее знает, — просто ответил Дима.

Очень мешал оператор, бродивший вокруг. При нем Таня не могла.

Стационарные камеры, натыканные по углам кафешки, сами по себе вроде бы мешали меньше, но стоило ей представить, что каждая из них — по сути всевидящий глаз Димы Протопопова, как становилось совсем уж невмоготу.

— Расскажи о себе, — деревянно попросил симпатичный Антон.

Оператор присел на корточки, ловя какой-то особенно интимный план.

— Лучше сначала ты, — сдержанно взмолилась Таня.

Он кивнул и заговорил героически и уныло:

— Родился третьего мая тысяча девятсот семьдесят второго года. В городе Верхние Опишни, что на Синегородщине. Окончил среднюю школу номер...

Перед тем как окончательно отключиться с его волны, Таня мстительно представила себе Диму Протопопова: как он будет отсматривать в монтажке эту мутотень, снабжая ее своими бессильными многоэтажными комментариями. И так ему, блин, и надо. Ибо нефиг.

Если б она, Таня, знала, что это долбаное телешоу — проект Протопопова, она бы и близко не подошла ни к какому кастингу. А могла бы знать!.. Собственная тупизна, позволившая ни разу не поинтересоваться очевидным, доставала Таню больше всего. Ну, допустим, поздно, проехали. Она самоотверженно решила, что не станет ничего ему припоминать. Что их встреча будет по-дружески ровной и по-деловому оптимистичной. Никаких претензий, никаких обид.

Ее к нему щекотливое и авантюрное дело — отдельный разговор. На данную тему Таня предпочитала пока не думать, а сориентироваться на местности уже в процессе.

А на местности и в процессе оказалось, что Дима вообще не намерен с ней общаться! Даже не поздоровался, сволочь!! Даже не кивнул!!!

Предположение, будто он ее совсем забыл и не узнал, Таня отмела сразу: ее тупизна все-таки имела разумные пределы. Хотя, конечно, Димина близорукость плюс дурацкие темные очки... Нет, не будем отвлекаться и давать слабину. Таня была настроена мстить. Ее месть еще не оформилась контурами, но обещала быть исключительно ужасной.

— А знаешь, Антон, ты мне сразу понравился, — вступила она плавно в первую же паузу, не заботясь о связности диалога; ничего, нарежут. — Еще на кастинге подумала: какой симпатичный парень... А ты?

Симпатичный Антон приоткрыл рот. Потом закрыл. Потом покраснел.

Оператор заюлил громоздким бетакамом над скатертью, целясь ему прямо в лицо. Антон окаменел. На его крепкой шее мучительно проползло пару сантиметров адамово яблоко.

Таня нашла под столиком Антонову руку, и оператор послушно опустился на корточки, где мешал гораздо меньше.

— Я очень хотела быть в паре именно с тобой, — призналась Таня; вышло несколько по-детсадовски. — Я ведь тоже приезжая, из маленького города, мне очень одиноко здесь... Столичные парни все такие сволочные, неинтересные зануды. Вот иногда смотришь: молодой, а уже успешный, деньги, работа престижная, тачка, все дела — а оно такое чмо!..

Мимолетно подумала, что жених, услышав такое с экрана, непременно примет на свой счет. Но жениха и его реакцию Таня списала в допустимый процент погрешности. Кроме того, если она все рассчитала правильно, Протопопов примет на свой счет первым и черта с два пустит в эфир.

— Это точно, — подтвердил симпатичный Антон, и в его интонациях впервые прозвучало что-то живое. С Димы шоколадка, мрачно подумала Таня. И это еще только начало.

— Антон… — Она склонила голову набок и преданно заглянула в его глаза; где там наш оператор, снимает? — А ты лично... вот зачем ты приехал сюда? Из этой своей... из Нижних Опишен?

— Верхних Опишней, — машинально поправил он. — Там труба, Тань. Фабрика встала, мужики спиваются, девки давно драпанули все... ну девкам-то легче, им понятно чего надо...

Если б это был Артем, Таня бы возмутилась и обиделась дня на два. Но теперь отвлекаться не стала и даже сочувственно кивнула.

— И армия опять же. А я не хочу в Чечню!..

— А ты не думал, — перебила, не давая и ему отвлечься на ерунду, — что оказался здесь не просто так? И увидел объявление, и пошел на кастинг... Что все это было — специально, ради нашей встречи?!

Симпатичный Антон явно ничего такого не думал. Задумался сейчас, что ему даже несколько шло. Оператор поправил камеру на плече и нацелился на крупный план.

Тогда Таня привстала, перегнулась через столик и беспардонно влезла в кадр, упав симпатичному Антону на плечи. Он так перешугался, что почти потерял равновесие, а губы стиснул намертво, как семиклассница. После первого шока, впрочем, весьма убедительно их разомкнул.