Игра до победы - Джанет Дейли

Но все это были одни лишь слова, и он уже показал Лес, как мало они для него значат.

– Как ты смог так поступить, Эндрю? Почему из всех людей на свете это оказалась именно она? – Лес даже не сознавала, что высказывает свои мысли вслух.

– Не знаю, сумею ли тебе объяснить, какую я испытываю к ней тягу. – Эндрю тяжело опустился на маленький диванчик и взъерошил волосы пальцами. – Она заставляет меня чувствовать себя молодым. А как с ней весело и интересно… Какая это радость – говорить с ней обо всем на свете. Ну и, конечно же, мне льстит, что и она находит меня привлекательным.

– Самый быстрый путь к сердцу мужчины лежит через его тщеславие и самовлюбленность, – язвительно произнесла Лес. – А у тебя тщеславия хватит на двоих. Разве ты не видишь, что она просто использует тебя? Есть ли лучший способ продвинуться вперед, чем стать любовницей старшего партнера?

– Она не такая. Ты не знаешь ее так хорошо, как знаю я.

Он словно больно хлестнул Лес этим ответом.

– Нет, не знаю. Но я уверена, что и ты сам не знал до того, как забрался с ней в постель. Скажи мне, Эндрю, ты получил удовольствие? Может быть, мне следует у нее поучиться? Тебе бы это понравилось?

– Прекрати, Лес, – пробормотал он.

– Ну, полно, полно тебе, Эндрю, – насмехалась Лес. – Только не говори мне, пожалуйста, что тебе не понравился бы menage a trois [11]…

– Черт побери, Лес, хватит. – Эндрю вскочил и, пройдя несколько шагов, остановился у камина, полуотвернувшись от Лес. – Ты выставляешь все в таком грязном и дешевом свете.

– Но это именно то, что я ощущаю. – Боль подступала к горлу Лес, делая ее голос хриплым и надтреснутым. – Я чувствую себя дешевой и использованной – униженной. Когда я вспоминаю о том вечере в ресторане… я сидела за столом с ней… с вами обоими… – Закончить она не смогла.

Описать это было почти невозможно. Эндрю и Клодия были любовниками, и эта тайна связывала их вместе. Эндрю оказался предателем. Он лгал, притворялся. В ту ночь он даже был близок с Лес. Вспоминая об этом, она чувствовала себя такой дурочкой. А теперь Клодия знает об Эндрю такие интимные подробности, которые должна знать одна только жена. И это знание каким-то образом унижало достоинство Лес. Она чувствовала, что никогда не сможет посмотреть Клодии Бейнз в глаза, не вспоминая при этом, что Эндрю лежал обнаженный в объятиях этой женщины. Казалось, Лес разом потеряла свою честь, самоуважение и гордость.

– Лес, прости меня. Мне очень жаль, что так вышло. Сколько раз и на какие лады мне надо еще это повторять? – умоляюще произнес Эндрю.

Кажется, мольба эта звучала искренне и даже немного тронула Лес. Гнев, только что извергавшийся горячим гейзером, стих. Лес чувствовала себя совершенно разбитой.

– Что же будет дальше, Эндрю? – спросила она бесцветным голосом, подняв на мужа глаза.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Ты собираешься видеться с ней опять?

Ее отсутствующий взгляд отмечал серебряные прядки в густой гриве темных волос, ямочку на подбородке Эндрю, мужественные очертания его лица. Красивый, интеллигентный – да, всего этого у него не отнимешь, – но… Ее доверие к мужу пропало. А без доверия все его достоинства казались лишенными всякого смысла. Лес больше не могла смотреть на Эндрю как на мужчину.

– Мне придется встречаться с ней в офисе. Я просто не смогу этого избежать. Ну а что касается всего прочего… – он ловко уклонился от того, чтобы назвать свою любовную связь ее настоящим именем, – обещаю тебе, что с этим покончено навсегда. Я с самого начала совершил промах, сблизившись с ней, а уж продолжать связь было бы еще большей ошибкой. У нас с тобой очень удачный брак, Лес. И мне ничуть не больше, чем тебе, хочется его разрушить.

До сих пор Лес старательно избегала спрашивать, продолжает ли Эндрю встречаться тайком с Клодией после того, как они вернулись из Нью-Йорка, или же их близость действительно была лишь одноразовой вспышкой. Однако он сам только что объявил о последнем. И оттого спокойно смириться с его вероломством было еще труднее.

– Раз ты не можешь не видеться с ней на работе, тогда тебе придется уволить ее, – сказала Лес.

– Этого я сделать не могу. Это было бы несправедливо по отношению к Клодии, – запротестовал Эндрю.

– А ты считаешь, что продолжать работать с ней вместе – это справедливо по отношению ко мне? – вкрадчиво спросила Лес. – Я твоя жена. Почему я должна терпеть, что ты каждый день находишься рядом с ней, и гадать, чем вы занимаетесь вместе? Если ты считаешь, что должен проявить к ней своего рода верность, то наверняка сумеешь подыскать ей место в какой-нибудь другой юридической фирме. Я тысячу раз слышала, как ты говорил, что она обещает в будущем стать превосходным юристом. У тебя есть друзья-юристы по всей стране. Свяжись с одним из них и предложи ей лучшее, чем у тебя, место с гораздо большим окладом.

– Посмотрим, что мне удастся сделать, – недовольно сдался Эндрю.

– Пожалуйста, постарайся, – сказала она.

Он тяжело вздохнул:

– Это твое условие?

Лес еще не думала о том, чтобы выдвинуть какие-то основные требования или правила, при которых их брак смог бы не распасться, но, видимо, Эндрю считал, что именно это она и делает сейчас. Однако до самого последнего момента мысль о разводе ни разу не приходила ей в голову. Она отмахивалась от этого слова, в котором выражалось ее окончательное поражение.

– Да, таково мое условие.

– Давай оставим все разногласия позади, – сказал Эндрю и подошел к ней поближе. – Вместе мы как-нибудь все это уладим.

Когда он протянул руки, чтобы заключить Лес в свои объятия, она увернулась в сторону.

– Нет, я… – Ей нужно было время, чтобы избавиться от стоящего перед ее умственным взглядом видения: обнаженные Эндрю и Клодия в постели. Может быть, когда этот образ потускнеет, она сможет ответить на прикосновения мужа. – Пока еще нет… Пойду-ка я проверю, как там с обедом.

Еда сейчас занимала Лес меньше всего на свете, но ей нужно было отыскать хоть какую-нибудь нить, связывающую отныне их жизни.

Следующие две недели оказались для Лес очень трудными. Она посещала все встречи и деловые завтраки, которые значились в ее календаре, но всегда находила оправдания, чтобы уйти с них так быстро, как это только было возможно. Большую часть свободного времени она проводила, тренируя лошадей Роба. Другим она говорила, что делает это затем, чтобы к тому моменту, когда Роб вернется домой на весенние каникулы, его лошади находились в наилучшей форме. Конечно, и это было важно. Но самое главное – езда верхом успокаивала ее смятенную душу. Иногда у нее даже возникало детское желание: хорошо бы вообще никогда не вылезать из седла, но, к сожалению, приходилось всякий раз с грустью расставаться с лошадьми. До следующей тренировки.