Черно-белый танец - Анна и Сергей Литвиновы

– Неизвестно?

– Возможно, спрятал в другом месте. В другой тайник.

– Спрятал в другой тайник? Где конкретно?

– Не могу знать, – развел руками следователь.

– А что мальчишка по этому поводу говорит?

– Молчит. Ни словечка. И его можно понять. Он-то, верно, думает: отсижу я, вернусь – а меня деньги и драгоценности на воле поджидают.

– Если он вернется, – хмуро заметил начальник. – Если ему «вышку» не дадут… То, что ты, Воскобойников, второй тайник убийцы не нашел – явная недоработка. Недоработка и бесхозяйственность. Ясно тебе?

– Так точно. Виноват… Но он, гаденыш, молчит. Свидетелей его передвижений по Москве после четырнадцати часов нет. Может, он остальные деньги и драгоценности на Ваганьсковском кладбище закопал.

– Почему именно на Ваганьковском? – быстро спросил начальник. Глаза его сузились. – Почему на кладбище?

– Ну, я образно говорю, – смешался следователь, не выдержал змеиного взгляда начальника. – Просто так: Ваганьковское кладбище. Для примера. Потом – оно к его типографии близко… К тому месту, куда он в семнадцать часов приехал…

– А ты это кладбище проверял? – с напором спросил полковник. – Землю носом там рыл? Раз так «образно» говоришь?

– Никак нет, – опустил глаза Воскобойников.

Он укорил себя за то, что ненадлежащим образом настроился на беседу с начальником. Оказался прекраснодушным. Был уверен, что его улики против мальчишки – бронебойные, вот слегка и расслабился. Упустил из виду, что на их службе каждую минуту можно ожидать удара. Удара от кого угодно. А пуще всего – от коллег. Или тем более – от начальства.

– А ты связи мальчишки проверял? Друзей его? Коллег по работе? – настаивал начальник. – Может, у него сообщники были?

– Так точно. Проверял. Но с ними все чисто. Челышев убивал один.

– Уверен? – впился в его зрачки полковник, навис над столом.

– Так точно.

– Головой отвечаешь? – спросил начальник вроде бы со смешком, но угроза, послышавшаяся в голосе, прозвучала более чем серьезно.

Воскобойников вздохнул, но ответил твердо:

– Отвечаю.

Полковник выдержал паузу. Прошелся по кабинету и спросил, переменив тон, уже вполне миролюбиво:

– А что у тебя еще против этого Челышева имеется?

– Других улик против него тоже выше крыши.

– Например?

– Отпечатки пальцев на месте преступления.

Этот козырь, отпечатки, Воскобойников приберег, как самый сильный, на конец разговора.

– Так ведь Челышев проживал в квартире Капитоновых! – хмыкнул начальник. – Вот отпечатков там и наоставлял.

– Проживал – но давным-давно! – быстро парировал следователь. К этому возражению он подготовился. – Челышев проживал в квартире Капитоновых с октября восемьдесят второго года по июнь восемьдесят третьего. А с сентября восемьдесят четвертого он стал сожительствовать с внучкой Капитоновых, Анастасией. Поэтому находился со старшими Капитоновыми в неприязненных отношениях. И в доме у них с тех пор ни разу больше не бывал. А пальцевый отпечаток Челышева в квартире совсем свежий!…

Начальник никак не отреагировал. Подошел к окну. Майский день клонился к вечеру. Солнце уже нырнуло за громаду «Детского мира». Легковой и грузовой автотранспорт неустанно кружил вокруг памятника Дзержинскому. На пятачке в начале улицы Двадцать пятого Октября в цветочном киоске продавали государственные тюльпаны. А рядом притулилась бабка-частница, торговала сиренью.

«Гоняй этих бабок, не гоняй, а они все равно – тут как тут со своей сиренью, – подумал полковник. – Все двадцать лет, что я в доме два, стоят здесь эти бабки. Не одна, так другая… Что за инициативный у нас все-таки народ!… – От одной бабки мысли хозяина кабинета перекинулись к более общим раздумьям. – Нет, давно пора уже разрешить частника, – подумалось ему. – В разумных, конечно, пределах разрешить. В рамках развитого социализма. Пусть эти частники цветами торгуют, пирожки пекут, обувку чинят… Может, этот наш новый генеральный, Мишка Меченый, и решится дать ход частной инициативе? Как в некоторых странах народной демократии? В Венгрии, скажем?… Вроде генсек – молодой, горячий. И наших поддерживает – органы то есть… Может, переменит хоть чего-то в загнивающей стране? Или слабо ему, Горбачеву?…»

Несмотря на посторонние, вольные мысли, начальник, тем не менее, не терял нити разговора с подчиненным. Задумчиво проговорил:

– Значит, в квартире Капитоновых имелись свежие пальцевые отпечатки Челышева… А на чем конкретно он оставил в квартире свои пальчики?

– На кухонном столе стоял стакан. Пустой. На нем.

– Только на стакане? И все? А где еще?

Полковник приблизился к гостевому столику, оперся на него, внимательно и строго поглядел, сверху вниз, на следователя.

– Нигде.

– То есть?

– Везде отпечатки затерты – на дверных рукоятках, косяках, ручках буфета, кранах в ванной (убийца мыл окровавленные руки). А стакан он, видно, забыл протереть.

Начальник отвернулся, задумчиво прошелся по кабинету.

– А нет ли у тебя, Воскобойников, ощущения, – задумчиво спросил он, – что парня кто-то старательно подставляет? А?! Уж больно ловко все сходится: отсутствие алиби, свидетели… Драгоценности у него на квартире в тайнике обнаружили… И даже вот отпечатки пальцев! На самом очевидном: на стакане! Везде стер, а стакан вымыть забыл.

– Так ведь это же хорошо, – позволил себе усмехнуться Воскобойников, – когда все сходится. Хуже, когда не сходится, а следователь за уши притягивает.

– А ты? Ты не притягиваешь? – развернулся на каблуках полковник и испытующе глянул на собеседника.

– В чем-чем бывал грешен, – следователь выдержал начальничий взгляд, – да не в этом…

Полковник, очевидно, остался удовлетворен ответом, потому что сразу перевел разговор:

– А мотив?

– Мотив у этого Арсения мощный, – мгновенно среагировал Воскобойников. – В последнее время Арсений Челышев находился в крайне неприязненных отношениях со старшими Капитоновыми. Это было связано с тем, что он сожительствовал с их внучкой. Капитоновы-старшие, естественно, относились к данному факту весьма негативно. Челышев с внучкой хотели пожениться – старики категорически не позволили, даже выгнали ее из дома. Значит, мотив у Челышева имелся такой: юнец, во-первых, просто устранял причину, мешавшую ему жениться. Устранял, убив старших Капитоновых…

– А Капитонова Ирина Егоровна? – быстро спросил полковник, и следователь понял: тот изучил дело очень тщательно. – Дочка убитых? Мать этой самой Анастасии? Она, Ирина Егоровна, ведь живая осталась. Она что, не возражала? Была не против брака дочери с Челышевым?

– Ну, Капитонова Ирина Егоровна – женщина не слишком самостоятельная. Находилась она под сильным влиянием родителей – главным образом Егора Ильича. Возможно, Арсений Челышев надеялся, что если данное влияние устранить… Вместе с родителями устранить… – усмехнулся Воскобойников. – Тогда мать Анастасии, Ирина Егоровна, даст согласие на то, чтоб Настя вышла за него… К тому же у Челышева имелся второй серьезный мотив – деньги. Юнец вместе с внучкой Капитоновых весьма нуждались. Она привыкла к роскоши, любила жить на широкую ногу. А тут… По шестьдесят рублей стипендия, да еще около ста «рэ» Челышев получал в редакции, работал на полставки. А за одну только комнату – они платили пятьдесят. К тому же посещали кафе и рестораны, принимали гостей, употребляли спиртные напитки… А Капитоновы – старшие своей внучке никакой материальной помощи не оказывали. Надеялись, что без их поддержки Анастасия быстро этого Челышева бросит и домой вернется.