Черно-белый танец - Анна и Сергей Литвиновы

А это еще что такое?

У табуретки она разглядела кучку песка: явно, с уличной обуви насыпался. Сначала, наверно, лужица была – а теперь высохла и превратилась в сероватую пыль. Ну ничего себе! Ходить по квартире в уличных ботинках! Да такого себе даже грязнуля Сенька не позволяет!

Ей отчего-то стало страшно. Кто? Кто мог быть здесь?

«Хозяин, – утешала она себя. – Наверняка он. Приходил, пока нас нет – поглядеть: может, мы тут разнесли все по камушкам».

Утешение оказалось так себе. Настя знакома была с хозяином их квартиры, пожилым алкоголиком. Похоже, тому совершенно все равно, что происходит в его жилье. Лишь бы деньги платили.

«Ну, может, у него приступ бдительности случился… Или… или Сенька кому-то из приятелей ключи дал. Допустим, разрешил заехать и забрать какой-нибудь учебник-конспект… Тоже, конечно, вряд ли, но Сеньку я спрошу».

Настя аккуратно вытерла кучку песка. Заодно – убирать так убирать! – вымыла чашки и рюмку из-под вина. Мысли перекинулись на сегодняшнее странное неприятие спиртного. «Интересно, что это со мной? – лениво думала Настя. – Организм, наверно, за ум взялся. Решил: хватит тебе пить, а то станешь алкоголичкой на этом факультете! Ну и очень хорошо, здоровее буду – опять же экономия немалая… Тьфу, как меня эта „экономия“ достала! Только о ней и думаю… М-да, а времени уже почти три ночи. Сенька совсем обнаглел. Позвоню завтра Гоги Мухранычу, спрошу между делом, – во сколько номер подписали. Вряд ли позже часа… Может, такси ему никак не поймать? Ну и сам виноват. Я ему – не Кончита, а он – не граф Резанов. До утра я у окошка торчать не буду. Да и спать уже хочется – сил нет!»

Настя с отвращением заглянула в ванную: вечерний душ в окружении треснутого кафеля всегда был для нее пыткой. Краем глаза подметила: Сенькино полотенце уже все в разводах, а он никак не поменяет… Настя сорвала грязное полотенце с крючка, кинула в таз… Надо, надо Сеньке завтра скандал устроить – за все хорошее. За тапочки посреди коридора, за уличную грязь в кухне, за полотенца в разводах – неужели сложно запомнить, что раз в неделю их нужно менять?! И за то, что шляется где-то ночами, она ему тоже вставит!

В прихожей грянул звонок. Настя автоматически взглянула на часы: явился примерный муж! Очень вовремя – почти четыре утра…

Для Арсения этот день закончился исключительно поздно. Дежурный рафик начал развозить дежурную бригаду по домам только в три ночи. Сначала – обеих корректорш на Ленинградский проспект, затем изрядно набравшегося Ермолаева в Марьину рощу, а последним, самого молодого Арсения, – в Измайлово. (Гоги Мухранович уехал домой на собственной новейшей, щегольской «восьмерке»).

Арсений выпрыгнул из рафика на Измайловском бульваре. Пошел дворами – темными, спящими, заснеженными дворами.

Голова, казалось, ничегошеньки не соображает. Легкий, нападавший за полночи снежок скрипит под ногами. Ни единого горящего окна в окрестных пятиэтажках.

То ли явь, то ли сон. Слишком много всего произошло сегодня.

До родного подъезда оставалось метров двадцать. Дверь в подъезд распахнута настежь, внутри бесцельно горит свет: привычная, никого не удивляющая советская бесхозяйственность.

Вдруг из подъезда навстречу Сене вышел человек – темная крепкая фигура. Арсений на всякий случай сжал кулаки в кармане тулупа, напряг мышцы плеч: мало ли что за хулиганы шляются ночами по Москве.

Мужчина-крепыш шел прямо на него.

Арсений оглянулся, чтобы разглядеть на всякий случай пути к отступлению. И увидел: сзади к нему неслышными шагами приближаются еще двое! Такие же, как и первый: мощные, плечистые.

А первый подошел уже совсем близко, преградил Арсению дорогу к подъезду.

– Челышев Арсений Игоревич? – вдруг спросил он.

– Да, – растерянно отвечал Сеня, остановившись.

– Вам придется пройти с нами.

И в ту же минуту двое, заходившие сзади, бережно, но цепко взяли Арсения за локти – каждый со своей стороны. Пара шагов – и вот они уже влекут его к черной «Волге». Машина, казавшаяся необитаемой, вдруг зажигает огни, и изнутри нее сама собой открывается дверца. Арсения мягко, но властно нагибают и заталкивают внутрь машины. Он садится, ошеломленный, не понимая в чем дело. Следом влезает один крепыш, за ним другой. Еще один плюхается на переднее сиденье. И тут же «Волга» резко рвет с места и, шелестя шинами по свежему снегу, несется к выезду со двора, на улицу…

…Настя Капитонова превратилась в робота. Робот получился довольно совершенным: он умел ходить, одеваться и умываться, пить чай и даже тупо, не понимая смысла, записывать лекции.

Но ни единой эмоции, ни одной самостоятельной мысли у робота-Насти не было.

Она впала в оцепенение в тот самый момент, когда отомкнула входную дверь. В ту ночь на двенадцатое марта, в четыре утра… Настя была уверена, что отпирает Сеньке. Даже нацепила на лицо укоризненную ухмылку: где, это мол, ты шляешься?

Она не стала спрашивать, кто там, – широко распахнула дверь и чуть не упала от напора двух сумрачных дяденек.

Настя вскрикнула.

– Милиция, Анастасия Андреевна, – небрежно успокоили они ее. – Вот и ваша соседка с нами, узнаете ее?

Настю оттеснили в глубь квартиры, захлопнули дверь.

А она удивилась, почему это соседка по лестничной клетке, вредная тетка-Машка, смотрит на нее чуть ли не ласково…

– В чем дело? – потребовала Настя объяснений у незваных гостей.

– Дела у вас, Настя, неважные, – ухмыльнулся первый мент.

А второй, с виду скучающий и безмерно усталый, нехотя объяснил ей, в чем дело.

– У ваших бабушки с дедушкой неприятности. Ну, то есть – их убили, а их квартиру на Большой Бронной – ограбили. И у нас есть сведения, что похищенное находится на вашей жилплощади… Понятые, готовы? Приступаем к обыску.

– Вы какую-то чушь несете! – обратилась к ним Настя.

Но они ее не слушали. Квартира заполнилась топотом, светом, голосами.

– Постойте! – громко крикнула Настя. – Вы не имеете права!

Первый лениво перебросил ей сероватую бумажку (слепой машинописный текст, крючковатая подпись, полустертая печать). «Ордер на обыск», – в ужасе прочла Настя.

– Но почему здесь? Какая связь?! – она пока не думала ни о бабушке, ни о дедуле. А просто физически ощущала, что от пришельцев исходит угроза. Угроза даже более страшная, чем гибель близких.

– Будет вам, Анастасия Андреевна, и связь, – утешил ее второй. – Попрошу вас, в ванную комнату пройдите…

И Настя увидела: мамино серебряное ожерелье с пятнышками камней-ониксов… ее же колечко из белого золота с маленьким бриллиантом… сберкнижку, открытую на страничке остаток 5034 рубля…

«Не может этого быть!» – думал робот.