Риша решает! - Алекс Хилл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Постараюсь, – медленно отвечаю я.
Девочки покидают раздевалку, я плетусь следом. Какого черта здесь творится? Магнитные бури? Кто-то из богов рассыпал порошок с добротой? Других объяснений я не вижу. Татуированная курочка отбивается от толпы, и мы равняемся, шагая рядом. Она искоса поглядывает на меня, уголки ее губ приподнимаются в скромной и немного неловкой улыбке.
– У тебя правда здорово получается. Хотелось бы и мне так же.
– Опыт и практика решают, – пожимаю плечами я. – С каждым занятием будет получаться все лучше.
– Надеюсь, – вздыхает она.
Выходим на крыльцо в молчании, курочки улетают вперед, и их образы тонут в сумерках. Уже собираюсь спрятать руки в карманы и свалить поскорее, но вместо этого сама обращаюсь к святой татуированной курочке:
– Прости. Не запомнила, как тебя…
– Карина, – живо представляется она.
– Приятно. А я…
– Тебя-то уже все запомнили. – Эта фраза похожа на легкий тычок, и Карина чуть шире распахивает глаза, по всей видимости, немного испугавшись.
Чешу голову через шапку. Импульсивность и правда редко позволяет мне оставаться незамеченной. Кто-то счел бы это проклятием, но мне приятнее считать, что это талант. Правда, будь у меня возможность, я выбрала бы что-то другое. Например, умение круто показывать фокусы или высыпаться за три часа.
– Арина, извини. Я сначала говорю, потом думаю.
– В этом мы похожи. Только я чаще бью, а потом думаю.
– Заметно. – Она смотрит на мои губы.
– Да это так. Ерунда. Острые ногти, знаешь ли, опасная вещь.
– Надеюсь, ты ей их сломала.
– Только парочку, – усмехаюсь я.
– Тоже неплохо. Ремонт даже одного ногтя сейчас стоит как крыло самолета, – отвечает Карина, заметно повеселев.
Мы тихо смеемся, остатки неловкости и напряжения исчезают без следа.
– У тебя, кстати, классные тату. – Я киваю на левую руку Карины, где под плотной тканью куртки спрятаны цветные рисунки. – Мой друг был бы в восторге, он тот еще ценитель.
– Моя старшая сестра тату-мастер. Лучший в городе, а может, и в стране. Если вдруг будет нужно, обращайся. Сделаем дружескую скидку тебе или твоему ценителю.
– Оу! – удивленно отзываюсь я. – Хорошо, спасибо. А ты… типа ходячая реклама, да?
– Есть такое, но это больше моя идея, чем ее. – Карина бросает беглый взгляд в сторону. – За мной уже папа приехал. Тебя подвезти?
– Нет, – отвечаю быстрее, чем могу обдумать предложение. – Мне тут… мне недалеко.
– Тогда увидимся на следующем занятии?
– Ага, – киваю я. – Пока.
– Пока!
Карина бодро сбегает по ступеням, а я медленно переставляю ноги, направляясь к выходу со двора креативного центра. Ветер устрашающе завывает, качая почти облысевшие ветви деревьев, в воздухе пахнет приближающимся дождем. Карина запрыгивает на переднее сиденье большой белой иномарки и машет мне перед тем, как хлопнуть дверью. Автомобиль срывается с места, и я тяжело вздыхаю. Ну и денек. Наверное, самый странный за последние несколько месяцев. Уже оказавшись за калиткой, оглядываюсь, в паре окон на втором этаже центра горит свет, но за ними никого не видно. Шальная мысль влетает в голову, точно пуля. А что, если, окажись я на месте Светы, ничего страшного бы не случилось? Что, если курочки спокойно восприняли бы и эту новость?
«Это можешь быть только ты».
Отворачиваюсь, запрещая себе вспоминать танец со Стасом. Все закончилось, думать об этом дальше смысла нет. Коротко, но крепко зажмуриваюсь и прибавляю шаг. На сером тротуаре появляются мелкие темные пятнышки. Только бы успеть добежать до дома раньше, чем начнется ливень.
Крупные капли барабанят по крышам припаркованных во дворе машин, ботинки утопают в лужах. Дождь все-таки догнал меня, зато в мыслях теперь только горячий душ, чай и теплая пижама. Лучше, чем бесполезные переживания об утраченном шансе. Под козырьком подъезда виднеется невысокий худой силуэт, и я настороженно замедляюсь, не обращая внимания на летящие в лицо мелкие брызги. Что он здесь делает? Мы не договаривались о встрече.
– Лех? – спрашиваю удивленно.
– Привет, – понуро отвечает он. – Я десять сообщений тебе отправил.
– Прости, я… – вглядываюсь в его осунувшееся лицо. – Черт! Опять?!
– Угу, – недовольно мычит он.
– И ты поехал?
Он смотрит в сторону, принимаясь нервно жевать нижнюю губу. Достаю ключи из кармана, открываю дверь и взмахиваю рукой, приглашая.
– Несчастные вперед!
– Спасибо, Риш, – вздыхает Леша.
Преодолеваем три лестничных пролета, гнетущее молчание следует за нами по пятам. Распахиваю дверь в теплую квартиру и зажигаю свет в прихожей. Отправляю Лешу на кухню, а сама запираюсь в ванной, чтобы быстро принять душ.
Эх, бельчонок. Ты же обещал, что прошлый раз был последним, но ведь и предыдущие десять мы слышали то же самое. Три года на привязи – это уже диагноз. Мы с гномами обсуждали эту тему множество раз, но единственный, кто по-настоящему может в ней разобраться, – Леша, а он слишком быстро и часто переобувается.
Натягиваю на распаренную кожу мягкую пижаму и, шаркая подошвой домашних тапочек, направляюсь на кухню. Леша сидит за столом, подтянув колени к груди, его светлые немного влажные пряди сбились в тонкие колючки, прилипшие ко лбу, а рядом лежит горстка колец, которые он снимает только в экстренных случаях. Леша чистит большой апельсин с таким рвением, будто этот несчастный фрукт единственный, кто во всем виноват, но это, к сожалению, не так. Щелкаю кнопкой чайника и усаживаюсь напротив друга. Леша разламывает апельсин, одну половину вручает мне, а вторую запихивает в рот. Его глаза наливаются слезами, щеки критически натягиваются, из уголков губ стекают тонкие струйки сока.
– Если ты собрался подавиться и умереть, то надо было сделать это в ее доме, – говорю я и протягиваю пару бумажных салфеток. – Доставил бы проблем напоследок, чтобы она точно тебя не забыла.
Леша натужно усмехается, вытирает подбородок и морщится, усердно пережевывая апельсин. Отламываю дольку для себя, в кухне звучит глухая барабанная партия осеннего дождя. Обычно всеми человеческими штуками у нас занимается Яр, но если Леша пришел ко мне, значит, ему не нужны умные советы о том, как лучше жить. Иногда хочется просто поныть или поругаться, обвинить всех вокруг, а себя пожалеть. Включить эгоизм на максимум, а совесть скрутить до минимума. У нас с Лешей уже давно сложен прекрасный, но токсичный дуэт, мы встречаемся в критические моменты, чтобы от души подушнить и высказать друг другу, как сильно окружающие нас бесят.
Леша комкает салфетку и бросает ее на стол. Склоняет голову и устало ухмыляется:
– Вижу, у тебя тоже был веселенький денек.
– Ты себе и не представляешь, насколько.
– Кому лицо подправить?
– Тебе не стоит бить девочек.
