Ненужная жена. Рецепт любви - Константин Фрес

Излечимо, — возразила я. — Надо только травы знать, и иметь их под рукой! В книге написано, что тот, кто переживет лечение, больше к укусам невосприимчив. И упыря, — я многозначительно понизила голос, — за версту чуять будет. Не хуже Мрака.

— Тех трав, что лечит это, нет в наших краях! — злобно рявкнул Господарь.

Я даже бровью не повела.

— А сам ты, — дерзко ответила я, — чем от неминуемой смерти вылечился, а? Думаешь, чаю с сахаром я тебе намешала? А?

— Где же твои чудо-травы?

— Прорастаю во флигеле, — не менее резко ответила я. — Мрак их сторожит. Весной зацветет — еще лекарств наварю. Людей лечить стану. Мое дело было тебя предупредить, а твое дело Господарь, упыря изловить!

***

Господарь не стал ужинать. Он скорее хотел избавиться от шелушащейся кожи, поэтому сразу велел ему ванну готовить.

А чего готовить, у нас все готово!

Рей только влил кипятка в налитую уже ванну. Пар так и шибанул вверх, обволакивая горячими клубами все подряд. Я взяла плошку с приготовленным отваром и долила в ванну, размешивая ладонью. Пусть видит, что мои травы и отвары безопасны.

— Отвернись, травница, — велел Господарь. — А лучше тряпку принеси. Налей на нее своей мази и мне дай. Лицо прикрою.

Ой, надо ж, какой тщеславный!

Пока я исполняла его приказание, он разделся, небрежно покидав одежду на пол, и влез в воду. Я слышала, как он плещется с удовольствием, споласкивает руки и лицо.

Рэй по велению Господаря принес ему ткань, пропитанную лечебной мазью. Господарь накрыл ею лицо, плотно прижал к щекам, и со вздохом откинулся на борта ванной.

— Травница, — позвал он. — Поди сюда. Ты, кажется, собиралась с меня старую шелудивую шкуру спустить? Так вот, самое время.

Опасливо зашла я в ванную комнату, сжимая в руках купленную новую щетку с мягкой щетиной.

Господарь, вольготно раскинувшись, лежал в ванне, в горячей парящей воде.

Волосы у него точно были острижены. Не совсем, но намного короче, чем принято. В хвост не свяжешь.

Густые, роскошные, иссиня-черные. Цвета воронова крыла. С тонкой, в нитку, прядью ослепительно-белой седины.

Брови темные-темные. Густые, ровные. Словно нарисованные.

И при этом у Господаря были ослепительные светлые глаза.

«О, да ты породистый, Господарь! — подумала я, не выдержав его пронзительного взгляда и опустив глаза. — Наверняка до болезни был умопомрачительно красив!»

Грудь широкая, мощная. Не зря же она так впечатлила Лиззи!

«Точно, как наш диван! — промелькнуло у меня в голове. — Силен, наверное, как бык!»

Шея мощная. Сильные руки, перевитые венами. Сильные крупные и красивые кисти. Крепкие плечи. Видно, что он привычен к тяжелой ратной работе.

Да. Определенно, Господарь был молод и хорош собой.

— Ну, чего ж встала? Приступай, — Господарь шевельнулся, поднялся, уселся удобнее, подставив мне спину и плечи.

Мама дорогая! Я сейчас прикоснусь к нему!

Онемевшими руками я сжала щетку и ступила ближе.

Осторожно намылила спину Господарю куском мыла с ароматом ландышей. Провела по раскрасневшейся коже щеткой, оставляя мыльный пенный след. Обвела вокруг старых шрамов на плечах, стараясь не причинять боли.

— Да сильнее ж три, — проворчал Господарь. — Или сил совсем нет в твоих тонких ручонках?

— Сильнее не всегда верное средство, — возразила я, прижимая к его спине щетку плотнее. — К тому же, щетина на щетке мягкая…

— Мягкая? Когтями дери.

Отмершая кожа с его спины и плеч сшелушивалась легко, словно чешуя. Под ней была здоровая, ровная, розоватая. И бугрящиеся крепкие мышцы! Ух, как хорош был Господарь без признаков болезни!

У него было красивое тело. Сильное, мощное. Крепкое, без капли лишнего жира. Под кожей легко угадывалась гармоничная игра мышц.

Мои пальцы скользили по телу Господаря, вроде бы леча, а я губу закусывала от стыда и волнения.

Старалась, чтоб он не заметил нежную ласку в моих прикосновениях. И он как будто б не замечал, выгибал спину, указывал, где еще нужно потереть или погладить.

А я просто млела, растирая его плечи, и как бы нечаянно касаясь его роскошных шелковистых волос.

«О, позор! Я веду себя совершенно недопустимо!» — думала я.

А сама обмирала, до дрожи, до темноты в глазах одурманенная его близостью.

Я отмыла ему шею, плечи, спину. А он, склонившись над водой, споласкивал распаренное лицо.

Я честно пыталась не заглядывать ему в лицо. Но разве себя переборешь? Разве сладишь с диким любопытством? Оно так и зудело, подталкивало — глянь, узнай! Рассмотри!

Словно с ума сошла. Как с цепи сорвалась!

Разглядела, что скулы у него высокие, красиво очерченные. Волевая линия лица. Выразительная нижняя челюсть… Ох, и эти бесподобные глаза!

Я честно старалась не смотреть на него. Но когда Господарь закончил умываться и снова откинулся назад, прикрыв лицо, я чуть не задохнулась от нахлынувших на меня чувств.

— Ну? — нетерпеливо произнес он. — Что такое? Почему ты остановилась?

И сделал знак, чтоб я подошла ближе и отмывала от серых чешуек сухой кожи его грудь и живот…

Я просто не могла вымолвить ни слова. Снова шагнула к нему и нерешительно положила руку на его грудь.

Под моей мыльной ладонью сильно и спокойно билось его сердце. Грудь его чуть приподнималась от дыхания, вода скатывалась с нее, как расплавленное серебро.

— Почему ты так смотришь, женщина? — вдруг резко спросил он.

— Ты красивый мужчина, Господарь, — ответила я, пряча глаза. — Отчего женщины как-то особенно смотрят на красивых мужчин? Прости. Не сдержалась.

— Красивый? — фыркнул он. — Ты даже лица моего не видела.

— Это не самое главное, — тихо ответила я, все так же пряча глаза.

— Да? А что ж главное?

Я ответить не успела.

Его сильные горячие руки ухватили меня, привлекли к нему, и я крепко-накрепко зажмурилась, понимая, что сейчас произойдет и покоряясь его власти.

Моя одежда намокла, мне было жарко от воды и от его тела, прижавшегося к моему. Он убрал с лица ткань, и я закрыла глаза еще крепче, чтоб не оттолкнуть и не остановить его нечаянным взглядом.

Его губы были жестким, еще покрыты грубыми трещинами после болезни.

А поцелуй вышел мягкий. Неторопливый и ласковый.

Сладкий, полный искусной нежности, какую дарят опытные мужчины неискушенным девушкам.

Когда я целовалась?

Не в этой жизни.

Да уж и не в прошлой тоже!

Лежа, опутанная капельницами, я