Ненужная жена. Рецепт любви - Константин Фрес

— От хорошей жизни, от свекрови-матушки да от мужа доброго у нас невестки нынче бегут куда глаза глядят, — прогудел Господарь под своей маской, и народ зашелся в хохоте. — В сарае холодном голодом жить готовы. Только дай удрать.

— Распутная она, — шипела Клотильда. — Непутевая. От мужа удрала.

— Распутная, а о распутстве ее что-то никто не говорит? Мужиков, которых она привечает, никто не видел?

Вокруг Клотильды вся площадь хохотала многоголосо. Глазки Клотильды так и бегали.

— Не захотела о муже заботиться! Ишь, свой дом есть, есть куда податься. Вот и ушла.

— Ну, ушла и ушла. Развод дайте ей, коль жена плохая. Где сын твой? Чего ж на распутство жены не жаловался?

— Срамиться не хотел!

— Ну, вот теперь осрамился. Скрывать нечего. Жена ему дурна. Так я его одним словом своим освобожу.

Глазки Клотильды так и забегали.

— Не моя воля от нее избавиться. Не могу я от его имени о разводе решать.

— Так пусть идет ко мне сам. Я решу.

— В отъезде он. Нету его, — зачастила она.

— А я слышал, здесь он. Да к жене наведывается. Что ж не придет ко мне-то? Я бы вмиг этот спор разрешил.

— Твоей жизнью клянусь, — зачастила Клотильда, — великий Господарь! В отъезде он! Нету его!

— Есть! — крикнула на всю площадь Лиззи. — Раз сестрица говорит, что приходил, значит, так и было! Ей зачем врать? Она никого не грабила! Ни у кого ничего не отнимала!

— Молчи, звереныш! — шикнула на нее Клотильда.

— Не знаешь, где сын твой? Да что ж за семейка такая, — ругнулся Господарь. — Внучка твоя, дочь от сына? — кивнул на Лиззи он.

— Да, да, — закивала Клотильда. — Вот видишь, Господарь. Дружно мы живем. И девчонка вон бегает к этой, к непутевой, когда захочет. Сладу с ней нет! Сегодня прям с утра удрала! Я-то калеченная, не уследила. А как отвадить? Никак!

— Девчонка, — глухо произнес Господарь, — не бегает, а живет с этой женщиной. Недавно ночью я сам ее видел в том доме, что твоя невестка живет. Тоже удрала? Ночью? Не смей мне врать, старуха!

— А… — пролепетала Клотильда, прикусив язык. Сразу поняла, что попалась.

— А ты что в том доме делала? Коль он все же ее, а не твой?

Тут Клотильда сильно струхнула. Аж присела и обписалась перед грозным всадником на огромном черном скакуне.

— Так свое забрать… коль она жена, он муж, то и дом его…

— Свое? Дом ведь ее, сама только что сказала. Не твой, и не твоего сына. Что ты там своего оставила, что пришлось забирать?

— Ничего! Мебель поломала нашу, теплицу побила, чтоб нам не досталось ничего! Курицу у нас украла! — прокричала Лиззи на всю площадь звонко и яростно. — Чуть не последнюю! Мы голодом сидели, Чернушку кормили зерном, чтоб хоть яйца нам несла! А эта ведьма старая убила ее и домой утащить хотела в узелке!

Господарь словно мраком покрылся. Ярость клубилась вокруг него осязаемо.

— Али ты нуждаешься, — прошипел он задушено, глядя на сытое, круглое лицо Клотильды, — али не доедаешь, что у сирот последний кусок отнимаешь? Али цену деньгам не знаешь, коль ломаешь все забавы ради?

Клотильда только глазами хлопала.

— Да кто она, — квохтала она тупо, — и кто я. Я право имею. Это ж мое все. Сына моего.

— Кверху задом, — кратко бросил Господарь.

Всадники спешились тотчас, вцепились в визжащую Клотильду и лихо перевернули ее вниз головой. Кверху дрыгающимися ногами. Задрали юбки, обнажив дебелый зад.

Господарь меж тем свою плеть распустил, огладив ее плетеный ремень.

Вжих!

Воздух звонко лопнул, разорванный беспощадным ударом плети.

А самый кончик злобно взвизгнувшей плети разодрал кожу в кровь на ягодицах Клотильды.

Та зашлась криком, растопырив ноги под громкий хохот людей.

Господарь, собрав ремень плети, огладив его пальцами, снова прицеливался к жертве. Снова крутанул плеть над головой. И по-разбойничьи ловко, беспощадно и невероятно точно полоснул снова по заднице Клотильде, раздирая тело в кровь.

— И-и-и-и-и! — верещала Клотильда, с нечеловеческой силой извиваясь в руках удерживающих ее мужчин.

Под последний удар ее подставляли вчетвером.

Двое удерживали тело, двое ноги. Выставив ее голый зад под холодное зимнее солнце.

Плеть точно и беспощадно щелкнула в третий раз, взрывая воздух жутким свистом. Клотильда упала в снег грудью, воя, как безумная. Вся ее задница была в крови. Тело словно ножом исполосовали.

— Еще раз на воровстве попадешься, — тяжелым голосом произнес Господарь, сворачивая свою плеть, — заживо сожгу на площади, сволочь старая. К травнице этой подойдешь хоть на шаг — ноги и руки переломаю и на колесе выставлю. Поняла?

Не знаю, что там Клотильда поняла.

Кажется, она не понимала даже того, что лежит в снегу с окровавленным задом.

Выла она беспрестанно.

Господаревы слуги юбку на ней оправили и за руки в сторону оттащили, чтоб не смущала народ.

А Господарь подъехал ко мне.

— Ну, здравствуй, травница, — произнес он.

Голос у него был оживленный, здоровый.

Он уж не задыхался от боли и спазмов, как в прошлый раз. И, как мне показалось, с интересом и любопытством меня рассматривает.

Я смутилась, голову склонила, глаза спрятала.

— И тебе доброго здоровья, Господарь, — ответила я, поклонившись.

— Добрая ж гадина твоя родственница, — он весело кивнул в сторону, где затихал вой Клотильды. — Что ж ты не пришла к сельскому голове, защиты не попросила?

Я опустила взгляд.

— У Клотильды язык как помело. Наврала б с три короба, улестила. Поклялась бы, что пальцем не тронет. Меня б обратно в ее дом вернули. Там бы она меня и сжила со свету. Разведи меня сам с ее сыном, Господарь. Зла я им не прошу, хочу лишь свободы. Добра сама наживу, от них ничего не надо.

— Гордая, — с улыбкой в голосе произнес Господарь. — Сердитая.

Он рассматривал меня с любопытством. С интересом, словно увидел что-то необычное. Я себя почувствовала совсем юной, неоперившейся птичкой. А он посмеивался надо мной, словно я дитем неразумным была, девчонкой глупенькой, и жизни его учила.

От обиды, верно, я нахмурилась, и Господарь тихонько рассмеялся, озоруя.

— Ну, не обижайся на меня, — весело сказал он.