Брошенная - Лариса Олеговна Шкатула

Какой нормальный человек в разгар сезона без причины уедет с моря?.. Не смогла найти квартиру?

— Смогла. Нашла.

— Тогда я ничего не понимаю. А ты, между прочим, обещала раньше времени не приезжать. И я, кстати, строила свои планы исходя из твоего отсутствия!

— Придется перестроить. Кстати, а чего ты явилась среди дня?

— На обед пришла. Ну и прибрать здесь кое-что…

— И принять кое-кого…

— А что, в твоей квартире в падлу принять хорошего человека?

— Виктория, не груби! Мне и самой тошно.

— Ладно, не строй из себя старую грымзу. Прикинь, когда у меня будет такая квартира, как у тебя? Супруг твой хоть и кобелина был, а как хозяин… Нет слов, все в дом тащил! А я, между прочим, вовсю ухаживаю за твоим сыном и моим племянником. Сходила с ним в кукольный театр. Завтра обещала повести в «Луна-парк».

— Кстати, а почему ты про мужа сказала «был»? Мы пока с ним не развелись.

— Неужели ты надумала его простить? — ахнула Вика. — Посмотрела на других мужиков и решила: что-то на что-то менять — только время терять?

— Чего это вдруг ты стала такая скромная, не называешь вещи своими именами.

— Не хочу тебя травмировать. Вижу ведь, ты вся на взводе.

— А что — так заметно?

— Для любящей сестры — как на ладони.

— Спасибо, родная!

Сестры обнялись.

— Смешала тебе карты своим приездом, да? Если хочешь, пару дней я могу пожить у родителей. Больше, конечно, не обещаю. Хочу оставшиеся дни отпуска побыть одна…

— Ничего, перебьется! — с неожиданным ожесточением в голосе проговорила Вика. — Если подумать, ты приехала как нельзя кстати. А то я от скуки таких дел могла наворотить!.. Ладно, со своими делами сама разберусь. Ну-ка, скажи, чего это мы глазки в сторону отводим? Уж не влюбилась ли ты, сестренка?

— Не совсем.

— Ответ, конечно, интересный. Влюбилась не совсем. Что же тогда — совсем? Испугалась? Оказалось, что у него жена и куча детей и он мог предложить тебе только тайную связь…

— Вот еще! — дернула плечом Марина. — Он предложил мне выйти за него замуж.

— Что? На третий день знакомства?

— Почему на третий? В первый же день.

— А он нормальный, как ты думаешь?

— Нормальный… криминальный!

— В каком смысле? Вы познакомились, когда он тащил у тебя из сумочки кошелек?

— Нет, судя по всему, его интересуют не кошельки, а, скорее, крупные счета.

— Послушай, Маришка, ты отстала от жизни. Давно известно: тот, кто вытащил у гражданина кошелек, — вор, а кто украл из государственного бюджета миллион — бизнесмен.

— Нет, он не бизнесмен. Он просто отсидел шесть лет, а после зоны решил, что среди нормальных людей у него не осталось друзей, что все его предали, включая родителей. И теперь у него нет других близких, кроме братвы. Пацанов.

— Да-а-а, — задумчиво протянула сестра. — Не вздумай сказать маме, она со страху умрет.

— Не учи ученого.

Виктория посмотрела на часы и засуетилась:

— Ой, через сорок минут у меня важная встреча. Пойду кофе хлебну.

Она помчалась на кухню и захлопала дверцами шкафов. Крикнула оттуда:

— Не возражаешь, если я у тебя поживу?

— Живи, кто тебе не дает.

— Маме пока не скажем, что ты приехала, а то она сразу что-то заподозрит.

— Что же мне, и Юрку домой не забирать?

— Конечно. Тебя же на море отпустили. Отдохнуть. Вот мы с тобой и отдохнем. В воскресенье на реку съездим, добавим тебе загара. Если спросят, почему ты так плохо загорела, скажешь, что теперь это не модно. В смысле сильный загар. Мол, нарочно сидела под навесом…

— Все продумала, умная ты моя!

— А как же, борьба за существование выкристаллизовала во мне борцовский характер. Ты костюм спортивный хоть раз надела? — уже из прихожей спросила Вика с набитым ртом.

— Не успела! — крикнула Марина и пошла в коридор, чтобы набросить на дверь цепочку.

Сестра спрашивала о том белом спортивном костюме, таком дорогом, что прежняя Марина себе его ни за что бы не купила. Но тут прав народный фольклор: дорого да мило, дешево да гнило! Странно, лишь в преддверии своего тридцатилетия Марина поняла, что ей нравится носить дорогие вещи и приучила себя не думать о том, сколько они стоят…

Она отправилась в душ, прихватив с собой костюм. Внутренний голос попытался воззвать к ее благоразумию: стоит ли расхаживать по дому в баксовом прикиде? Но Марина одернула его словами Высоцкого: «Ведь живем однова!»

Человек к хорошему быстро привыкает. Вроде никого в гости не ждала, а вот поди ж ты, после душа обрызнулась французской туалетной водой. Снова распечатала новую упаковку. Почему бы не попробовать новый запах? Сколько же эта вода простояла без применения? Ради интереса она глянула в киоске на море, сколько стоит такая вода. Полторы штуки.

Надо сказать, настроение у Марины поднялось. Она взглянула на себя обнаженную в то самое зеркало до пола, которого прежде стеснялась. Точнее, себя в нем. Теперь с каждым днем — немало помогли тому и постельные упражнения с Тимофеем — ее фигура обретала прежние очертания. Еще немного занятий на тренажере, том самом, что второй год пылится на балконе…

Марина, напевая, вышла из ванной в своем новом костюме и услышала, как в дверь звонят. Она пошла открывать, но дверь оказалась уже открытой, вот только стоящий за дверью не смог войти в квартиру из-за дверной цепочки.

А на пороге оказался не кто-нибудь, а ее юридический муж Михаил Ковалев собственной персоной. Сказать, что он ее новому виду просто изумился, — значит ничего не сказать. Он был сражен. Даже не сразу смог проговорить:

— Можно войти?

— Пожалуйста! — Она качнула бедром, и этого движения у нее прежде не было, и промурлыкала: — Это ведь и твоя квартира, не так ли?

Но он ей ничего не ответил, и Марина усмехнулась, вспомнив афоризм какого-то юмориста: «В его лице было что-то открытое. Кажется,