Бабочка (ЛП) - Л&#39

— Могу я вам помочь?

— Я ищу кое-кого. — Быстро вылетающими изо рта словами я описал Софи. — На ней повязка на голове с бабочками, и она держит костыль.

Лицо официантки озарилось.

— А, вы имеете в виду Софи. Да, она была здесь около часа назад.

— Куда она пошла? — выдохнул я, не показывая никаких признаков облегчения.

Она пожала плечами.

— Я не знаю, но она выглядела очень расстроенной.

— Что ты имеешь в виду?

— Было похоже, что она плакала.

Эта новая информация мало успокоила меня. Лишь еще больше заставила меня волноваться. Что могло ее так расстроить? И куда она могла пойти в таком расстроенном состоянии? Я уже собрался позвонить ее другу Винсенту, когда до меня дошло. Ее счастливое место.

Самый быстрый способ добраться туда — на метро. Я выбежал из кафе. И двадцать наполненных тревогой, злосчастных минут спустя находился в Верхнем Вест-Сайде, в Музее естественной истории, в бешенстве проносясь через Консерваторию бабочек. Я не обращал внимания на буйство разноцветных крылатых существ, порхающих вокруг меня, потому что отчаянно искал только одну.

И тут я увидел ее. С костылем наперевес она стояла спиной ко мне и была поглощена выставкой куколок. Я замер на месте. Меня захлестнул поток эмоций. Бурная смесь раскаленной добела ярости и облегчения. Адреналин хлестал по венам, сердце колотилось как бешеное, голова была готова лопнуть от ярости. Я поспешил в ее сторону, делая размашистые гигантские шаги. Горячий и неудержимый.

Какого черта ты не сказала мне, куда идешь?

Что, черт возьми, с тобой не так?

Ты что, с ума сошла, черт возьми?

Все эти горячие вопросы бушевали во мне, но когда руками коснулся ее тонких, дрожащих плеч, с моих губ сорвалось только одно слово. Сказанное так тихо, что я едва услышал себя сам.

— Бабочка.

Глава 37

Софи

Я мгновенно узнала его баритон. И звук его голоса, и его прикосновение пронзили мое тело электрическим разрядом. Вздрогнув, я резко обернулась.

Роман.

— Что ты здесь делаешь? — зло выплюнула я, мой голос охрип от обильных слез. Хотя это прозвучало достаточно агрессивно, на самом деле при виде его каждой частице моего существа, словно придали кинетической энергии. По позвоночнику пробежали мурашки, а колени ослабли.

Ответа не последовало. Он лишь крепче сжал свои ладони.

— Отпусти меня! — прошипела я, стараясь держаться, несмотря на то, что моя воля слабела с каждой секундой.

Я попыталась освободиться от него, но он крепко удерживал руками мои плечи и яростно смотрел на меня. В его глазах пылал огонь, которого я никогда раньше не видела.

— Черт возьми, Софи, я с ума сходил от беспокойства. И искал тебя повсюду. — Тон его голоса сменился от гневного до печального, его здоровый глаз заблестел от влаги. — Я думал, что с тобой случилось что-то ужасное.

Нежность в его голосе мало чем могла помочь моему искалеченному сердцу. Обида была слишком глубока и успела зародить шквал сомнений в моей душе.

— Уходи, Роман. Я больше никогда не хочу тебя видеть. — Еще одна порция сердитых слез собралась в моих глазах.

— Софи, я не понимаю. Что происходит?

— Мне жаль, что я была недостаточно хороша для тебя.

Голос Романа повысился, и его брови изогнулись дугой.

— О чем ты говоришь?

— Почему ты не сказал мне, что увольняешь меня?

— Что???!!!

— Кендра показала мне мое уведомление.

— Кендра? Когда?

Я начала рассказывать о своей неожиданной встрече с Кендрой, мой голос дрожал. Пока Роман внимательно слушал, его лицо все больше мрачнело с каждым произнесенным мной словом. Я с трудом сдержалась, чтобы не сказать ему, как она меня назвала. К концу моего рассказа свежие слезы текли по моим щекам.

Голубой глаз Романа пылал гневом. Его хватка на моих плечах немного ослабла.

— Это чушь. Я никогда не просил ее составлять заявление об увольнении.

— Но на нем стояла твоя подпись, — пробормотала я, не уверенная, что могла верить ему, несмотря на то, что мой отец всегда говорил мне, что в каждой истории были две стороны.

Ноздри Романа раздувались от с трудом сдерживаемого гнева, а челюсти крепко сжаты.

— Эта гребаная сука подделала ее. — Он умоляюще посмотрел на меня. — Софи, ты должна мне поверить. Она извращенка. И жутко ревнует к тебе.

— Ревнует ко мне?

Выражение его лица смягчилось, он нежно провел ладонью по моим волосам, не сводя с меня взгляда.

— Ты должна это знать. Она неравнодушна ко мне. Я всегда нравился ей, но сам никогда не чувствовал к ней ничего особенного. В ту ночь, когда ты упала с лестницы, она была сильно пьяна и пыталась соблазнить меня.

В моей голове снова промелькнуло воспоминание о полураздетой Кендре, спускающейся по лестнице. И снова на первый план вышла возможность того, что она специально столкнула меня со ступенек. Теперь, понимая, как сильно она меня ненавидела, это казалось все более и более возможным. Меня одолевало искушение рассказать Роману о своих подозрениях, но я не решилась. Казалось, что сейчас не время и не место, к тому же у меня не было доказательств. А хитрая Кендра только отрицала бы это.

— Клянусь, — продолжил Роман, пока я переставила ногу, чтобы снять нагрузку с пульсирующей лодыжки. — Я бы вышвырнул ее из своего кабинета пинком под ее костлявую задницу, если бы не думал, что она могла из мести предъявить мне обвинение в сексуальном домогательстве.

Я начинала ему верить.

— Почему бы тебе не уволить ее?

Роман выдохнул с трудом.

— Мне бы хотелось, но не могу. Она владеет сорока девятью процентами компании. Я не могу позволить себе выкупить ее.

Наступило напряженное молчание. Роман первым нарушил его.

— Софи, пожалуйста, не верь ни единому ее слову. Я никогда не смогу тебя уволить. Ты нужна мне, как воздух, которым я дышу. Как вода, которую я пью. Ты вдохновляешь меня. Разжигаешь во мне огонь, который, как я думал, исчез навсегда. Если бы ты только знала, что я почувствовал, когда увидел тебя распростертой на полу после падения. Такой безжизненной. Свет внутри меня мерцал и гас, и я чувствовал, что снова проваливаюсь в черную дыру, которую больше никогда не хочу знать. Боже, Софи, не знаю, что бы я делал, если бы…

Его голос прервался, пока я обдумывала его слова. Он никогда не говорил мне, как много я для него значила. Меня так лелеяли и боготворили. Я была такой нужной. Мое сердце разрывалось от счастья. Или, может быть, это была любовь. Мои чувства представляли собой эмоциональный беспорядок. Я не могла перестать плакать. Роман смахивал их подушечками больших пальцев. Затем, большим пальцем, он приподнял мой подбородок.

— Эй, почему ты все еще плачешь?

Шмыгая носом, я поморгала залитыми слезами глазами и отвела взгляд.

— Она назвала меня шлюхой. — Мои губы дрожали. — Одной из твоих многих.

— Черт бы ее побрал! Посмотри на меня! — Медленно повернув голову, я встретила его взгляд. Он нежно обхватил мое лицо своими большими ладонями. — Моя милая Бабочка, ты совсем не такая. Ты самое чистое, самое целостное существо, которое я когда-либо встречал. Я никогда не смог бы воспользоваться тобой. Или причинить тебе боль, или оскорбить тебя так. Никогда!

На мой очередной всхлип он заключил меня в объятия. С костылем и всем остальным, просто сгреб меня в охапку, что наши тела плотно прижались друг к другу. Я растворилась в нем, чувствуя, как его тепло проникало сквозь мою кожу, согревая каждую клеточку моего тела, просачиваясь в каждую пору.

— Ты должна быть со мной, Бабочка, — прошептал он в мою шею. — Пойдем домой. Нам нужно работать.

Я молча кивнула и поправила костыль под мышкой.

— Оставь его, — приказал Роман. — Я — все, что тебе нужно.

Позволив ему обнять меня за плечи, я прижалась к нему.

И снова на свет вылупилась бабочка.