Фэнтези 2007 - Алексей Пехов

— Но вы можете называть меня просто Азиз-беем.

— Алейкум-ассалям, — Джеймс привстал и сопроводил ответный поклон улыбкой, достаточно радушной, чтобы Азиз-бей не счел себя оскорбленным. — Джеймс Ривердейл, виконт де Треццо. Присаживайтесь. Чем обязан?

«Хайль-баши? Однако! Серьезный чин к нам пожаловал! В армии Бадандена хайль-баши командует двойной тысячей. А в Канцелярии Пресечения? Двумя сотнями мушерифов?»

Прежде чем легко опуститься в кресло, Азиз-бей продемонстрировал собеседнику шестиугольный значок-персоналий с руной Порядка, карающим мечом и баданденской звездой. Значок вспыхнул зеленым пламенем, над ним всплыло объемное лицо Азиза, подтверждая полномочия хайль-баши.

Завладей значком самозванец, в его руке тот загорелся бы алым огнем, мгновенно раскалившись докрасна и оставив на ладони вора ничем не сводимое клеймо:

«Сын шакала».

— Насколько нам известно, вчера вечером на улице Малых Чеканщиков вы подверглись коварному нападению. В результате оного вы были ранены и доставлены сюда, а нападавший скрылся. Мне поручено произвести дознание по этому делу, выяснить все обстоятельства и установить, наличествует ли состав преступления. Подтверждаете ли вы факт нападения?

Джеймс встал с кровати и пересел во второе кресло, стараясь выглядеть столь же непринужденно. Откровенничать с высокопоставленным сыскарем он не собирался. Но отрицать очевидное — глупо.

— Подтверждаю. И имею заявление.

— Я слушаю.

— Это был честный поединок, а не коварное нападение.

— Дуэль?

— В общих чертах, да. Один на один, с объявлением намерений.

— Очень интересно. И кто же, позвольте спросить, оказался вашим противником?

— Он не назвался. Впрочем, моего имени он тоже не спрашивал.

— У вас имелись секунданты?

— Нет.

— Значит, правила дуэли не были соблюдены. Данный случай можно классифицировать, как…

— Простите, почтенный Азиз-бей, — вмешался Джеймс, по-прежнему улыбаясь, но гораздо холодней. Классификация хайль-баши, еще не начавшись, ему уже не нравилась. — В пункте 7-Б Международного Дуэльного кодекса, ратифицированного, в том числе, Реттией и Баданденом…

— Я помню кодекс, о многомудрый виконт, — вернул улыбку хайль-баши. Если улыбка Джеймса была изо льда, то улыбка Азиз-бея смотрелась выкованной из стали. — В особых случаях, когда защита чести не терпит отлагательств… Извините за нескромный вопрос, но что же послужило поводом для вашего поединка?

Разумеется, Джеймс имел полное право не отвечать. Однако зачем ссориться с представителем Канцелярии Пресечения? С Азиз-беем вообще не возникало никакого желания ссориться, даже не будь он «официальным гостем». Напротив, возникало страстное желание оказаться от него как можно дальше. И никогда больше не видеть этого лица — красивого, но словно вырезанного из мореного дуба, со старым шрамом и стальной приветливостью.

Боялся ли молодой человек хайль-баши?

О нет!

С чего бы?! — пусть его преступники боятся.

Но в присутствии баданденца Джеймс чувствовал себя неуютно.

— Мы поспорили из-за одного фехтовального приема. И чтобы разрешить наш спор, обнажили шпаги. Ну а потом… Мы несколько увлеклись.

— Понимаю.

На сей раз улыбка у Азиз-бея вышла вполне человеческой. Джеймс даже ощутил малую толику симпатии к хайль-баши. Возможно, вне службы баданденец — милейший человек и приятнейший собеседник, любитель поэзии и охоты на фазанов.

В отличие от рабочих часов, когда он — «при исполнении».

В дверь сунулся хабиб, желая сказать хайль-баши, что раненому нужен покой. Дело, пожалуй, было не столько в покое раненого, сколько в желании лекаря напомнить о своем существовании. Но Азиз-бей, хотя и сидел спиной к аль-Басани, нахмурился со значением, перебрал четки — и козлобородый султан целителей молча испарился, словно роса под лучами солнца.

Видимо, решил заглянуть попозже.

— Почему же ваш соперник в таком случае бежал? Если имела место честная дуэль или просто спор двух фехтовальщиков?

— Не знаю.

Джеймс пожал плечами и закинул ногу за ногу.

— У вас есть предположения на сей счет?

— Может быть, мой оппонент опасался, что его, не разобравшись, примут за грабителя или убийцу?

Азиз-бей огладил свою чудесную бороду, пропуская кольца между пальцами.

— Что было бы недалеко от истины. Это он настоял на выяснении вашего спора путем поединка?

— Да, — без особой охоты подтвердил молодой человек. Назваться зачинщиком, возводя на себя поклеп и выгораживая «охотника», было бы совсем уж глупо.

— Затеянный спор мог оказать предлогом, верно?

— Предлогом к чему?

— К вызову вас на поединок с целью убить и ограбить.

— Обычно грабители поступают иначе.

— И убийцы тоже, — серьезно кивнул хайль-баши. — Но в стае, как говорится, не без белой вороны. Были случаи. Вот вы, дворянин и честный человек, стали бы вы нарываться на поединок с незнакомцем, всего лишь желая проверить на практике действенность фехтовального приема?

— Я — нет. Но знаю немало людей благородного происхождения, кто вполне мог бы оказаться на месте моего оппонента. У меня к нему нет никаких претензий. Раны пустяковые, я, как видите, не прикован к постели. А спор наш вышел весьма занимательным. Впору найти этого человека и поблагодарить за доставленное удовольствие.

Джеймса мало интересовало, поймет хайль-баши его намек или воспримет как браваду. Он сам отыщет рябого. Сам! И сполна рассчитается с наглецом. Это дело чести! Нечего впутывать сюда баданденские власти. В конце концов, они бились один на один. Недостойно дворянина…

— Вы официально отказываетесь от претензий к нападавшему?

— Отказываюсь.

— Вы можете подтвердить свой отказ письменно?

— Хоть сейчас.

— Имеются ли у вас претензии к властям Бадандена?

— Ни малейших.

— Очень хорошо. Я уполномочен выплатить вам компенсацию за причинение физического, морального и материального ущерба во время пребывания в нашем городе. Вот, не откажитесь принять: семьдесят золотых дхармов.

Тяжелый кошель из кожи, извлеченный хайль-баши непонятно откуда, лег на столик, глухо звякнув содержимым.

— Можете пересчитать.

В первый миг Джеймс хотел гордо отказаться от компенсации. Он — взрослый человек, дворянин, наследник знатного рода, и в состоянии сам о себе позаботиться. Ривердейлы не нуждаются в опеке баданденских властей! Но гордыня сразилась с благоразумием и проиграла. Потому что на помощь благоразумию пришел недавно обретенный цинизм.