Джума - Гарри Зурабян

- Ну прямо крик души! - не преминул съехидничать Алексей и, обращаясь к Иволгину, проговорил: - Примите к сведению, гражданин начальник: зажимаете подчиненных... очень умных.

- Потом выясните судьбу гениев, - недовольно поморщился Иволгин. Вторая бумага о чем?

- Вторая еще интереснее. Это копия докладной записки на имя Сталина. В ней Артемьев сообщает, что операция "Руно" завершена и - читаю дословно: "... фактор "ЯЗОН" введен в действие."

- Что за фактор? - удивленно поднял брови Иволгин.

- Понятия не имею, - откликнулся Алексей.

Петр Андреевич задумчиво потер переносицу:

- Чертовщина какая-то! Ладно, с этим у нас еще будет время разобраться. А теперь немедленно надо доставить сюда Артемьева. - Он решительно поднялся: - Леша, Саша - вы к нему домой, а мы с Игорем подскочим в больницу. С этим "мил человеком" не мешает иногда подстраховаться. - И совсем тихо пробурчал: - Никогда не знаешь, шо энти антеллигенты выкинут...

Глава четырнадцатая

В общей суматохе у отделения милиции Капитолина пришла в себя. Оглядевшись и видя, что никто не проявляет к ней интерес, посчитала за лучшее быстро ретироваться. Завернув за угол, смела перчаткой снег с ограды и хватанула ртом целый комок. Взглянув на руку, заметила белые хлопья, кое-где окрашенные кровью, и почувствовала подкатившую к горлу тошноту. Она опрометью кинулась к расположенному рядом скверу. Рвало ее долго и мучительно.

" Ну почему я такая дура? - думала с жалостью к себе, собирая с веток чистый снег, снова и снова судорожно давясь им, внутренне содрагаясь от отвращения и брезгливости. Казалось, соленый и теплый привкус человеческой крови не исчезнет никогда. - Как дикая собака накинулась. И вся жизнь моя дикая. А я и вовсе полоумной сделалась. Ну что я вечно в идиотские истории влипаю?!! И на работу, конечно, безнадежно опоздала..."

Она прибавила шаг и заспешила по улице в направлении библиотеки. Рядом со старинным, отреставрированным зданием, как всегда, стояло много машин, толпились люди. Неожиданно из парадных дверей выбежала Вера и на ходу запахивая шубу, держа в руках шапку, торопливо сбежала по ступенькам. Капитолина проследила за ней взглядом и увидела, как та быстро юркнула в поджидавшую ее машину, которая, взвизгнув покрышками, с ходу набирая скорость, устремилась по улице, ловко вклинившись в плотный автотранспортный поток.

"Куда это она? С кем? - очнулась Капитолина, запоздало сообразив, что стоит посередине тротуара и недовольные прохожие, не церемонясь, толкают ее, громко выражая свое возмущение.

- Извините, - пробормотала она, но голос расстаял в пространстве.

Переодевшись, Капитолина прошла в читальный зал. За столом стояла одна из старейших работниц библиотеки Гайворонская Ольга Григорьевна, активистка и коммунистка с ...надцатилетним партийным стажем, которую все, и не без оснований, слегка побаивались. Капитолина, запыхавшись, приблизилась к ней, внутренне готовая выслушать нравоучительную и нудную нотацию о том, что сделали бы с ней в "прежние времена" за нарушение трудовой дисциплины. Ольга Григорьевна подняла голову от формуляра и поверх очков взглянула на Капитолину. И вдруг челюсть Гайворонской, что называется, отвалилась, едва не задев рабочий стол. Она смотрела на сотрудницу, словно та была, по меньшей мере, инопланетянкой или, на худой конец, банальным привидением.

- Вы-ы-ы?!! - промычала Гайворонская, подтягивая отпавшую челюсть. Но вы же... простите, Капочка... Вы же должны лежать в реанимации...

- Я-я-яаа? - пришел черед изумляться Капитолине.

В ответ Ольга Григорьевна поджала губы. Взяв себя в руки, холодно и сухо проговорила:

- В прежние времена, милочка, за подобное могли и шлепнуть. Вы хоть представляете, что оголили?! - И сама же с вызовом и негодованием ответила: - Рабочее место! Я была о вас лучшего мнения. Уж коли проспали, могли бы найти в себе мужество сказать об этом прямо, а не сочинять глупейшие истории. Подсылая, к тому же, своих... своих... Вообщем, вы знаете кого. А Вера Николаевна, между прочим, очень за вас переволновалась...

- Да что произошло?! - не выдержав словесного шторма, крикнула ничего не понимающая Капитолина.

Гайворонская с минуту осуждающе на нее смотрела, но потом снизошла:

- За Верой Николаевной заехал мужчина. Он представился доктором, сменившимся с ночной смены. И, представьте, поведал нам душераздирающую историю о том, как вас сбила машина и вы находитесь в тяжелом состоянии в реанимации. Профком решил даже вам материальную помощь выделить. Единовременную, естественно.

Капитолина, широко открыв глаза, истуканом стояла напротив коллеги, отказываясь верить в этот бред.

- Но я никого не просила, - выдавила она потрясенно. - Честное слово...

Гайворонская внимательно оглядела ее с ног до головы:

- Знаете, Капа, я уже ничему не удивляюсь. В том числе и тому прискорбному обстоятельству, что вами интересовались из органов.

- Из каких органов, какие доктора? О чем вы, Ольга Григорьевна?!! чувствуя, что сходит с ума, прохрипела Капитолина на грани истерики.

Однако, та не удостоила ее ответом. Повернувшись, она пошла прочь, молчаливая, несгибаемая и прямая, как гробовая доска.

Капиталина, обхватив руками голову, тяжело осела на стул, но тотчас вскочила и, пройдя к телефону, принялась лихорадочно накручивать диск, совершенно игнорируя возмущенных читателей.

- Алло! - закричала в трубку. - Это детский садик? Алло! - Услышав удовлетворительный ответ и немного успокоившись, попросила: - Позовите, пожалуйста, Нину Викторовну из третьей подготовительной.

Казалось, прошли тысячелетия, прежде чем в трубке прозвучал знакомый голос воспитательницы:

- Слушаю вас.

- Нина Викторовна, это Капитолина Сотникова. Извините, пожалуйста, с Женей все в порядке?

- Сотникова?! Но вы же в...

- Нина Викторовна, это недорозумение, поверьте. Где Женя?

- За ним приехала Вера Николаевна и забрала, - взволнованно, почувствовав неладное, проговорила воспитательница. - А что, не надо было отдавать? Но она столько раз забирала Женечку... Я подумала... - Она замолчала, шумно дыша в трубку.

- Все хорошо, Нина Викторовна... Все в порядке, - упавшим голосом ответила Капитолина, кладя трубку.

Затем в панике стала набирать номер домашнего телефона. В ответ - лишь бесчисленные гудки.

- Здравствуйте, Капочка.

Вздрогнув, она обернулась. Рядом стоял заведующий Публичной библиотекой Казимир Владиславович Бронский, милейший и добрейший старичок, чем частенько беззастенчиво пользовались многие сотрудники.

- Я слышал, у вас неприятности? - сочувственно поинтересовался он.

- Казимир Владиславович, родненький, мне срочно домой надо! взмолилась она со слезами на глазах.

- Раз надо, идите. Я попрошу Ольгу Григорьевну, она подменит.

- Она не согласится.

- Кто, Ольга Григорьевна? С привеликим удовольствием! Не переживайте.

- Казимир Владиславович... Я не знаю, как вас... благодарить.

- И не надо, коли не знаете, - улыбнулся он. - Пока не уладите дома все дела, не приходите. - Он поднял вверх палец: - Запомните: самое бесценное в жизни - не друзья, богаство, чины и даже не Родина, а - семья. Человек может потерять все, в том числе, и память, но голос крови остается. Он сильнее смерти, потому что звучит и после нее, в наших детях, внуках и всех последующих поколениях.

- Спасибо вам, - с чувством прошептала Капитолина и, обняв, от всей души поцеловала старика.

Открыв дверь в квартиру, она, не раздеваясь, проверила комнаты, кухню, даже в ванную и туалет заглянула. И когда поняла, что Веры и Женьки не было и быть не может, обессиленно рухнула на табуретку в кухне, опустошенная до дна страшной, пугающей и тоскливо-обреченной неизвестностью. Мыслей не было, жить не хотелось...

Она сидела, медленно раскачиваясь на табуретке из стороны в сторону. В огромные, зеленые глаза, гибко и осторожно, как крадущийся к жертве хищник, постепенно вползало безумие. Сердце еще проталкивало с усилием густую, горячую кровь в стиснутые спазмом сосуды - к мозгу, к мозгу, к мозгу... Но его здоровые клетки уже стало ломать, выкручивать в тонкие, с заостренными, рванными краями, спирали. Из друга, верного и надежного, мозг превращался в чудовищного монстра-матку, ежесекундно рожавшего отвратительных уродцев картины и образы, достойные кисти великого Гойи. Они переплетались между собой, наслаиваясь и вытягиваясь в бесконечную пуповину, на конце которой набухало, росло, вытекая через уши, рот, нос, заполняя вокруг все видимое пространство нечто неуправляемое и безудержное, имя которому - кошмар... Она чувствовала, как погружается в эту рыхлую, вязкую, изголодавшуюся по свежему, незамутненному сознанию, субстанцию...

- Мама-аа-а!!!

Капитолина жадно глотнула ртом воздух, судорожно шаря вокруг руками и пытаясь понять, откуда доносится голос сына. Она сидела... на полу. Рядом валялась опрокинутая табуретка, а в голове, не смолкая, звучал надрывный, как стон вечевого колокола, набат.