Входящая в сознание (СИ) - Штерн Мари

«А вот я когда выросту, обязательно на тебе женюсь! И у нас будет трое. Нет! Пятеро детей!». — стоило подумать о семье, как в голове вспылили слова Кириана, сказанные мне около двадцати лет назад. Тогда мы были еще совсем маленькими. Только-только начинали дружить. Узнавать друг друга.

У Кира на нас были большие планы! Ха-хах. Вот только к тому моменту, как мы повзрослели, все потеряло смысл. Возможно, если бы я не встретила Алишера, была бы сейчас с Кирианом. Эх… Нет, я рада, что встретила своего дракона.

— Виви… — слабый голос Шера заставил меня вздрогнуть.

— Я здесь. — сказала я тихо, сжав его руку и взглянув на его лицо.

— Виви… Моя Виви… — вновь начал шептать он, дергая головой то в одну, то в другую сторону. Жар начал набирать обороты.

Меня окотило волной холода от страха за мужчину. Широко распахнув глаза, я часто и отрывисто задышала. Что делать, не имела ни малейшего понятия.

— Ты справишься! — дрожащим голосом сказала я. — Борись, любимый! — промолвила еще тише. На последнем слове мой голос надломился.

Нижняя губа задрожала, и из глаз покатились слезы, обжигая своей влагой холодные щеки. Где-то у подбородка влага начала превращаться в кристаллы соленого льда, застывая прямо на коже. Моя магия вышла из-под контроля и стала вырываться наружу, кидаясь на все, что было на ее пути. Даже обжигала меня.

Изо рта повалили клубы пара. Воздух начал обжигать легкие, и по его же вине стало покалывать кожу. Морозные узоры разрисовали огромные окна, превращая стекло во что-то прекрасное, по-настоящему волшебное, но пугающее и опасное. Иней покрыл собой поверхность кровати, обойдя стороной Алишера, и пополз по стенам, направляясь к потолку и полу. Комната начала превращаться в ледяную тюрьму.

Двери покрыл толстый слой льда, и снег тут же припорошил его поверхность. С потолка и пола начали расти огромные, ледяные, чистые как слеза иглы.

— А-а-а-а! — я закричала, почувствовав, как сердце сжалось от боли.

В него будто вошли те самые иглы, что заключили меня и Шера под стражу, став больше, толще и гораздо крепче.

Шер бился на постели, сгорая от собственного огня, а я, чувствуя боль пары, замерзала от своего же льда. Огонь и лед — наша сущность. Кто бы мог подумать, что именно она станет самым главным и опасным противником. Она пожирала нас, не щадя. Упивалась нашими страданиями, и разрасталась, питаясь ими.

— М-м-м. — застонав, я потянулась к любимому, желая согреться хотя бы от него и одновременно остудить его огонь своим льдом.

Его тело действительно обжигало. Оно было раскаленным, как тот огонь, что выплевывает рассвирепевший дракон или же лава, извергаемая проснувшимся вулканом. Стуча зубами и трясясь всем телом, я прильнула к мужчине, выдыхая изо рта пар.

Найдя руку Алишера, переплела наши пальцы, хоть его и не двигались, и, продолжая дрожать, положила голову дракону на грудь. Утробное урчание обласкало слух, и прогнало под кожей всполохи магических искр. Чуть ли сама не заурчав от наслаждения, что принесла вибрация, я закрыла глаза и стала греться.

Эффект был, но слабый. Такой ничтожно малый, что, казалось, я замерзну быстрее, чем оттает хотя бы одна частица моего тела. Алишер не мог остыть, а я не могла согреться. Меня разрывало от боли, приносимой моей магией, его убивала разорванная связь с Оливией.

Если бы я могла вернуться на пару часов назад, когда Кир раздраконил Алишера, разбудив в нем чувства собственности и дикой ревности, я бы остановила друга. Не позволила бы ему так рисковать моим мужчиной. Я бы подождала наступления того момента, когда руна бы исчезла сама, и уже тогда бы почувствовала себя по-настоящему счастливой.

«А если бы этот момент не наступил?». — едкая мысль в голове заставила застонать не то от той горечи, что она принесла с собой, не то от новой волны холода, обморозившего мою руку, пальцы которой были сцеплены в замок с пальцами Алишера.

— Виви…

— Я здесь. — стуча зубами, прошептала я. Через боль в горле. Через сухость во рту.

Что-то обожгло мой безымянный палец. Да так сильно, что я взвизгнула, но не смогла дернуться, чтобы убрать руку, ибо уже не могла двигать конечностями из-за холода, сковавшего их. С каждой секундой это «что-то» накалялось, принося и физическую боль, и духовную, но вторая была куда сильнее.

Кое-как оторвав спину от кровати, я взглянула на очаг воспаления. Помолвочное кольцо, которое я не раз видела на пальце Алишера, когда тот крутил его, пытаясь снять напряжение, пульсировало, обжигая своей настойчивостью. От него исходила такая гнилая энергетика, что мне на миг стало дурно. Это ощущение даже затмило тот холод, что убивал меня, замораживая каждую клеточку моего тела.

Со стоном я присела на кровати и, еле оторвав свою руку, примороженную к руке Алишера, потянулась онемевшими пальцами к золотому пропитанному ядом и гнилой магией украшению. Снять получилось его далеко не с первого раза, но когда цель была достигнута, я облегченно выдохнула, выпуская изо рта пар и, приложив немало усилий, бросила кольцо в дальний угол. Вместе с ним от меня отступила и тошнота, а Алишер прекратил биться в бреду, выкрикивая мое имя.

Наступила тишина. Отчетливо слышалось биение наших сердец. Алишера — такое громкое и быстрое, и мое — медленное и еле слышное. Оно замерзало. Прекращало качать кровь, замораживая живительную жидкость.

— Ну и сука же ты! — этот голос за одну секунду разозлил мою бушующую магию еще сильнее.

Взглянув на источник звука, я медленно сжала руки в кулаки и с силой стиснула челюсти: зубы заныли от боли. В паре метров от кровати стояла она — та самая фея, которой я жаждала оторвать крылья и голову. Сквозь сотворенные моей магией из толстых игл ледяные решетки, я видела ее не полностью — только лицо, искривленное и озлобленное на меня. В ее глазах плясала тьма, заполоняя собой их полностью.

— Думаешь, ты отняла его у меня? — цедя сквозь зубы, продолжила фея. — Рано радуешься, дрянь! Я верну его! Он мой! Только мой!

Через силу я подняла руку и, еле справившись с обмороженными пальцами, показала суке неприличный жест, получив от той гадкую ухмылку.

— Мы еще встретимся, Эвирисса! — пообещала мне фея. — И тогда ты пожалеешь, что не сдохла в том приюте!

Подумать над ее словами я не успела: как только Оливия растворилась в воздухе, распадаясь на сгустки противной тьмы, меня погрузила темнота, без предупреждения сковав своими цепями.

***Алишер***

Немного ранее.

— Ты не хочешь убрать лапы от моей Снежинки, Шер? — после слов парнишки со мной что-то произошло.

Я и до этого был не в порядке, чувствовал себя чертовски странно, будто что-то насильно удерживало меня от желаемого. Я ведь хотел поцеловать ее — свою Виви, вновь почувствовать сладость и вишневый вкус ее губ, услышать тихий стон, согреть ее своим огнем. МОЮ Льдинку, а не ЕГО!

Внутренний дракон с каждой секундой сильнее захлебывался в ярости. Он так сильно желал разорвать мальчишку, что рвался наружу, причиняя мне невыносимую боль. Ломал кости, рвал ткани, давил на мозг. Я держался, чтобы не закричать и не начать биться в агонии лишь потому, что рядом была моя ведьма.

Вот только… Она попыталась отстраниться от меня. Тогда-то последние тормоза со свистом слетели. Я помню, как зарычал: «Моя!», а дальше все покрыла собой густая тьма.

Я ничего не видел и не слышал, только чувствовал. Мои эмоции были похожи на ураган. Они такое творили со мной, что от их воздействия хотелось взвыть. Дурниной!

А ревность? Что она вытворяла с моей душой и сердцем? Как она разрывала меня на куски? Как резала без ножа? Как доводила до безумия?

Я никогда в жизни не чувствовал ничего подобного. Даже Оливия… Чертова Оливия! От мыслей о фее я вообще впал в ярость. И как только все эмоции смешались, почувствовал такую боль в области груди, словно там господствовал огонь. Он сжирал, не щадя. Убивал, наслаждаясь. Мой огонь пошел войной на мой же организм. Но если я мог вытерпеть физическую боль, то с духовной еле справлялся.