Каратель - Олег Приходько

Владу показалось, будто он вышел на площадь перед народом, чтобы что-то сказать, и забыл — что.

— Хорошо поработали, — вымолвил едва слышно. — А кого, по-вашему, представляет Мещанинов? — спросил он.

— Поживем — увидим. Как сказал один философ: «Время обнажает нашу нравственную геологию».

— А если его нет, времени? Мещанинов не меньше Кожухова нуждается в средствах. Я читал, он назначен решением самого премьера? Значит, ему проще, чем Кожухову, решить вопрос об этой… как ее… культивации?

Впервые за все время беседы Камай посмотрел на него как на равного.

— И все-таки я бы предпочел подождать.

— Завтра с Мещаниновым собираются встретиться Панич и его компаньоны, — выложил Влад. — Я человек маленький, ни черта в политике не понимаю, но и козе понятно, о чем предстоит разговор: Мещанинову попытаются втолковать, на чьи деньги он собирается тут строить новые рыночные отношения. А мытьем или катаньем — это уж как получится.

— То есть?

— Это я о превентивном ударе. Драка-то уже развязана? Предложение, с которым к вам приезжал Кожухов, может оказаться козырной картой Мещанинова. Да и вам с ним будет проще решить вопрос — при его-то связях в министерствах?

Камай уже не пытался удерживать положение ведущего, позабыл о менторском тоне человека, сознающего свое превосходство.

— То есть вы хотите предложить…

— Я хочу сказать, что для вас это будет более короткий путь, чем через представительства России в Америке.

24

Тайна похожа на «ручную» гюрзу: ту и другую лучше не заводить.

И премьер, и президент поднаторели в кадровых перестановках, выбивали людей Консорциума одного за другим. Второй год делались попытки сформировать «промышленную группу» за счет коммунистов и их попутчиков.

С назначением Мещанинова игра пошла в открытую: дни «краснодольской группировки» были сочтены, и никакие подкупы и даже угрозы, к которым пытались прибегнуть «отцы» Консорциума, не могли спасти положения.

На сей раз полковник Салыков прилетел глубокой ночью в Ухту не для того, чтобы встретиться с Паничем: старик свое отработал.

…Мало кто знал, что в 1983 году Уральск-12 был «заморожен» искусственно. Тогдашнее правительство не пришлось долго убеждать в нецелесообразности его дальнейшего использования: достаточно было волевого решения одного человека. Урана хватало на Украине и в Ферганской области, в Казахстане, Киргизии, Таджикистане и российском Краснокаменске. Другое дело — платиновые руды, они могли дать большую прибыль.

Полковник Салыков тогда еще был капитаном, но в форме со щитом и мечом на петлицах его никто не видел — диплом об окончании Высшей школы КГБ хранился в сейфе его начальника на Лубянке. Сам Салыков носил в ту пору… лагерную робу с номером на груди. Его легенда предполагала использование диплома Ленинградского финансово-экономического института, который он окончил заочно, после чего и был завербован людьми с «чистыми руками».

Зону в верховье Вишеры, охраняемую батальоном краснопогонников, нужно было сохранить в ее статусе «секретного полигона» — со всеми постройками и техническим парком.

Салыков мог считать себя автором дерзкой идеи — отдать базу «теневикам» и позволить им развернуть криминальный бизнес под покровом военной тайны. Оставалось подобрать кандидатуру человека, способного воплотить эту идею.

Выбор пал на Панича, имевшего авторитет и обширные связи в уголовном мире, авантюриста, чей «послужной список» включал в себя половину предусмотренных Уголовным кодексом статей — от экономических преступлений до убийств.

Салыков был осторожен и по-восточному хитер. Внедрившись в лагерную среду, капитан-экономист стал исподволь муссировать возможность раскрутки крупного дела на якобы брошенной властями таежной территории вдали от людских [лаз. Реальности такой затеи способствовала общая неразбериха «перестроечного периода» в стране. При этом сам он не только ни на что не претендовал, но и подвел Панича к авторству идеи, да так ловко, что тот возомнил себя Кампанеллой и стал продумывать план построения Города Солнца, еще не освободившись из ИТУ. Салыкову оставалось направлять его в нужное русло, опираясь на план руководства и полученные в институте знания. Никто и сегодня не мог бы убедить отпетого «пахана», что десять лет он исправно служил тем, кто, как он считал, служит ему.

Привозя Паничу новости из Москвы (в хорошо откорректированном виде), он узнавал от своих агентов о делах в Краснодольске. Одним из этих агентов был выученик Салыкова Зарицкий: следуя избранной в отношении «авторитета» тактике, тот также не стремился разуверять Панина в том, что является его покорным слугой и своей стремительной карьерой обязан его всемогуществу.

Тактика себя оправдала: на откровенный альянс с полковниками Панич никогда бы не пошел, да и вербовать, а тем более подминать его не было необходимости.

…В половине третьего ночи на аэродроме Салыкова встретил «УАЗ» военной контрразведки и доставил в небольшую ведомственную гостиницу. Здесь его ждал Зарицкий.

— Вчера Генерал встречался с Премьером, — сообщил Салыков, усевшись в глубокое кожаное кресло. — Меня в подробности их встречи не посвящали, но, судя по всему, прошла она плохо.

— Судя по чему? — уточнил Зарицкий.

В отношении Салыкова он был сдержан. Самодовольный, обласканный начальством, часто выезжающий за границу полковник вызывал в нем зависть, Зарицкий считал себя нисколько не глупее, но вынужден был сидеть в захолустном Краснодольске без перспективы когда-нибудь выбраться — если не атташе при каком-то посольстве, так хотя бы в столицу. Роль подручного мафиози ему порядком осточертела, все чаще хотелось придушить зарвавшегося старика. Между тем в Москве о нем словно забыли, а Панич набирал обороты.

— Судя по тому, что отдан приказ эвакуировать базу, — говорил Салыков медленно, весомо, предвкушая реакцию Зарицкого.

Известие прозвучало громом с ясного неба.

— Что?!

— Золотой запас, образцы редкозема, готовую продукцию — «снег» и оружие — вывезти двумя «АНами» в Воронеж, — с ленцой продолжал Салыков, давая понять, что все это — дела московские, обсуждению не подлежат и Зарицкого вообще не касаются.

В Воронеже спецподразделение войск госбезопасности поддерживало в запасном режиме объект «База-2», по документам давно прекративший существование. Так же, как Уральск-12, эта территория (бывшее правительственное бомбоубежище) была засекречена и находилась в ведении российского представительства Консорциума.

— А люди?

— Нужные люди будут эвакуированы, — все так же нехотя ответил Салыков, сделав ударение на слове «нужные». О том, что будет с остальными, он распространяться не стал, но Зарицкий был в курсе регламента аварийной ситуации: часть «рабов» сдадут в ИТУ, часть вывезут в различные регионы, кого-то оставят в тайге навсегда. Искать никто никого не будет: этих людей давно уже не было в списках живых.

— Старик уже знает? — спросил Зарицкий и тут же осекся, поняв, что сморозил непростительную глупость.

— Теперь о старике. В последнее время он наломал слишком много дров. По его вине с «базы» исчезло несколько ампул с осмием и порядка двадцати килограммов скандия. Вояж его головорезов в Беларусь привел к тому, что по распоряжению премьера в регион направлена…

— Я знаю. Вчера через Судьина мне удалось утвердить в составе их бригады свою опергруппу.

— Это неплохо, — удовлетворенно кивнул Салыков. — Но так или иначе, старик повел себя безграмотно. В результате премьеру удалось нащупать и перекрыть каналы Консорциума. О «базе» знают уже те, кому не следует. Отдавать бригаду генеральный отказался — чувствует поддержку премьера.

Сердце Зарицкого учащенно забилось, догадка о лучших для себя переменах опередила слова Салыкова:

— Старика нужно ликвидировать, Игнат. Но так, чтобы ни одна собака не смогла доказать, что наши с ним пути пересекались.

Несмотря на прорвавшиеся вдруг нотки дружелюбия, Зарицкий не спешил щелкнуть каблуками. Устранить старика было делом нехитрым — его телохранитель Медведь давно раскусил механику поступления денег и уже понял, что его босс не вечен. Неудавшаяся операция по ликвидации Кожухова (кто мог предвидеть, что его телохранитель Земцов окажется профессионалом?) привела Панича в бешенство, его угрозы в адрес Медведя, упустившего Кожухова, стали критической точкой в их отношениях, Зарицкий вовремя оказался рядом с Медведем, поддержал его и вскоре уже получил от него информацию о делах Панича, которые тот провернул без согласования с Консорциумом. Еще недавно Зарицкого утешало обещанное ему место Судьина (начальнику оставалось полгода до отставки), теперь же подворачивался случай получить больше.

Он помолчал, обдумывая последствия ликвидации старика.