Славянское фэнтези - Мария Семёнова

Стана, все еще не пришедшая в себя после случившегося, почти не показывалась из своего шатра, и Лоэн, которому не досталось работы на строительстве, проводил время в долгих беседах с Танэлой. Велегост заметил, что сестра заметно повеселела. Кейна рассказала брату, что Лоэн пытается объяснить, как управляться с Дверью. Румские слова не очень помогали, и риттер то и дело принимался что-то рисовать прямо на земле.

Каждую ночь Велегост ждал Айну, но поленка ни разу ни пришла. Днем же девушка держалась невозмутимо и строго, не говоря ничего сверх того, что полагается кмету.

Были и другие новости. Среди кметов, пришедших с Савасом, Кей сразу же заметил знакомое лицо. Этого молодого парня он встречал в Валине. Полусотник Чемер служил при дворе Палатина, но не тем славился. Чемер, единственный сын Кошика Румийца, считался достойным наследником своего знаменитого отца. Но Велегост вовсе не был рад. Наверняка Палатин прислал этого парня неспроста. Терпеть соглядатая под боком не хотелось, но Кей решил не ссориться раньше времени. На советах Чемер молчал, ни во что не вмешиваясь и не пытаясь ничего подсказывать. Бледное лицо полусотника казалось равнодушным, даже сонным, словно Чемеру невыносимо скучно в этих глухих краях. Лишь однажды он обратился к Кею с неожиданной просьбой: не может ли тот дать ему десяток плотников, еще лучше — полтора десятка, да не простых, а из тех, что поопытнее. Люди требовались на строительстве, но среди новобранцев-харпов оказалось немало людей, умевших владеть топором и способных заменить мастеров-лехитов. Итак, нужные работники нашлись. Чемер коротко поблагодарил, небрежно добавив, что у него наметилось одно дельце. Так и сказал — «дельце», не пожелав, однако, ничего пояснять. Велегост решил не настаивать. Стало интересно. Что задумал сын всезнающего Кошика?

Танэла поселилась в единственном доме, который уже успели выстроить. Правда, до крыши руки еще не дошли, поэтому поверх просто накинули плотную шатровую ткань. Не было и окон — только проемы, даже без рам, но Кейна не жаловалась. Лето было в разгаре, и ночью воздух не успевал остыть.

Когда Велегост зашел, сестра что-то увлеченно чертила на покрытой воском доске. Увидев брата, Кейна улыбнулась и отложила острый стилос.

— Письмо? — Велегост кивнул на восковку. — Кому пишешь, апа?

Танэла покачала головой:

— Учусь. Лоэн кое-что мне объяснил…

— Дверь?

Кей удивленно поглядел на доску. На ней ничего не было, кроме черточек и кружков. Кружки оказались разные — побольше и поменьше.

— Дверь, Стригунок. Я, конечно, очень глупая ученица, но думаю, через месяц-другой все же рискну приложить руку к скале. Дождь сразу не обещаю, конечно…

Велегост кивнул. На это он даже и не надеялся. Лоэн сам предложил помощь. Правда, как объяснил риттер, учиться придется не год и не два.

— Вот так и становятся чаклунами. — Танэла кивнула на восковку. — Знаешь, Лоэн считает, что это вовсе не колдовство.

— Думаешь, Лоэн не чаклун?

Кейна усмехнулась:

— Я как-то спросила его. Он, бедняга, даже растерялся. По-моему, Лоэн не считает себя чаклуном. Для него Дверь — это вроде мельницы…

— Как?!

— Ну, понимаешь, чтобы стать мельником, тоже надо учиться.

Мельница? Вспомнилось черное, покрытое звездами небо, темные тучи над Савматом, острые вспышки молний…

— Мельники — они и есть первые ворожбиты, апа! Помнишь, что говорил тот старик?

— Что дэрги — нелюди, — спокойно кивнула сестра. — Помню. Знаешь, Зигурд куда больше походит на нелюдя, чем Лоэн.

Спорить не имело смысла, но ведь риттер и не пытался возразить старику!

— Рука, — напомнил Велегост. — Его рука!

— Рука? — Кейна подняла ладонь, по лицу скользнула усмешка. — Выходит, что и я — нава или оборотень? Нет, Стригунок! Мы люди — и я, и ты, и Лоэн. Мы говорили с ним. Помнишь, ты сам рассказывал о Первых?

Кей молча кивнул. Вспомнилась темная поляна, старый Беркут — и светящаяся вежа, когда-то достававшая до Небес. Вежа, разрушенная Всадником-Солнцем.

— Наверное, и я, и Лоэн — потомки Первых, поэтому Дверь и слушается нас. Лоэн рассказывал, что у них есть легенда. Когда-то, очень давно, Бог сотворил землю, а затем слепил из глины первого человека.

— Как Золотой Сокол?

— Да, как Золотой Сокол. У Бога есть слуги — Посланцы. Они стали спускаться на землю и, как бы это сказать-подружились с некоторыми девушками…

— Угу!

— Вот тебе! — Последовал звонкий щелчок, и Велегост потер ушибленный нос. — В следующий раз вообще ничего не буду рассказывать!.. Так вот, дэрги, Дети Тумана и дхары, что живут у нас на полночи, — потомки этих посланцев…

— …И девушек, — подсказал брат, с трудом уклоняясь от следующего щелчка.

— Поэтому они могут быть одновременно людьми и… не совсем людьми. Помнишь, какими мы видели друг друга у Двери? Лоэн называет это «эхно лхамэ» — «быть как свет».

Велегост кивнул. Да, они были как свет — серебристые призраки, горящие ровным холодным огнем. Тогда еще подумалось, что именно так выглядят боги…

— А еще он говорит, что некоторые из дэргов могут превращаться в чудищ, вроде наших чугастров. Будто бы их вождь Арх-тори…

— Постой-постой! — перебил брат. — Отец рассказывал! Он когда-то встретил чугастра, а Патар Урс его потом расколдовал!..

— …Помню. Вот так, Стригунок! Так что если будешь себя плохо вести, твоя старшая сестричка превратится в чугастра и надерет тебе уши!

В такое, конечно, не верилось, но рассказ Танэлы заставил задуматься. Дэрги далеко, Дети Тумана, если верить Лоэну, сгинули в давние годы, но дхары — почти рядом, у Ольмина. Вспомнилось, что отец всегда одергивал тех, кто предлагал послать войско на полночь, дабы проучить лесовиков.

Кей решил сам поговорить с Лоэном, но не успел. Поздно вечсррм, когда над лесом всходил тонкий серп луны, полуживой от усталости гонец принес весть, которую ждали, но все же надеялись не услыхать.

Духла восстала.

Военный совет затянулся за полночь. Ворожко, бледный, еле сдерживавший гнев, рассказывал долго, хотя все стало ясно с первых же слов. Рада, убежденная старым Беркутом, объявила войну Кеям. Кметы, стоявшие в Духле, перебиты все до единого, а харпийское ополчение уже занимает перевалы, чтобы наступать на Лосиный Бугор.

Велегост слушал молча, время от времени поглядывая на тех, с кем придется идти на врага. Такое уже было — почти год назад, только тогда на дворе стояла поздняя осень и воевать предстояло не с харпами, а с Меховыми Личинами, которые уже шли, вырезав передовые заставы, прямо на беззащитную Тустань. У молодого наместника имелись всего полсотни кметов и триста безоружных ополченцев, и нужно было продержаться до подхода подкреплений, считая каждый день, каждый час… Велегост помнил страх, застывший в глазах сиверских дедичей. Многим тогда казалось, что спасения нет. Никто еще не знал, что тихий парень с изуродованным лицом станет Кеем Железное Сердце.

Теперь все иначе. Кей видел — никто не боится. Напротив, люди рвутся в бой, и удержать их в крепости будет потруднее, чем разбить вооруженных дубинами и кольями харпийских козопасов. Да и сами харпы не едины. Ворожко сообщил, что громады на закате и полночи не поддержали мятеж, остальные колеблются, Духла может рассчитывать лишь на окрестные села и на многочисленную родню Беркута. Да, бояться нечего, но ведь бой предстоит не с чужаками, не с дикарями в звериных шкурах! Когда-то покойный дядя Сварг заливал кровью землю непокорных волотичей. Неужели настала очередь харпов?

Только под утро Кей закрыл за собой полог шатра. И тут же темная тень неслышно кинулась навстречу. Велегост замер, еще не веря.

— Айна?

Девушка молча ткнулась лицом ему в грудь, прижалась, обхватила крепкими, привыкшими держать меч руками. Внезапно Кей почувствовал на своей щеке ее маленькую ладонь. Он застыл, боясь, что сейчас рука отдернется, как от раскаленного очага, но поленка, все так же молча, гладила покрытое шрамами лицо, порванные губы, сломанный нос.

— Кей! Кей! Я притить…

…Потом, когда у обоих уже не оставалось сил, они лежали на густом ворсе брошенных на землю шкур. Айна, словно кошка, прижималась к его плечу, что-то тихо шепча на своем непонятном языке, а Велегост, ни о чем не думая, смотрел на темный полог. Внезапно представилось, как он привозит поленку в Савмат, ведет в Палаты под изумленными взглядами Кеевых мужей. То-то лицо будет у Светлой Кейны! Еще год назад мать запретила младшему сыну жениться, пока старший, Сварг, не найдет себе невесту. Ну а когда об этом услышит дядюшка Ивор в своем Валине!..

— Ты не думать обо мне, Кей Велегост!

В голосе Айны звенела обида, и он невольно усмехнулся:

— Думаю. Ты поедешь со мной в Кей-город?