Иногда они умирают - Наталья Турчанинова

Из пропасти поднимались вершины деревьев, растущих на склоне. Среди пушистых ветвей виднелись большие шишки абсолютно нереального цвета.

– Синие! – воскликнула Тисса, присмотревшись. – Они действительно синие!

Она с жадностью разглядывала кобальтовые шишки с каплями блестящей смолы на чешуйках. Ей явно хотелось сорвать хотя бы несколько штук, но ни до одной было не дотянуться. Трекеры, прошедшие перед нами, оборвали все, висящие над тропой.

– Хватит дрянь набирать, – буркнул Джейк, мимоходом взглянув на природную редкость Кайлата. – У тебя весь рюкзак ею забит.

Тисса вскинула голову, сверкнув горными очками, собираясь ответить что-нибудь достойное, но в этот момент из пустоты долетел звук – мягкий и одновременно гулкий, раскатистый, зловещий и мощный.

– Это что? – резко спросил Дик, оглядываясь.

– Лавина сошла, – ответил я, прислушиваясь к затихающему гулу.

Так вот почему лица гор были столь неприветливы. Предвкушали, как волна снега ринется вниз, сметая все на своем пути.

– И часто здесь такое? – осторожно осведомился Джейк.

– Случается. Но нам с вами ничего не грозит.

– Ловлю вас на слове, – ответил он, скрывая за коротким смешком внезапную неуверенность.

Шум лавины стих. Горы снова замолчали. Мои спутники невольно ускорили шаги.

Впереди появились дома маленького поселка. И у самого первого кособокого строения, прижавшегося к скале, стоял грубо сколоченный стол, на котором сияли всеми цветами радуги россыпи драгоценных камней. Тисса первая ринулась к ним, забыв обо всем на свете. Мужчины, снисходительно переглядываясь, неторопливо подошли следом. А из-за прилавка мне уже радостно махала Муна.

– Намаскар, Рай-джи, – весело щебетала она на найтили, широко улыбаясь, – давно не виделись! Если вы за камнями, то много хороших. Покупать что-нибудь будете?

Словно и не было ночной охоты за мной, голодных взглядов и хищных когтей, скребущих дверь. Девчонка снова была моей хорошей знакомой, очень милой и услужливой.

– Нет, Муна, сегодня я не покупаю. Веду своих друзей по треку.

– О! – глубокомысленно произнесла она, улыбаясь теперь мужчинам. – Такие важные господа. Может быть, они что-нибудь купят? А у нас сегодня такой счастливый день! Такая радость! Моя сестра…

– Рай, это настоящая бирюза? – нетерпеливо вмешалась в наш разговор Тисса, перебирая сверкающие ожерелья.

– Да. И очень хорошего качества. – Я взял тяжелый зеленовато-голубой камень в кружевной оправе из серебра. – Не местная. Видишь эти золотистые вкрапления – значит, она из горного Гунхэго. Теперь это большая редкость.

– Я беру его, – тут же откликнулась Тисса с уже знакомыми мне интонациями нетерпения в голосе. – И вот эти гранаты. А это что, неужели золотые топазы? Я куплю все.

– Подожди. Они мутные, – попытался остановить я ее, но любительница драгоценностей только отмахнулась от меня.

– Неважно. Джейк, смотри, настоящие кайлатские топазы!

Джейк без особого интереса взглянул на камни, протянул руку. Дик поднял рукав куртки, чтобы демонстративно посмотреть на часы. Их стекло блеснуло на солнце.

Муна, только что улыбающаяся всем нам по очереди и шустро подсовывающая Тиссе новые украшения, застыла. Я увидел на лице девочки отражение ненасытной алчности, темные глаза засверкали.

– Извините меня, Рай-джи, – пролепетала она, пятясь к домику, – я сейчас вернусь.

И шмыгнула в открытую дверь.

– Что это с ней? – с любопытством спросил Дик, уже успевший заскучать во время выбора покупок.

– Потрясли твои часы.

– Думаешь, могут украсть? – прошептал он настороженно.

– Не при свете дня. И не сегодня.

– А что происходит сегодня?

Из дома следом за Муной вышла ее мать – полная, в грязно-сером платье и черном платке, низко надвинутом на лоб. Окинув иностранцев пристальным взглядом, она разложила перед Тиссой еще более прекрасные подвески, бусы и кулоны, несколько раз поклонилась удивленным мужчинам. Затем приблизилась ко мне и торопливо зашептала на найтили, многозначительно косясь на запястье Дика.

– Райн, в чем дело? – резко осведомился Джейк, недовольный этими таинственными взглядами и перешептываниями.

– Дик, тебе очень дороги эти часы? – спросил я, успокаивающе кивнув женщине.

– Что значит дороги? – фыркнул тот, скрестив руки на груди. – Они довольно дорогие, если ты об этом.

– Если ты отдашь их этой женщине, у вас есть шанс увидеть один из редчайших местных ритуалов.

– Какой еще ритуал?

– Называется украшение невесты. Гарантирую, ничего подобного вы никогда не видели и не увидите.

– Еще чего. – Дик недовольно покосился на кайлаток, продолжавших смотреть на него. – Может, им еще мой бумажник отдать? Или кредитную карту? – Он саркастически рассмеялся и отвернулся, показывая, что разговор закончен.

– Джейк, я хочу посмотреть! – решительно встряла Тисса, прекрасно зная, к кому надо обращаться в подобных ситуациях. – Ты же сам говорил, что хочешь увидеть в Кайлате нечто необычное. Вот тебе шанс.

Он колебался мгновение, затем велел:

– Дик, отдай им часы.

– С какой это радости? – огрызнулся тренер. – Если хочешь, подари свои.

– Тебе что, жалко этой подделки под «Patek Philippe»? – Тисса скривила губы в усмешке.

– Вернемся, куплю тебе другие, – добавил Джейк.

– Ладно, – тут же отозвался тот. – «Ulysse Nardin» меня устроит. И расписку напиши.

– Ну конечно, – усмехнулся Джейк. – «Ulysse Nardin» ему. Сойдет и что-нибудь попроще.

Он вытащил из кармана блокнот, открыл, черкнул несколько фраз, расписался, вырвал листок и подал Дику. Тот схватил бумагу, прочитал, кивнул удовлетворенно, бережно сложил расписку, убрал и стал расстегивать металлический браслет.

Я взял часы и передал их женщине.

Она приняла их с поклоном, как величайшую ценность мира, и понесла в дом. У двери оглянулась, величественно повела рукой, прося следовать за собой.

Джейк пожал плечами, демонстрируя равнодушие к этой затее, но его глаза светились любопытством. Тисса устремилась вперед, но Дик, как законный владелец часов, оттеснил ее и вошел первым сам.

Внутри дома было темно и тесно. На земляном полу стояли кровати из грубо сколоченных досок. На них – застеленные пестрыми ковриками матрасы. Больше никакой мебели здесь не было.

По случаю праздника белье, обычно навешанное на веревках под потолком, было снято. В открытом очаге горел огонь, дым вытягивало на улицу через распахнутую дверь и крошечные окна.

В противоположной от входа стене виднелся неровный квадрат следующей двери. В нем метались красные отсветы и темные тени. Слышалось негромкое бормотание и приглушенные стоны.