Наполеон. Последняя любовь - Томас Костейн

Маршал сразу ему поверил и утвердительно кивнул головой.

— Конечно, сир.

— Перед нами стоит задача передать эти записи аббату. Мне известно, что вам сравнительно легко удается передавать письма, но нам следует быть очень осторожными. Один из нашей свиты должен возвратиться во Францию и забрать с собой эти заметки.

— Да, сир. Мы никак не должны рисковать, — он начал раздумывать, — Гурго?

— Нет! — резко возразил Наполеон. — Он совсем помешался от ревности. Я ему не доверяю. Он может сделать роковую ошибку. Нет, Бертран, мне кажется, что это должен быть Пионтковский.

— Пионтковский? Сир, мы не можем ему доверять. Откуда он появился? И что он делает на острове? Где он берет деньги, и почему ему так доверяют англичане? Мы все уверены, что он — английский шпион.

Наполеон отмахнулся от Бертрана.

— Мне известно, откуда он появился, и я знаю, что он делает на острове, и я знаю откуда у него деньги. Англичане ему доверяют, так как считают, что он шпионит для них.

— Сир, вы меня поражаете. Я не знал, что он появился тут по вашему приказу.

— Пионтковский — преданный человек. Сейчас он распространил слухи, что его отец умирает в Брюсселе, и он сможет добыть позволение покинуть остров. Бертран, все идет согласно разработанному нами плану.

— Сир, я испытываю облегчение. Меня раньше мучило его присутствие на острове.

— Я немного посплю и смогу ясно рассуждать, я тогда придумаю, каким образом он сможет скрыть эти листы среди своих вещей, чтобы их никто не смог найти, — Наполеон зевнул. — Это будет несложно сделать.

— Пока вы будете отдыхать, Ваше Императорское Величество, я заберу с собой эти бумаги.

Наполеон согласно кивнул головой. Он поднялся и, покачиваясь, прошелся по комнате в чулках, упал на постель и сразу заснул.

Бертран собрал бумаги и не стал открывать занавеску. В кухне послышались тихие голоса. Резкий голос англичанина дал ему понять, что рядом находится караульный. Маршал положил бумаги под мундир и вышел.

Глава пятая

1

На рейде торжественно появилось судно «Фаэтон», принадлежащее Королевскому флоту Англии. Его встретили салютом. Это было днем в середине мая, и в заливе собралось множество зрителей. Местные жители радостно кивали головами, и люди говорили между собой, что на судне, видимо, прибыло много грузов, и если они будут помогать их перетаскивать на берег, то смогут немного заработать. Купцы, служащие порта и офицеры гарнизона обсуждали человека, который должен был прибыть на этом судне.

— Бетси, мне не нравится то, что может случиться, — сказал Вильям Бэлкум своей дочери, которая держалась за его руку. — Нам сообщили кое-что об этом человеке. С ним очень трудно ладить, а мне придется хуже всех. Я окажусь между двух огней.

— Император будет наблюдать за прибытием «Фаэтона» с помощью бинокля из-за закрытых ставен. Папа, я боюсь, что ему станет жить еще труднее.

— Я слышал, как этот человек обращался к правительству с просьбой принять закон, согласно которому всякий, кто станет общаться с императором, будет привлечен к судебной ответственности. Теперь тебе понятно, что это за человек.

На острове начинался зимний сезон, и пассаты уже пахли холодом, позже от их дыхания станут синими носы, а у людей будет пробегать по спине холодок. Море было серым и угрожающим и с грохотом обрушивалось на скалы. Бетси на секунду прикрыла лицо маленькой модной муфтой и сказала отцу:

— Папа, сейчас так холодно!

Она привстала на цыпочки, чтобы увидеть, как судно медленно входит в залив. Люди могли разглядеть нового губернатора с перьями на шляпе и сверкающими орденами на мундире. Он шел впереди сопровождающих его людей по пристани, взмахом руки потребовав расчистить для него путь. Он твердо шагал вперед, на два шага опережая довольно пухлую жену.

— Папа, у него очень дурные манеры, — шепнула Бетси.

Сэр Хадсон Лоув [xv] прошел почти рядом с девушкой, и ей удалось его хорошо разглядеть. Она обратила внимание на гордую осанку и пустое выражение глаз. Волосы у него были рыжие, а ресницы — бесцветные. На одной щеке было большое и темное родимое пятно, подчеркивавшее неприятные черты губернатора.

За ним шагала леди Лоув. Ее нельзя было назвать красавицей, но у нее была крупная пропорциональная фигура. Она благожелательно осматривала публику, и казалось, что ее все интересовало. Бетси слышала, как она сказала мужу:

— Пожалуйста, Хадди, не шагай так быстро.

«Она пользуется румянами», — подумала Бетси.

Она считала, что для женщины ее возраста, это — глупая привычка. За ними следовало несколько молодых офицеров. Они все казались похожими друг на друга — с прямыми спинами и одинаковым выражением на лице с топорщащимися усами. Они напомнили Бетси о наборе деревянных солдатиков, которые когда-то были у нее, и девушка улыбнулась.

Адмирал Кокберн встретил вновь прибывших. Кругом пожимали друг другу руки и кланялись. Бетси не сводила взгляда с губернатора и поняла, что он никогда не улыбается. Он никогда не забывал о высоком положении, которое занимал.

— Мосье Бэлкум, — обратился к ним Бертран, который пробился к ним сквозь толпу зрителей. — Я рад вас видеть. Мадемуазель Бетси, вы чудесно выглядите.

Граф Бертран и Вильям Бэлкум молча смотрели друг на друга. Им даже не потребовалось слов, чтобы понять, что каждый из них думает о человеке, который теперь станет управлять островом. Их страшили его суровые манеры и пустота, которую можно было разглядеть в его глазах.

Бертран шепотом попросил перевести его слова отцу девушки.

— Папа, он просит позволения отвезти меня к себе домой. Госпожа Бертран неважно себя чувствует, и ему кажется, что ей необходимо развеяться. А утром он меня привезет домой.

Через несколько минут Бетси садилась в небольшую карету, которая обычно возила семейство Бертран по острову. Девушка села на заднее сиденье рядом с графом. Она была довольна, что мать позволила ей сегодня принарядиться ради приезда губернатора. С течением времени ее костюм претерпел изменения. Канули в вечность ее панталоны, которые так не нравились Наполеону. Она перестала носить немодные платья, на которых настаивала мадам Бэлкум. Синее платье было отделано у горла красивыми рюшами, а поверх него надето серое пальто с крупными красивыми пуговицами. И, кроме того, у нее была с собой муфта.

— Граф Бертран, я рада, что вы меня пригласили. У нас сегодня за ужином будут гости. Дамы не переставая, станут болтать, а мужчины с большими усами постоянно повторять: «Нам следует построже обращаться с Бонапартом». И еще они будут без конца хвалить нового губернатора. Должен приехать викарий Стоджкин, а его присутствие выдержать совсем невозможно. Когда вы были молодым, вам никогда не хотелось удрать куда-нибудь из дома?

— Много раз, мадемуазель! — улыбнулся граф.

2

Дом Хаттс-Гейт был очень небольшим, дощатым. Комната, в которой Бетси провела ночь, помещалась под крышей и была почти треугольной формы. Там поместились лишь кровать и стул. Весь вечер они говорили только о Наполеоне, и, когда Бетси заснула, ей снились баталии, осады и быстрые марши. Ей приснилось, что французская армия идет по вражеской стране. Наполеон едет впереди, а сама Бетси бьет в барабан, шествуя с отрядом барабанщиков за ним по пятам. Она с воодушевлением громко выбивала дробь, заглушая остальных барабанщиков. Наконец армия остановилась, послышался звук копыт. Кавалерия мчалась во всю мощь, всадники мчались, догоняя их — со срочными депешами. И вот они сравнялись с Наполеоном, слезли со своих измученных коней. Наполеон выслушал их, нахмурившись, а потом обратился к девушке

— Бетси-и, мадемуазель Бэлкум, выйдите вперед! Она повиновалась, император сказал ей:

— Бетси-и, я получил ужасные вести, мне нужен ваш совет.

В это мгновение она проснулась.

Сначала девушка не поняла — проснулась она на самом деле или нет, потому что в ее ушах оставался топот копыт. В свете маленького окошка под крышей она различала стул, на который повесила вечером платье и остальные предметы туалета. Девушка поняла, что находится в кровати, армия и Наполеон ей приснились. Она укуталась в одеяло и села в постели.

— Кто-то едет по дороге в Лонгвуд, — подумала девушка, — как странно! Почему они едут сюда в такое неподходящее время?

Потом ей в голову пришла тревожная мысль.

— Может, они едут, чтобы увезти Наполеона?

В сложных ситуациях Бетси всегда предпочитала действовать. Она вскочила, дрожа от холода, надела туфельки, а потом накинула пальто. Оно ее немного согрело. Девушка сделала шаг к окошку и выглянула наружу.

Ночь была ясной, луна светила прямо над головой. Ее лучи казались холодными и недружелюбными.

— Глупое дитя, тебя все это не касается, — казалось, говорили они девушке.

— «Нет, касается», — подумала Бетси, еще не проснувшись окончательно.