Царь поневоле. Том 2 - Дмитрий Викторович Распопов

минимум два-три месяца, а их у меня уже не было. Хрен с этой Хатшепсут и её бирюзой, моя медь, полгода пока я был на Ханаане, не добывалась и не выплавлялась! Такое я не мог допустить и простить, а потому приходилось делать такие не сильно популярные решения, поскольку альтернативой им были только очень кровавые события.

— Отправить гонцов!

Лица военачальников вытянулись и стали серьёзными, а Ментуиуи, склонил голову.

— Сегодня же гонцы уедут с посланиями мой царь, — ответил он, — через десять дней у нас будут ответы.

— На этом тогда и закончим, — распустил я всех.

* * *

Ментуиуи оказался прав, а я нет. Города подумали именно о том, о чём озвучил на совете военачальник и гонцы стали возвращаться в зависимости от удалённости городов сразу как получали ответы и пока ситуация была безрадостной: семь отказались сразу, двое сказали подумают, а ответ от последнего города мы всё ещё ждали. Странно было то, что этот город был одним из ближайших к тому месту, где мы стояли и следовательно гонцы должны были прибыть много раньше остальных. Но их всё не было и потому Ментуиуи отправил вторых посланников, чтобы узнать, куда пропали три наши колесницы, которые отправились в город Хеврон.

Я увидел, как в шатёр вошёл легионер, поклонившийся в мою сторону и подойдя к Хопи, зашептал ему что-то на ухо. Лицо нубийца изменилось, что привлекло и моё внимание.

— Что там Хопи? — окликнул я их, отрываясь от работы.

— Плохие новости мой царь, — он вместе с легионером подошли к моему столу и поклонились, — вернулись гонцы из Хеврона, они увидели на стене города наколотые на копья головы наших парламентёров, которых мы послали туда первыми.

Челюсть у меня окаменела.

— Они же уехали туда под белым флагом? — решил уточнить я.

— Да, я лично видел, как им выдали ткань мой царь, — склонился Хопи.

Он не успел продолжить, как вошли Ментуиуи и Менхеперресенеб. По их лицам я понял, что всё так, как и доложил Хопи.

— Гонцы смогли узнать, причины нападения на наших послов? — встретил я их вопросом, показывающим, что я уже знаю новости.

— Нет мой царь, — хмуро ответил мне Менхеперресенеб, — увидев отрубленные головы, всадники сразу повернули обратно, боясь попасть в ловушку.

В шатре повисло напряжённое молчание, все ждали моё решение, которое на самом-то деле было одно-единственное. Меня оскорбили, убив парламентёров, а на это нужно было сразу отвечать, чтобы не потерять лицо. Причём отвечать так, чтобы следующий, кто попытается это сделать, трижды подумал, прежде чем принять подобное решение.

Я выпрямился и расслабился, меня лишили выбора, а потому можно было больше не думать про Синай, поскольку появились проблемы другого уровня важности. К проблеме меди теперь можно было вернуться только после того, как я отвечу на такой акт полнейшего неуважения ко мне.

— Что же, — я покачал головой, обведя взглядом напряжённые лица вокруг меня, — каждый раз, когда я корю себя за то, что принимаю жестокие решения, кто-то постоянно подкидывает мне оправдания любым моим поступкам.

Воины внимательно слушали, что я говорю.

— Пусть всем объявят, завтра мы выступаем на Хеврон, да спасут боги души жителей этого города, — отдал я приказ и оба военных поклонились. На их лицах было полное удовлетворение оттого, что я сказал, они, как и я понимали, что действительно, другого выбора своим поступком амореи нам просто не оставили.

* * *

Под стены города мы прибыли через три дня. Оставив войско заниматься лагерем, я отправился посмотреть на головы своих всадников. Донесения были верными, шесть голов торчали на копьях, смотря на мир пустыми глазницами, стервятники уже видимо выклевали им глаза. Но без сомнений, это были египтяне, всадники Ментуиуи.

— Хорошие были парни, — ко мне ближе подъехала колесница главы всадников, с грустью заметив, глядя, как и я, на отрубленные части тела своих людей, — Менатеп недавно женился на девушке, которую любил. Я был на их свадьбе.

Я промолчал и дал команду объехать кругом город, чтобы привычно разглядеть его со всех сторон, поискав лучшее место для атаки. Ментуиуи поехал рядом.

— Начать вырубку деревьев, чтобы окружать город стеной, — приказал я, разглядывая не сильно высокие стены семи метров, — расставить посты, чтобы даже мышь оттуда не проскочила.

Ментуиуи удивился.

— Стену, мой царь? Мы будем осаждать город по классической схеме?

— Нет, — я покачал головой, — мы создадим у них иллюзию того, что собираемся так сделать.

Военачальник понятливо покачал головой.

— Слушаюсь мой царь.

Я показал рукой Тушратта остановить колесницу и повернулся к идущему быстрым шагом Хопи.

— Нужны будут две группы, — я показал ему на восточные и западные ворота, — одну возглавишь ты, вторую я.

Тут меня перебили, поскольку рядом с моей колесницей на излёте упала стрела. Со стен города до нас донёсся слабый шум. Нас явно видели. Я молча достал свой огромный лук, пару стрел, нашёл взглядом на стене, кто больше всех махал руками и прицелившись, выстрелил в этих двух. Вокруг привычно замерли, провожая взглядом улетевшие оперённые снаряды. Две секунды и оба любители помахать руками, завалились назад и тут же все остальные мигом попрятались за стены, перестав орать.

Стараясь не замечать привычно задумчивые взгляды вокруг, я убрал лук обратно в колчан и сказал.

— На чём меня перебили?

Хопи с поклоном ответил.

— Его величество предложил атаковать ночью город двумя группами.

— А, да, — кивнул я, — как только начнут строительство части стены, чтобы местные подумали, что их ждёт классическая осада, этой же ночью мы с тобой попробуем захватить ворота.

— Слушаюсь мой царь, я подготовлю обе группы, — поклонился он.

Мой возница с отвисшей челюстью смотрел за нашим неторопливым разговором. Когда мы обговорили с Хопи все приготовления, я показал ехать обратно.

— Великий царь, можно спросить? — осторожно поинтересовался принц.

— Да, — я сделал приглашающий жест рукой.

— Я неоднократно слышал, что Его величество участвует в ночных вылазках, это ведь опасно, а что, если Его величество убьют? — поинтересовался он.

— Конечно опасно, — улыбнулся я, смотря на него, — в этом-то вся и суть.

— Но если с Его величеством что-то случится, то Египет лишится царя, — тихо повторил он.

— Значит, царь был так себе, — тихо