Некромант - Harold R. Fox

Эх, как же я рад тебя видеть.

— А мне сказали, ты помер.

— Это вы поторопились, — улыбаясь, ответил сатир. — Может, ты уже отойдешь в сторонку, и дашь нам пройти?

— Не могу. Вход только по приглашениям.

— Что?! — взвизгнул Клим. Наглость тролля, его несказанно разозлила. Стоявший рядом Ульрэх, после слов Тромба, расхохотался.

— Я тебе дам, по пропускам, — сатир со всей силы наступил копытом на ногу тролля. Тот лишь фыркнул, и, оттолкнув обидчика, пригрозил:

— Босс, если вы будете драться, я врежу в обратную.

— Что?! Ты совсем ополоумел?! Глупая куча навоза!

— Что здесь за шум? — на крыльцо вышла женщина, в коротком платье желтого цвета, с очень глубоким декольте. На вид, дама была не первой свежести, а на её лице проглядывались мелкие морщинки. Она была среднего роста, с объёмным бюстом на который падала толстая коса из белёсых волос. Её бедра, внушительных размеров пробуждали в Климе самые грязные фантазии. Женщину звали Эва, это её сатир оставил управлять игорным домом.

Несколько мгновений Клим пускал слюни, раздевая её взглядом.

— Климчик! — воскликнула Эва, заметив сатира. Она была почти вдвое больше его, так что с легкостью подняла Клима и прижала к своей почти обнаженной груди.

— А я уж грешным делом подумала, что ты помер, — продолжала Эва, пока сатир блаженствовал среди её пышных персий. Язык Клима не удержался от соблазна и скользнул по бархатистой коже любовницы.

— Ну что ты, что ты, мой хороший? Давай хотя бы войдем внутрь.

Как не странно, но после того как Ульрэх выпил вина, его устроили две девочки, работающие в игорном доме. Клим выделил для них отдельную комнату и велел ни в чем не отказывать его напарнику. После, он уединился с прекрасной Эвой.

Так много он никогда не пил.

«Я дома, — думал он, — после всех передряг, нужно упиться в стельку и как следует оттрахать Эву. Чтобы она с трудом ходила, а на моём конце были кровавые мозоли». Однако у него получилось только первое. Напившись, Клим без штанов уснул на обнаженной груди Эвы во время прелюдии.

* * *

Первая вспышка сознания: темно, хочется срать и блевать. Клим повернулся, чтобы не заблевать кровать и позволил содержимому желудка выйти на свободу. Затем он свесил с кровати задницу, не гадить же в постель, и опорожнил кишечник. После всего этого, сатир вновь заснул.

Вторая вспышка сознания ударила по голове, словно молот о наковальню. После чего в голове появился не приятный шум. В желудке все полыхало и хотелось выть. К Климу пришло осознание того, что он лежит на полу, а не в кровати, причем лицом в чем–то мокром и вонючем.

Рядом послышался чей–то стон.

Сатир открыл глаза. Он лежал лицом в луже блевотины. Перед глазами все плыло, поэтому он никак не мог понять, где находится.

— Где я? — простонал кто–то рядом. Голос был знакомым.

— Ульрэх? Это ты? — подавляя рвотные позывы, выдавил Клим.

— Да. Где мы?

— Я не знаю, — сатир попытался сесть, но с первого раза у него это не получилось. Пол то и ходил ходуном, от чего Клим постоянно блевал. В конце концов, ему удалось принять сидячее положение, прислонившись спиной к деревянной стене. С трудом фокусируя взгляд, сатир осмотрелся. Было довольно темно, единственным источником света служили лучи, пробивавшиеся в щели между досок.

«Что это за конура?», — пронеслось в его голове.

Ширина помещения не превышала дюжины локтей, а потолок был низок даже для сатира.

— Что за вонь? — простонал Ульрэх.

— Похоже, это я наблевал, — признался Клим.

— А почему воняет гавном?

— Как думаешь, где мы? — спросил сатир, меняя тему разговора.

— Похоже на трюм корабля.

— А что мы здесь делаем?

— Это я хотел у тебя спросить. Мы же кутили в твоем кабаке.

* * *

Объяснение оказалось простым и печальным: Эва напоила их и продала в рабство. Теперь, их везли в трюме корабля, в далекий заморский город Ан–Йэлень. Это им рассказал один из матросов, приносивших воду и похлебку.

— Эва, вероломная шлюха, — процедил сквозь зубы сатир, хлебая жижу из миски.

— Тебе с ними просто безбожно везет, — усмехнулся Ульрэх.

— Как она могла? Она была обычной шлюхой в дешевом кабаке, а я сделал её своей помощницей. Доверил управление заведением. Ты видел, как она похорошела? А её цацки? Все же на мои деньги куплено. И после этого всего, она так со мной поступает.

— Похоже, твоя Богиня, снова тебя испытывает.

— Очень жестокое испытание.

Кормили их один раз в день, по утрам. Воду приносили тогда же, и её приходилось растягивать до следующего утра. Через несколько дней в море, мысли о предательстве сменились мыслями, об ожидающей их участи.

— Как думаешь, у нас есть шанс сбежать?

— С невольничьего рынка, вряд ли, — Ульрэх сидел на полу, откинувшись к стене и заложив руки за голову. — Как правило, там очень хорошая охрана, за попытку побега нам сразу все кости переломают или чего хуже.

— Что уж хуже то? — буркнул Клим.

— Поверь, есть случаи похуже. Как–то раз, на барлийском рынке невольников, я видел, как человека за попытку сбежать привязали к столбу и истязали несколько дней. В назедание остальным, его бичевали, резали и жгли. В конце концов, его кастрировали и выпотрошили.

— Ужас, — сатир поежился. — Да сохранит нас Богиня от подобных зверств.

— Вот–вот, так что будем ждать, когда нас купит какой–нибудь выскочка. Тогда и будем думать о побеге.

— Но, нас могут и не купить вместе.

— Тогда, тебе придется усерднее молиться.

* * *

Клим проснулся от сильно грохота. Стояла ночь, и в трюме было темно.

— Ульрэх, ты спишь? — испуганно спросил он.

— Нет.

— Мы попали в шторм?

— Не похоже.

Сверху снова донесся грохот, крики и треск деревянной обшивки.

— Лево на борт! — донесся голос капитана. — Живо лучников сюда!

— Похоже на нас напали, — Ульрэх пытался хоть что–то разглядеть через маленькие щели в борту корабля.

— В прошлый раз, в похожей ситуации, мне посчастливилось спастись, — похвастался Клим.

— Помнится, ты тогда был в лесу, — усмехнулся его товарищ. — Сейчас ты в открытом море и бежать некуда. Ты плавать то умеешь?

— Плавать? Думаешь, придется плыть?

Раздался грохот, стена разлетелась в щепки и в трюм хлынула вода.

* * *

Всю ночь и весь день, Клим и Ульрэх провели в море, цепляясь за обломки корабля. Оказалось ни один, ни другой плавать не умели.

— Что это был за грохот?

— Какая теперь разница? — огрызнулся Ульрэх. — Вокруг нас на многие мили, море. Если нам посчастливится и нас не сожрет какая–нибудь тварь,