Похищение - Бернадетт Энн Пэрис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возвращаюсь на матрас. Долго ждать не приходится, вскоре я слышу, как открывается дверь.
– Пора, – говорит мужской голос.
Это не тот человек, который приходит обычно. Другой.
Встаю. Он надевает мне на голову капюшон, но руки не связывает, может потому, что я держу плед; опустив ладони мне на плечи, тюремщик выводит меня из комнаты.
Он ведет меня по коридору. Я знаю, что мы проходим мимо двойных дверей, к передней части дома, и воображаю, будто у входа ждет машина, которая отвезет меня в безопасное место. Но тюремщик останавливается и направляет меня в комнату справа, там кухня с длинным столом и стеклянными дверями в конце. Заставляет сесть. Чую аромат кафе, и рот наполняется слюной.
– Послушай внимательно, – говорит тюремщик, голос раздается позади меня. – Сейчас я сниму капюшон и надену тебе солнцезащитные очки, чтобы глаза привыкли к свету. Все понятно?
– Да.
– Зажмурься.
Делаю, как он велел, и с меня снимают капюшон. Свет жжет закрытые веки, и я рефлекторно опускаю голову. Мне надевают солнечные очки. Поднимаю голову, смотрю в щелочку глаз и снова их закрываю.
– Я скоро вернусь, – говорит тюремщик. – Не шевелись. С места не двигайся.
Дверь затворяется. Слышу приглушенные звуки, стук молотка; на пол ставят и перемещают какие-то вещи. Пока глаза привыкают к свету – слегка приоткрываю их и снова зажмуриваюсь, постепенно увеличивая время, – я гадаю, где же мой тюремщик. Наверно, уехал с Недом. Тот сейчас со своим отцом, но разнеслась ли уже весть, что его спасли, а я, скорее всего, мертва?
Похититель возвращается, ходит где-то позади.
– Не поворачивайся, – говорит он. – На столе прямо перед тобой – письмо с инструкциями. Прочитай его как минимум три раза, можешь больше. Какими бы странными тебе ни показались пункты, все их нужно выполнить точно. Твоя помощь – в обмен на жизнь. – Он замолкает, ждет, чтобы слова проникли в мое сознание. – Все ясно?
Меня пробирает дрожь.
– Да.
– Если бы существовал другой способ, мы бы выбрали его. Но слишком многое поставлено на карту. Помни об этом. Нам от тебя нужно слепое доверие. – Опять молчание. – Ты готова нам довериться?
– Да, – снова отвечаю я.
Разве у меня есть выбор?
– Как только выучишь инструкции, сожги их. Ничего не записывай, не делай пометок. Я ухожу. Не пытайся на меня посмотреть. На стене перед тобой часы. Сейчас шесть утра. Не двигайся пятнадцать минут, разве что можешь налить себе кофе. Когда пятнадцать минут истекут, прочти письмо.
Он уходит; из-под моих очков капают слезы. Я выбралась из комнаты. Я жива.
56
Настоящее
Вытираю щеки, подняв очки, ищу часы. Смотрю на циферблат, глаза постепенно привыкают к свету. Черные стрелки сообщают, что сейчас пять минут седьмого.
Смотрю на стол. На нем лицевой стороной вниз лежат два листка. Рядом – кофейник, бутылка молока и пара чашек. Наливаю себе кофе и, дрожащими руками поднеся чашку к губам, делаю глоток. Горячий кофе такой крепкий, что я держу его во рту и проглатываю не сразу. Смотрю на листки. Все кажется мне нереальным, будто мое тело по-прежнему заперто во тьме, и я смотрю на все это сверху. Делаю еще глоток кофе и прикрываю глаза, наслаждаясь ореховым, слегка жженым вкусом.
Снова смотрю на бумагу. Все, что там написано, определит мою дальнейшую жизнь. Появится ли у меня новое имя? Куда я отправлюсь? Приедет ли за мной машина, отвезет ли в безопасное место? А как насчет денег? Желудок сжимается. Я очутилась здесь из-за денег, потому что хотела облегчить себе жизнь.
Черные стрелки часов показывают четверть седьмого. Глубоко вздохнув, убираю с коленей плед и кладу его на стол, а потом снимаю очки. В окна льется слишком яркий свет, и я уже хочу надеть очки снова, когда что-то привлекает мое внимание. Я вглядываюсь в чашки, прищуриваюсь, беру одну, поворачиваю так и эдак. Это же мои чашки, я купила их в Вегасе. Должно быть, когда нас забрали, один из похитителей возвращался в дом Неда. Оставляю их в покое, мой разум слишком измучен, чтобы сейчас это обдумывать.
Переворачиваю листок и читаю первую строчку.
Сегодня суббота, 31 августа.
Хмурюсь. Наверное, какая-то ошибка. Сегодня суббота, 14 сентября, двадцать девятый день нашего плена. Я это точно знаю. Продолжаю читать.
Сегодня вашему браку с Недом Хоторпом ровно тридцать один день.
По коже бегут мурашки. Что это? Какая-то шутка?
Тебе кажется, что прошло больше времени, но твои дни здесь длились меньше двадцати четырех часов. Сегодня пятнадцатый день твоего плена.
Пятнадцатый день? Я потрясенно поднимаю голову. Не может быть, чтобы меня держали в той каморке всего четырнадцать дней.
Продолжаю читать.
Когда тебя спросят, ты скажешь, что Нед снял этот дом на две недели, хотел спрятаться от журналистов, которые обсуждают заявление Жюстин Элан. А еще он хотел провести немного времени со своей молодой женой. Информация в соцсетях все подтвердит. Можешь проверить это на его телефоне в спальне наверху, в соответствии с нашими инструкциями.
Я прочитала абзац еще дважды и даже после этого сомневаюсь, что поняла правильно. Нед снял этот дом? Перечитываю снова. Нет, так я должна сказать, когда меня спросят. Но почему? И кто будет спрашивать? Дочитываю письмо и начинаю сначала. С трудом понимаю, о чем речь, о чем меня будут спрашивать… Только на третий раз до меня наконец доходит.
Наше похищение вовсе не было похищением.
Часть вторая
Расплата
1
Стою у раковины, держа в одной руке письмо, а в другой – зажженную спичку. Пытаюсь отделаться от страха, что не запомнила инструкции как следует и не смогу их выполнить. Но я должна. Мне это нужно.
Подношу огонек к углу листка, желто-голубое пламя мгновенно набирает силу, жар обжигает пальцы; я смотрю, как бумага чернеет и скручивается. В последний момент бросаю письмо в раковину и быстро включаю воду, которая смывает в сток обугленные остатки вместе со спичкой. Коробок кладу на место, в ящик, где его нашла, и принимаюсь осматриваться – вот чайник, вот холодильник; открываю шкафчики, запоминаю содержимое.
Подхожу к стеклянным дверям,
