Книга превращений - Ньютон Марк

Если верить Фулкрому, император Уртика сам поддержал эту рекламную кампанию с целью познакомить широкую публику с Рыцарями. Рев толпы за стенами все нарастал. Впечатляет, сколько народу захотело взглянуть, из-за чего столько шума, подумалось ей. По пути сюда она не раз видела плакаты, на которых художники изобразили их троих, стоящих на фоне города. Листовки с воззваниями: «Встречайте наших героев», «Борьба с преступностью» и «Спасем Виллджамур от террористов» – раздавали собравшимся солдаты городской стражи. Барды и поэты, расставленные в ключевых точках на пути к ирену, уже пели песни о них и слагали стихи, чтобы подготовить публику к встрече с ними.

Вдруг Лан увидела, как Тейн обернулся в сторону закрытой двери; чутье его не обмануло, дверь вскоре распахнулась, вошел следователь Фулкром в парадном инквизиторском плаще, а за ним в комнату ворвался многоголосый шум толпы. Улыбаясь, он весело сказал:

– Ну, пошли, пора.

Лан бросила взгляд на Вулдона; тот, вздохнув, сказал:

– Что ж, пойдем, сыграем в шараду.

Фулкром вывел их на ту часть балкона, которая была скрыта от взглядов пурпурными знаменами. Из-за тканевой завесы до них доносился голос императора:

– Преступность столь тяжким бременем легла на плечи городской стражи и Инквизиции, что нам пришлось призвать новых лиц для служения городу, – и только взгляните, что это за лица. Они уже посадили за решетку двадцать злоумышленников и спасли не менее тридцати жизней…

Лан толкнула Фулкрома в бок и зашептала:

– Не помню, когда это мы такое сделали? Это ведь неправда.

– Конечно неправда, – криво усмехнулся следователь. – Просто император любит хорошенько разогреть аудиторию.

– Хм.

– …Кроме того, – продолжал император, – эти люди – новый шаг в развитии технологий нашего города. Граждане… – Он сделал многозначительную паузу.

– Сейчас пойдете, – шепнул Фулкром.

– …представляю вам Рыцарей Виллджамура.

Лан, Тейн и Вулдон вместе шагнули из-за пурпурного стяга навстречу толпе. Кстати показавшееся солнце отражалось от тысяч мокрых крыш, слепило глаза, стреляло длинными искристыми лучами. Под ними ревела, кричала, свистела и хлопала огромная толпа – люди сидели на стенах между зубцов, свешивались из раскрытых окон. Лан, не ожидавшая столь шумного приема, даже замешкалась. Зато Тейн и Вулдон были, похоже, в своей тарелке.

Император, во всем блеске парадного костюма, отошел в сторону, приветствуя их аплодисментами и жестом приглашая подойти поближе к перилам, чтобы любопытная толпа могла их как следует рассмотреть.

Тейн и Вулдон первыми шагнули к краю балкона, вызвав своим появлением восторженные ахи ближайших зрителей, и Лан неохотно последовала за ними. Перед балконом, насколько хватало глаз, колыхалось серо-коричневое море облаченных в водонепроницаемые теплые одежды горожан. Край толпы терялся за горизонтом. Но вот из толпы понеслись крики с просьбами показать какой-нибудь фокус, полетать, сделать еще что-нибудь.

– Лан, может, попари́шь для них немного? – сказал Фулкром, жестом предлагая ей выйти вперед.

Нехотя она шагнула на перила балкона и с них вперед, в пустоту, а потом сразу назад, – замедленно, с шиком, раскинув для равновесия руки, – и когда она уже снова стояла на твердом полу, в толпе восторженно засвистели и зааплодировали.

Она повернулась к Фулкрому.

– Я как будто снова в цирке.

– Они должны это увидеть, – сияя, ответил он.

Когда она снова повернулась к толпе, Тейн, встав на четвереньки, уже бегал туда и сюда по перилам, ни на секунду не теряя равновесия, а Вулдон брал огромный кусок каменной кладки одной рукой, подкидывал его высоко в воздух и тут же ловил другой.

«Но вот принесет ли это представление душевный покой людям?» – подумала она.

К вечеру все вернулось в норму: толпа рассосалась, люди уютно сидели по домам, и Лан осталась одна.

Рыцари решили пройти по городу поодиночке: они были уверены в своих силах и хотели охватить своим присутствием как можно большую территорию.

Был ранний вечер, на иренах сворачивали торговлю, продавцы распихивали по ящикам непроданные товары, заливали водой костры, у которых грелись днем, когда двое парнишек, протиснувшись через толпу, напали на старуху, еле ковылявшую под тяжестью толстого мехового плаща и многочисленных украшений с крупными изумрудами. Выхватив у нее из рук сумку и сорвав с шеи ожерелье, они кинулись бежать в разные стороны, петляя между людьми.

Лан взлетела и, двигаясь по стенам домов на высоте тридцати футов, прямо под карнизами, защищавшими ее от льда и снега, устремилась в погоню. Люди показывали на нее пальцами, временами приветствовали ее громкими криками, но она, стараясь не обращать на них внимания, преследовала малолетних правонарушителей. Гравитация тянула ее книзу, перекашивая мышцы тела, отчего у нее заныл бок, но она справлялась с силой притяжения и продолжала погоню. Над открытыми окнами она подскакивала, так же преодолевала и переулки. Колеса карет и подковы лошадей гремели внизу по левую руку от нее. Дневной свет стремительно угасал, но она все же догоняла воров.

Она уже видела их – они как раз собирались нырнуть в череду подворотен – и, отделившись от стены, с прямой спиной мягко опустилась ближе к земле. Там она побежала по воздуху им навстречу и с разгона ударила одного из воров вытянутой ногой в шею. Тот оказался всего лишь мальчишкой. Удар отбросил его в сторону, он упал, уронив сумку.

По обледеневшим плитам мостовой рассыпались драгоценности.

Приземляясь, Лан еще раз ударила его ногой в живот, на время вышибив из него дух, и, не успев разогнуться, бросила взгляд в сторону второго грабителя – тот уже без оглядки удирал в подворотню. Когда Лан вытянула из своего ранца кусок веревки и стала связывать мальчишке руки, вокруг них уже собралась небольшая толпа, люди радовались и аплодировали.

Она повела связанного в штаб-квартиру Инквизиции.

С полным карманом драгоценностей Кейли нырнул в Кейвсайд через боковой вход, походивший на широко распахнутую пасть какого-нибудь гигантского зверя. Проскочив внутрь, он остановился и, упершись ладонями в колени, тяжело перевел дух: только теперь он мог быть уверен в том, что эта летучая чертовка от него отстала. Отдышавшись, он выпрямился, поправил шапку и расстегнул верхнюю пуговицу туники – охладиться.

«Надо же, едва ушел, – подумал он. – Зато она поймала Ренда. Всегда был такой осторожный, а тут попался».

И он, с гримасой отвращения принюхиваясь к гари кухонных костров и другим, куда менее аппетитным запахам, начал спускаться вглубь пещеры. В подземелье очертания улиц менялись: переулки становились уже, а дома – выше, чем над землей, они едва не падали друг на друга в поисках поддержки; торцы массивных деревянных балок выступали из их фасадов, украшенных сотнями и тысячами мелких цветных камешков, вдавленных в штукатурку. Иные дома были когда-то выбелены, но с тех пор их белизна приобрела все оттенки грязи, впитав в себя копоть многочисленных труб. Попадались здесь и совсем древние дома, выдолбленные в скале, с круглыми подслеповатыми окошками. Из всех окон сочился теплый неяркий свет, и, взглянув на подземный город сверху, можно было принять его за звездное небо. Это немного скрашивало отсутствие настоящих звезд и лун.

Не все обитатели Кейвсайда прозябали в бедности. И здесь были видны признаки богатства – одни добывали его нечестным путем в верхнем городе, другие перепродавали краденые драгоценности, третьи наживались на поставках в Виллджамур и окрестные фермерские хозяйства дешевой рабочей силы; все они жили в домах верхнего уровня, поближе к внешнему городу, подальше от зловонных сточных канав и нищих лавчонок.

Булыжную мостовую не приводили в порядок десятилетиями, и Кейли не раз спотыкался о торчащие из нее камни. Гниющие отбросы и дохлые крысы валялись повсюду, местами скапливаясь у стен домов в огромные кучи. Неподалеку женщина – проститутка, как ему было известно, – свернула в проулок, держа за руку клиента; в последнее время такое случалось все реже. В таверне в конце улицы распахнулась дверь, из нее выкатились двое и продолжили драку на обочине; кошки брызнули от них во все стороны и бесшумно улепетнули в темноту.