Трапезундская империя и Западноевропейские государства в XIII–XV вв. - Сергей Павлович Карпов

василевса патриарх Михаил IV Авториан[890]. Была одержана победа еще над одним греческим конкурентом — правителем Сампсона Саввой Асиденом[891]. Осенью 1208 г. собиратель греческих земель Феодор I опять попытался захватить Пафлагонию и обеспечить себе выход к Черному морю. Осажденный в Ираклии Давид вновь прибег к помощи союзников, находившихся в то время в Памфильском замке[892]. Император Генрих счел нападение на Давида нарушением перемирия и лично отправился в Константинополь, чтобы начать поход в Малую Азию[893]. В октябре 1208 г.[894], быстро переправившись через Босфор, войска Генриха стали продвигаться к востоку, чтобы отрезать Ласкарю путь к отступлению. Видимо, поход был так неожидан, что воины Ласкаря поспешно бежали, оставив осаду Ираклии. Анри де Валансьен писал, что в реках утонуло более 1000 человек. Всего четырех дней не хватило латинянам, чтобы, отрезав от столицы, пленить никейского императора[895]. Преследование было невозможно из-за разлива рек и начавшихся ранних холодов, да оно и не имело смысла: Ласкарь успел скрыться за стенами Никеи[896].

В дальнейших событиях трапезундско-никейского конфликта[897] Латинская империя уже не принимала участия. Если заключения П. И. Жаворонкова о двухгодичном перемирии Никеи и Латинской империи в конце 1212 г.[898] верны, то можно полагать, что прекращение поддержки Комнинов в Пафлагонии было известной компенсацией за уступки, сделанные тогда Феодором Ласкарем и закрепленные мирным соглашением 1214 г. Прекращение действия договора 1206 г. могло быть облегчено и тем, что он носил личный характер и не был пактом между Латинской и Трапезундской империями в целом. В конце 1212 г. Давида Комнина не стало[899]. Его смерть и подвела итоги первого союза понтийского правителя с западным государем. Этот союз, бесспорно, сыграл положительную роль в защите Пафлагонии в 1206–1212 гг. Но он не стал и не мог стать постоянно действующим фактором международной жизни того времени. Его конъюнктурный характер для обеих сторон был очевиден. Эти временные отношения не имели значительных исторических последствий. Однако традиция не была забыта. Во время VII крестового похода, когда французский король Людовик IX осаждал крепость Сайетту, к нему прибыли послы «великого государя глубинной (parfonde) Греции, который назывался Великим Комнином и государем Трафентези» с богатыми дарами и просили руки французской принцессы королевской крови. Тогда, в 1253 г., в Трапезунде правил Мануил I. Людовик IX ответил послам, что не привез с собой такой невесты, и рекомендовал Мануилу обратиться с этим предложением к императору Латинской империи Балдуину II (1228–1261), родственнику французского короля. Биограф Людовика IX сенешаль Шампани Жан де Жуанвиль добавляет: «И он это сделал, чтобы император заключил союз с таким богатым человеком против Ватаца, который тогда был императором греков»[900]. Из сочинения Жуанвиля видно, что посольство произвело большое впечатление на французов. Однако в Трапезунде не пожелали прислушаться к совету Людовика и не стали ссориться с Никеей из-за эфемерного латинского государства, союз с которым более не сулил никаких выгод[901]. Мануил I проводил активную внешнюю политику, присоединил Синоп. Возможно, он пытался заручиться помощью французского монарха для борьбы с остатками разгромленного в 1243 г. татарами Иконийского султаната, окружавшими Трапезунд. Но скорее большую роль играли соображения престижа, политические выгоды от брака.

Через 13 лет к трапезундскому императору обратился брат Людовика IX, король Сицилийского королевства и граф Прованса Карл I Анжуйский (1266–1285). Он дал рекомендательные письма двум марсельским купцам, один из которых отправлялся по своим делам к трапезундскому императору и «татарскому королю», а другой — только к трапезундскому императору. Предполагалось, что они имели особое поручение от Карла I, так как получили охранные грамоты ко всем правителям, через территории которых должны были проезжать[902]. Если допустить, что Карл I рассчитывал на помощь Трапезунда в готовившейся борьбе с Византией, то, возможно, шаги такого рода были рекомендованы Людовиком IX. Но нам представляется, что поездка купцов не имела четко выраженных политических целей. В 1266 г. Карл I только начал закрепляться в королевстве, полученном в 1265 г. в качестве папского лена. Ему еще предстояла двухлетняя борьба за трон, до битвы при Тальякоццо, когда было окончательно сломлено сопротивление Конрадина Гогенштауфена. В эти годы планы Карла I не могли простираться так далеко. Миссия двух купцов, вероятно, имела значение рекогносцировки. Внимание же к ней короля объяснимо в большей степени тем, что поездка могла заложить основы торговых связей Прованса с далеким Левантом в тот период, когда только открывались новые торговые пути на Восток через Трапезунд. Впрочем, провансальские купцы имели давние традиции связей с Понтом: уже в 1212 г. они плавали к Амису[903]. В основе посольства Карла I, на наш взгляд, лежали торговые интересы.

Политическое и географическое положение Трапезунда имело большое значение для всех стран, желавших поддерживать связи с державой ильханов. Определенный интерес к Восточному Средиземноморью проявляли с XII в. и английские короли. С середины XIII в. среди многих христианских государств Запада укореняется — представление о том, что могущественные татарские правители могут быть хорошими союзниками для борьбы с мусульманами — «неверными». Этому способствовали и сами посольства ильхана Аргуна на Запад. Одно из них, возглавленное несторианским монахом Раббаном Барсаумой, посетило в Бордо английского короля Эдуарда I (1272–1307) и вело с ним переговоры. Вскоре после этого в Европу отправилось от Аргуна еще одно посольство, под началом телохранителя хана генуэзца Бускарелли (1289–1290)[904]. Ответная миссия английского короля была ускорена трагическим событием в истории крестовых походов: в 1291 г. пала Акра, последняя крепость крестоносцев в Сирии. Посольство к Аргуну было поручено Жоффруа де Ленгли и эсквайру Никола де Шартру. Эдуард I стремился добиться от Аргуна военной поддержки в Палестине и Малой Азии[905]. Сохранились счета посольства, которое посетило Трапезунд и оставалось в городе, вероятно, около двух месяцев, до 21 июля 1292 г.[906] Мы ничего не знаем о переговорах Ленгли с трапезундским императором, в счетах это не отражено. Косвенным свидетельством определенных отношений было предоставление посольству императорского повара[907]. Помимо того, что в Трапезунде был пополнен запас продовольствия и необходимых для путешествия предметов, посольство узнало о сообщении с Персией и познакомилось с Понтийским государством. Это не прошло даром: в 1313 г. Эдуард II обратился к трапезундскому императору с просьбой предоставить епископу в татарских землях минориту Уильяму де Вилланова свободный проезд через трапезундские земли[908]. Почти через 100 лет такая же просьба была повторена Генрихом IV в отношении назначенного папой архиепископа Солдайи англичанина Джона Гринлоу[909]. Политика английских