Разрушенный - Мари Мур

«возможно». Два года бессмысленной надежды и пустого ожидания.

Слезы продолжают течь по щекам, когда в голове проносятся слова Фрэнка:

«Ты – Гросс. Ты одна из нас. А мы плачем только в двух случаях: когда кто-то из нас рождается и когда кто-то из нас умирает»

Я набираю побольше воздуха в легкие и выдыхаю. Мне нужно успокоиться и стать той, кем я являюсь.

Я – Кимберли Гросс. Дочь Фрэнка Гросса и сестра Киллиана Гросса. Наши головы и умы холодны, как зимнее море. Мы достигаем своей цели так же, как нож, выстреливающий лезвие.

Я поспешно вытираю слезы, будто кто-то может их увидеть. На моем месте Киллиан бы не дал волю чувствам. Он бы продолжил то, зачем вернулся в свой город.

И я тоже должна довести до конца дело. Я должна отомстить за юную Ким.

***

Спустя несколько дней я подъезжаю к бару на окраине Бостона. Здесь собираются байкеры и бандиты, а полиция обходит это место за тысячу миль. Раньше я бы побоялась даже проехать мимо этого злачного заведения, но сегодня я перешагиваю его порог с поднятой головой.

Я прохожу в задымленный зал. За столиками приглушено разговаривают мужчины, многие пьют, другие играют в карты. Они поворачиваются в мою сторону, и один из них присвистывает:

– Классная задница, сладкая! Она так и напрашивается на неприятности.

У меня чешутся руки, чтобы вытащить пистолет из-за пояса. Вместо этого я иду мимо его столика и бросаю на ходу:

– Неприятности возникнут у твоей задницы, если ты еще раз заговоришь со мной. Советую заткнуться и пить дальше свое дешевое пойло.

– Эй, парни, кажется пора научить манерам эту цыпочку…

Я слышу за спиной, как придурок подскакивает со своего места. Развернувшись, я вынимаю пистолет и подношу ствол к его подбородку в тот момент, когда он собирается на меня наброситься.

– Отвали от меня, – шиплю я сквозь зубы, стараюсь игнорировать его вонь изо рта.

Он ухмыляется, но в следующую секунду вздрагивает, когда я снимаю с пистолета предохранитель. Я не свожу с придурка пристального взгляда и продолжаю прижимать дуло к его челюсти. Мой палец медленно опускается на курок.

– Успокойся, красавица, – придурок осторожно отступает и поднимает перед собой руки. – Я тебя понял. Отваливаю.

Я прослеживаю взглядом, как он усаживается обратно за стол, и осматриваюсь по сторонам. Убедившись, что больше никто из мужчин не проявляет ко мне интереса, во всяком случае в открытой форме, я убираю пистолет за пояс и направляюсь к барной стойке.

Я занимаю место рядом с девушкой с длинными светлыми волосами и ухоженным лицом, которого не раз коснулась рука косметолога и пластического хирурга. Она выглядит на двадцать пять-двадцать семь лет, хотя на сайте элитных проституток в даркнете13 было указано, что ей восемнадцать.

– Табита?

Она поворачивается ко мне, и я отдаю ей два конверта. В первом объемная пачка купюр, во втором фотография. Рукой с безупречным маникюром Табита берет оба конверта и складывает их в сумочку.

Табита не задает вопросов. Мы заранее обо всем договорились.

Кивнув на прощание, она спускается с высокого барного стула и уходит, покачивая бедрами. Несколько парней, играющих в карты, смотрят ей в след долгим, провожающим взглядом.

Но Табита не обращает на них внимания. Она знает, что для них ее расценки не по карману.

***

Через два дня мой телефон вибрирует, уведомляя о новом сообщении. В нем указано название отеля, номер и время. Я поднимаюсь с кровати и подхожу к окну. Его створки открыты, отчего приятный вечерний ветер гуляет по моему номеру придорожного мотеля.

Из окна открывается вид на парковку. Я вижу, как подъезжает пикап, задняя часть которого забита рюкзаками, складной мебелью и прочим туристическим снаряжением. Из кабины выбирается молодая пара с мальчиком около шести лет на вид. Они радостно переговариваются между собой, когда направляются ко входу в отель.

Я закрываю окно и резко отхожу от него, словно меня ударило током. Я не могу на это смотреть. Не могу видеть чужое счастье и понимать, что я могла быть такой же.

Любимой, беззаботной, в поиске приключений…

Стараясь игнорировать жжение в груди, я возвращаюсь к кровати и вытаскиваю из-под нее спортивную сумку. Открываю молнию и вынимаю наружу пистолет. Привычным движением достаю магазин и заполняю его патронами. Когда он оказывается наполненным, я защелкиваю патронник обратно.

Вскоре я покидаю номер и расплачиваюсь за него на стойке ресепшен. Выбираюсь наружу, и на меня падает капля. Я поднимаю взгляд и смотрю на небо, затянутое темными свинцовыми тучами. В воздухе пахнет приближающимся дождем. С минуту на минуту на Бостон обрушится ливень.

Как в тот день три года назад.

Но теперь я не убегаю. Теперь я нападаю.

И ничто не может меня остановить.

***

Я сворачиваю на одну из прилегающих дорожек отеля, о котором было написано в сообщении. Я заранее изучила местность и паркуюсь там, куда не доходят прицелы камер видеонаблюдения.

Выключив фары, я натягиваю бейсболку почти до кончика носа. В салоне звучит Sam Tinnesz «Wolves».

Тебе лучше бежать, лучше бежать

Потому что это приближается, приближается

Тебе лучше бежать, лучше бежать

Когда волки выходят сыграть…

Мой взгляд прикован к лобовому стеклу, по которому бесперебойно стучат капли дождя. Я смотрю, как водяные дорожки стекают одна за другой, и вспоминаю, как попала в семью Фрэнка.

Тогда я попросила его и Киллиана только об одном: они не должны были вмешиваться в мое прошлое. Я знала, как только скажу, что со мной случилось, и что со мной сделали, то все, кто меня предал, окажутся под землей на глубине шести футов.

Но я хотела сама расквитаться со всеми. Я ждала того дня, когда буду готова. Когда обо мне забудут, и я смогу нанести внезапный удар.

Но в моей жизни неожиданно появился Найл. И моя месть отошла на второй план.

Излишне говорить, что из всех людей, которых я встречала, Найл был самым добрым и светлым. Он не заслужил такой смерти. Он заслужил дожить до глубокой старости и умереть в окружении детей и внуков.

В то время как самый отъявленный негодяй продолжает жить. Продолжает видеть солнце и луну. Продолжает смеяться и плакать. Продолжает дышать…

Но совсем скоро я это исправлю.

Я постукиваю пальцами по рулю и бросаю взгляд на окно, в котором не горит свет. Номер на первом этаже и с отдельным входом. Все, как мы договаривались.

До меня доносится шум двигателя автомобиля. На подъездной дорожке показывается потрепанный белый