Разрушенный - Мари Мур

на нашу последнюю встречу, – говорю я и не отвожу глаз от лица Найла. Его выражение спокойное. Даже величественное.

Я опускаю взгляд и смотрю на помолвочное кольцо. Вспоминаю Найла, как он стоял на коленях и просил меня выйти за него замуж. Я снимаю с безымянного пальца кольцо и вкладываю его в ладонь Найла.

Неожиданно на мое плечо опускается рука. Обернувшись, я вижу непроницаемое лицо Киллиана. Раздаются звуки органа, и только сейчас до меня доходит, что я задерживаю заупокойную мессу.

Я занимаю место на передней скамье между Фрэнком и Киллианом. В ушах звенит, я с трудом могу различить, что произносит епископ. Я не могу оторвать взгляд от гроба и на автопилоте поднимаюсь вместе со всеми. Иду к задней части церкви и чувствую, как на меня смотрят больше десятков глаз.

Среди них я замечаю полные скорби лица родителей Найла. Должно быть, нет ничего невыносимее, чем видеть невестку на похоронах собственного сына и вместе с ним похоронить мечту о том, что он когда-то мог создать свою семью.

Дальше все происходит, словно в тумане. Я едва осознаю, как выносят гроб. Едва осознаю, как его опускают в яму и засыпают Найла землей. Когда его могила оказывается под завалом цветов, все уходят к машинам, припаркованным вдоль дороги у кладбища.

По одну сторону от меня стоит Киллиан вместе с Эйслин, а по другую Фрэнк и родители Найла. Я смотрю на мраморное надгробие с выгравированным именем и чувствую, как рана внутри меня кровоточит. И черная кровь заполняет собой каждую вену.

Пустота постепенно оборачивается тьмой. Зловещей и непроглядной.

Теперь со мной нет того, кто любил меня просто за то, какая я есть. Теперь со мной нет того, кто заставит меня заново полюбить жизнь и вдохнуть в нее краски.

Теперь со мной только моя боль и моя месть.

Из моих мыслей меня выдергивает громкий вопль. Я вижу, как мама Найла издает болезненный всхлип и опускается на колени перед могилой. Ее супруг наклоняется и уводит ее, не в состоянии подобрать слов, чтобы утешить.

Фрэнк обращается ко мне:

– Милая, нам пора. Наш самолет заправлен и готов к вылету.

– Сейчас я не могу вернуться в Мельбурн, – произношу я, и мой голос лишен всяких эмоций.

– Хорошо, я распоряжусь, чтобы подготовили дом в Гринвуд-Лейк, – Фрэнк тянется к пиджаку за телефоном, но я прерываю его.

– Я не поеду туда. У меня есть одно незаконченное дело, – отвечаю я, пока стоящие рядом со мной Киллиан и Эйслин молчат. – Мне нужна твоя машина.

– Милая, в таком состоянии небезопасно садиться за руль. Оук тебя отвезет.

– Еще мне понадобится пистолет с глушителем и наличные, – невозмутимо продолжаю я.

– Что ты задумала? – спрашивает Фрэнк.

– Возможно, я когда-нибудь расскажу об этом. Но не сейчас.

– Я твой отец, – твердо заявляет Фрэнк, и его тон становится суровым. – Я должен знать.

В наш разговор впервые вмешивается Эйслин:

– Дайте ей то, что она просит. Она все равно не изменит своего решения. Только без вашей помощи ей будет гораздо сложнее исполнить задуманное.

Фрэнк молчит. Наконец он обращается к Киллиану:

– Дай ей то, что она просит.

– Отец, ты в своем уме? – Киллиан переводит жесткий взгляд с папы на меня.

– Делай, что я велю, – пресекает его Фрэнк.

Киллиан издает тихое ругательство.

– Твою мать, вы здесь все с ума посходили, – с этими словами Киллиан разворачивается и уходит в сторону дороги.

В молчании мы продолжаем смотреть на надгробие. Спустя несколько минут возвращается Киллиан. Он встает напротив меня, загораживая обзор на могилу. Поднимает руку и тянется к внутреннему кармана пиджака. Выражение его лица красноречиво говорит о том, что потом он будет об этом сильно жалеть.

– Деньги в багажнике. Пистолет под водительским сиденьем, – он отдает ключ от машины мне.

– Рене, что бы ты не задумала, я хочу, чтобы ты знала: будь осторожна, – говорит Фрэнк. – Если с тобой что-то случится, я этого не переживу.

– Я вернусь, – заверяю его. – Обещаю.

После недолгого молчания я добавляю:

– И я не Рене. Мое настоящее имя Кимберли. Кимберли Гросс.

Май. Бостон.

Проходит несколько дней, прежде чем я паркуюсь на подъездной дорожке академии «Дирфилд». Отсюда отлично просматривается центральный корпус. Я оставляю машину на холостом ходу и сквозь тонированное окно наблюдаю за старшеклассниками. Вместо формы академии на них мантии и шапочки выпускников.

Во рту появляется вкус чего-то горького и удрученного.

Я тоже могла стоять вместе с ними. Могла делать фотографии на память с аттестатом и испытывать эйфорию от будущих перспектив.

Но меня лишили всего этого.

Я достаю из-под сиденья пистолет и накручиваю на ствол глушитель. Ученики продолжают выходить из академии друг за другом. Одно счастливое лицо сменяется другим не менее счастливым. Они выстраиваются в ряд на лестнице перед главным входом и подбрасывают в воздух шапочки выпускников.

Я нажимаю на кнопку аудиосистемы, не желая слушать их радостные возгласы. Музыка заполняет салон автомобиля, но внезапно прерывается голосом ведущего по радио:

«Мы возвращаемся со срочной новостью из Нью-Йорка. Сегодня утром обнаружена Мелисса Уолтер, застреленная в собственной машине. Напоминаем, что несколько дней назад девушка была задержана за убийство своего бывшего парня Найла Моргана. Однако в дальнейшем Мелисса отказалась от первоначальных показаний, и ее адвокат заявил, что Найл напал на нее, и ей пришлось обороняться. 

Мелисса была выпущена под залог и тем же вечер убита в гараже своего дома. На месте происшествия не обнаружено никаких улик. Нам удалось поговорить с полицией. И вот, чем поделился с нами детектив…»

Я прибавляю громкость, и в салоне звучит вкрадчивый голос мужчины:

«Сначала мы решили, что это обычное заказное убийство. У нас была вероятность, что родители убитого Найла Моргана – весьма влиятельные и обеспеченные люди, наняли киллера. Но криминалист выдвинул версию, что убийцей Мелиссы могла оказаться девушка. Когда дело касается заказных убийств, киллер устраняет своих жертв контрольным выстрелом в голову. Тот, кто убил Мелиссу, выстрелил ей в сердце восемь раз».

– Семь, – тихо возражаю я.

Именно столько ударов ножом она нанесла по Найлу.

Я нажимаю на кнопку аудиосистемы, больше не желая слушать радио, и не свожу глаз со счастливых выпускников академии. Представляю, как их хорошенькие личики перекосятся от ужаса, когда они будут верещать от страха. А уже завтра во всех выпусках новостей появятся кадры с места событий.

«Застрелен один из учеников академии «Дирфилд»

Но чем дольше я смотрю на старшеклассников, тем сильнее убеждаюсь в том, что среди нет того, кто мне нужен.

Его здесь нет. Как