Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху

изменение закона в Кастилии, которое работало в пользу конверсо. Конечно, и раньше городские олигархи испытывали серьезные затруднения, отказывая еврейским обращенным в официальных назначениях, поскольку такие отказы противоречили законам, равно как и общепринятой практике Церкви. Тем не менее в XV в. им пришлось бороться не только с каноническим, но также и с гражданским законом. Ибо гражданский закон в Кастилии, как он представлен в «Партидах» (которые стали национальным кодексом законов в 1348 г.), однозначно гласит, что обращенные из иудаизма могут свободно получить «все должности и привилегии, которые имеют другие христиане». Такова была четкая позиция, занятая и Церковью, и государством по вопросу о правах конверсо, и она проложила дорогу для проникновения марранов во все виды администрации страны, включая городскую.

Тем не менее имел место и еще один, дополнительный фактор, более важный, чем все другие, фактор, без которого конверсо не могли бы пойти так далеко в своих административных достижениях. Этим фактором была непоколебимая поддержка, которую в течение трех десятилетий они получали от кастильской Короны. Мы говорили о причинах этой поддержки, и все они были связаны с интересами монархии и ее борьбой за верховенство своей власти. Разумеется, цели королей не были целями конверсо, которые главным образом хотели выполнять свои обязанности в качестве деятельных, продуктивных и честных чиновников той администрации, для которой они работали. Но они посвятили себя концепции верховенства короля и идее, что его приказы должны главенствовать над инструкциями всех других органов власти. Такое отношение и было, собственно, тем, чего требовала корона, а конверсо получали за это всевозможные блага. Так же как их экспансия в королевской администрации явилась в большой степени результатом конфликта короля со знатью и его желания подчинить аристократов своей воле, так и занятие марранами высоких постов в городах в не меньшей мере последовало за столкновением короля с городами и его стремлением принизить их до полного повиновения.

Конечно, знать правильно поняла позицию и мотивы марранов. Однако реакция олигархий была иной. Присутствие конверсо в городской администрации, которое и раньше было анафемой для олигархии, теперь вызвало двойное негодование старохристианских лидеров как тираническое навязывание. В то время как при Энрике IV конфликт между королем и городами несколько приутих, о конфликте между «старыми» и «новыми христианами» этого сказать никак нельзя. На деле сопротивление олигархий чиновникам из марранов в их городах постоянно росло. Причиной было проникновение конверсо в большинство городских администраций страны, повернуть которое вспять стало еще труднее. Как и другие социальные движения, это проникновение в заметной степени питалось силой инерции, а позиции, занятые марранами в предыдущее царствование, служили им трамплином к дальнейшему продвижению.

III

Борьба за должности, разделившая городской высший класс на конфликтующие группы «старых» и «новых христиан», охватила откуп и сбор поступлений, хотя эти профессии по своей природе больше относились к частной инициативе и капиталовложениям, чем к официальным назначениям. Тем не менее откупщики и сборщики налогов могли исполнять свои обязанности только при поддержке административной власти, наделенной правом налогообложения. Таким образом, любой человек, получивший от королевского казначейства право на сбор поступлений короля, являлся по существу королевским чиновником.

Как уже отмечалось, в XIII и XIV вв. города сопротивлялись назначению евреев на сбор налогов как в качестве откупщиков, так и сборщиков, оправдывая свою оппозицию тем же доводом, которым они пользовались, возражая против назначения евреев на официальные должности. Евреям, говорили они, врагам христиан, нельзя давать должности во власти, которые позволяют им наносить ущерб христианам. Эта причина могла быть простым предлогом, но даже если в нее искренне верили, она не была ни главным, ни единственным мотивом непоколебимой позиции городов по этому вопросу, потому что они столь же упрямо противились сбору их налогов властью и прелатами. Ясно, что отсутствие «еврейского» изъяна — или, наоборот, наличие преданности христианству — не считалось городами достаточным, чтобы признать любую из этих групп годной для сбора налогов. Города видели всех членов высших сословий непригодными для этой работы, прежде всего из-за того, что их привилегии освобождали их от необходимости подчиняться городской юрисдикции и, таким образом, делали их неподвластными городским судам. Более того, будучи, с точки зрения городов, «чужаками» — даже если они и жили внутри городских стен, — они, как предполагалось, не были расположены заботиться о состоянии городов и о благосостоянии их граждан. Как ни посмотреть, эти соображения применимы и к евреям.

Отвергая евреев, аристократов, церковников и, разумеется, также и мусульман как сборщиков налогов на своих территориях, города предлагали передать эту работу в руки их hombres buenos, то есть уважаемых людей их собственного высшего класса, которые, предположительно, отнесутся по-честному к своим горожанам, а также позаботятся об интересах короны. Тем не менее ни разу горожане не сделали компромиссного предложения, например назначать заслуживающих доверия людей из их рядов или из числа служителей Церкви и аристократов, по общему согласию города и короны. Не предлагали они и подумать о назначении сборщиков налогов из среднего и низшего классов путем выборов или иным способом. Они настаивали на предоставлении этой работы своим hombres buenos, выбранным советами, или олигархами, которые практически правили советами. В этом мы можем видеть четкий признак желания и решимости «старых христиан» городской элиты обеспечить то, чтобы чиновники в этой области тоже были членами их группы, находящимися под их контролем. И хотя они никогда не произносили этого вслух, они явно хотели, чтобы доходы от этих должностей шли к их людям.

С точки зрения интересов городской экономики, трудно возражать против этого требования. Сбор налогов приносил солидный доход, и города считали, что будет справедливым держать эти доходы, поступающие от их собственных граждан, внутри своей общинной орбиты. Тем не менее трудно поверить в то, что за предложениями городов не стояли как личные, так и олигархические интересы. Города, несомненно, хотели, чтобы доходы от сбора королевских налогов пошли в руки их высшего класса и в ничьи другие, но получать эти доходы они хотели без риска. Соответственно, они предложили, чтобы их hombres buenos были сборщиками налогов, и отказывались от подчинения этих сборщиков налоговым откупщикам, даже из числа выбранных ими людей.

Само собой разумеется, что в своих требованиях они основывались на утверждении, что откуп является порочной системой, потому что откупщик для получения контракта от короля вынужден обеспечить монарху более высокое поступление, чем то, которое оправдывается экономической ситуацией, а затем, чтобы гарантировать свое вложение и предполагаемый доход, ему приходится выжимать из налогоплательщиков высокие суммы, которые те не обязаны платить. Возможно, что и большинство hombres