Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди - Федор Раззаков

Ирина Роднина в те дни вышла на свою первую после родов тренировку на лед лужниковского катка «Кристалл». Больше года она не надевала коньки, поэтому все ей теперь давалось тяжело, будто в первый раз. По ее же словам: «Ощущение было такое, что учусь кататься заново. Думаю, вот сейчас разбегусь и сделаю прыжок. Но это мне только казалось, что я бегу. На самом деле — ползу по льду. И прыжка не получается. Один круг по катку сделаю, и уже нет сил… Зайцев, увидев мои муки, засмеялся: «Придется новую партнершу искать».

3 апреля едва не стало последним днем для четырех столичных пятиклассниц. В тот день, отучившись в школе (это был второй учебный день после весенних каникул), девочки отправились на Головинский пруд, чтобы покормить тамошних уток. Но не учли девчонки, что лед в это время года уже хрупкий, и ступать на него опасно. В итоге все четверо вскоре оказались в воде. Две девочки сумели быстро выкарабкаться на берег, а вот две их подружки — Марина и Света — как ни старались зацепиться за кромку льда, ничего у них не получалось. В течение нескольких минут они безуспешно хватались за лед, поранили себе все пальцы, но так и не добились желаемого результата. Еще немного — и обе отправились бы ко дну. Но на их счастье, поблизости оказались двое мужчин — инженер «Союзэнерголегпрома» Седельников и водитель-испытатель Штефанов. Они бросились в воду и помогли девчонкам удержаться на плаву. Затем Седельников дотянул свою пострадавшую до берега и буквально вытолкнул ее из воды. А вот его напарнику это сделать не удалось: девочка так перепугалась, что мертвой хваткой схватила за руки своего спасителя и сковала его будто обручем. Не приди ему вовремя на помощь Седельников, он бы вместе с девчонкой скрылся под водой. А так они вдвоем дотащили полуживую девочку до берега. Обогреть промокших насквозь девочек и их спасителей помогли жильцы дома № 40, что по улице Михалковской. Стоит отметить, что для Седельникова это был не первый подобный подвиг: три года назад он уже спасал тонущего в столичном водоеме ребенка.

В Свердловске в те дни случилось беспрецедентное ЧП — эпидемия сибирской язвы. Весь город знает, что пришла она из военного городка — «объекта № 19», но власти настаивают, что виноват во всем ослабевший за зиму скот. Но им никто не верил. Лишь много лет спустя станет известно, что утечка «сибирки» произошла утром 3 апреля, во время наладки новой установки в сушильном цехе военного городка. Причиной послужили ошибки рабочих, допущенные при монтаже. Произошла авария, и зараза вырвалась на свободу через трещины в вентиляции.

Вспоминает бывший главврач горбольницы № 24 Маргарита Ильенко:

«Первые больные начали поступать 3–4 апреля. Наша больница тогда была меньше, и часть пострадавших госпитализировали в 20-ю больницу на Химмаше. И вот мне звонит главврач 20-й Яков Клиппницер и спрашивает:

«У тебя умирают люди?» — «Нет». — «А у меня умирают. «Твои» умирают. От пневмонии».

На следующее утро опять звонит: «Еще трое твоих умерло». Я говорю: уточняйте диагностику. От пневмонии давно уже не умирают.

На третий день прихожу в больницу рано утром. На крыльце встречаю плачущего дежурного врача Розу Газиеву: «Маргарита Ивановна, у меня за ночь умерли пять человек!»

Я поднимаюсь на третий этаж в терапию. Боже мой! Мертвые и живые. Все лежат рядом. Захожу в одну палату. Мужчина лет тридцати. Он со мной разговаривает, а по телу уже трупные пятна. Вдруг у него рвота с кровью. И все. Конец.

Всех умерших перенесли в одну палату. Потом в морг. Первые два дня мы просто не понимали, что ЭТО такое. Вскрытие делала Фаина Абрамова, рядовой патологоанатом 40-й больницы. Она-то первая и сказала: сибирская язва. Но об этом не стали распространяться. В горздравотделе решили, что все подозрительные больные должны госпитализироваться в 40-ю больницу. Там было отдельное инфекционное отделение.

После этого к нам приезжала дезостанция в противочумных костюмах, проводили обработку. Шума было много.

Дифференциацию диагноза врачам «Скорой помощи» производить было трудно. И к нам в больницу все-таки завозили таких больных. Жалобы были те же, что при обычных инфекциях: высокая температура, головная боль, слабость, в конце — рвота.

Самое страшное, что люди иногда умирали прямо в поликлиниках и заводских здравпунктах. Мы кодировали это заболевание как «сепсис 002». Но первые два дня хоронили под разными диагнозами: неизвестный яд, пневмония. Хоронили на обычных кладбищах…»

А вот еще одно свидетельство — Ирины Мироновой, которая тогда училась в Уральском госуниверситете: «Мы с двумя подругами снимали квартиру в Чкаловском районе, на территории которого и находился «объект № 19». О царившем там режиме сверхсекретности мы знали от своей преподавательницы немецкого: ее муж-офицер служил в этом военном городке. В начале апреля в ближайших к нашему дому магазинах, на остановках люди начали рассказывать друг другу, что районные больницы заполнены больными, которые «сгорают за несколько часов». Вскоре нас всех собрали на медицинской кафедре университета и сказали, что в городе «вспышка той самой сибирской язвы, о которой нам говорили, что ее не было в Союзе последние пятьдесят лет». Преподаватели, работавшие еще и врачами в клиниках и больницах города, старались придерживаться официальной версии: «Носитель заразы — скот». Но мы задавали «неудобные» вопросы: «Почему тогда поражается не желудочно-кишечный тракт, а легкие?» и «Откуда такая избирательность по половому и возрастному признаку?». Преподаватели уходили от ответов и тем самым подтверждали наводнившие город слухи, что виной всему утечка бактериологического оружия из военного городка…»

6 апреля «Вечерняя Москва» опубликовала очередную заметку из разряда криминальных. Журналист М. Михайлов сообщал читателям, что столичный суд воздал по заслугам 34-летнему особо опасному преступнику Владимиру Чурляеву, который год назад наводил ужас на москвичек. В свое время Чурляев отсидел четыре года за грабеж и в 1976 году вышел на свободу. Однако к честной жизни возвращаться не пожелал и вновь взялся за старое. Устроившись для отвода глаз работать в пожарную часть города Ясногорска, он в свободное от работы время выезжал на «дело» в Москву. Поздними вечерами он выслеживал на улицах города одиноких женщин, возвращавшихся домой, нападал на них в подъездах и грабил. Но, видимо, тех денег, что он находил в сумочках москвичек, ему не хватало, поэтому он расширил зону своей деятельности, включив туда и магазины. Однажды он средь бела дня напал на кассиршу булочной № 225 и под угрозой ножа отобрал у нее 557 рублей. В следующий раз объектом нападения он выбрал популярный магазин «Власта», где похитил три вазы общей стоимостью 360 рублей.

Изобличить преступника помог… его собственный пиджак. Однажды Чурляев напал в подъезде на женщину, но та подняла крик. Грабитель выскочил на улицу, где тут же угодил в руки трех мужчин, которые проходили мимо. Они заломили ему руки и поволокли в милицию. Но по дороге допустили ошибку: Чурляев стал жаловаться, что ему больно, и попросил ослабить хватку. Мужики, видимо, понадеявшись на свою силу, поверили преступнику и тут же за это поплатились. Чурляев, как заправский циркач, вынырнул из пиджака и бросился наутек. Бежал он так резво, что поймать его так и не смогли. Но пиджак-то его остался, а в нем оказалось удостоверение с фамилией беглеца и местом его работы. В тот же день его и арестовали. Суд приговорил грабителя к высшей мере наказания — расстрелу.

А в стране тем временем продолжают славить мемуары Леонида Брежнева. 17 марта по ТВ был показан очередной выпуск популярной передачи «От всей души», в которой речь шла о людях, которые упоминались в книге Брежнева «Целина». А 7 апреля в Москве начались гастроли Государственного театра пантомимы из Грузии. В столицу артисты привезли спектакль «Малая земля», под который столичные власти выделили кинотеатр «Россия». Как признался в интервью режиссер театра А. Шаликашвили: «Прочитав «Малую землю» Брежнева, я почувствовал, что не могу остаться в стороне от описанных в ней событий».

В эти же дни решалась судьба фильма Андрея Михалкова-Кончаловского «Сибириада». Госкино собиралось послать его на Каннский фестиваль, но прежде хотелось заручиться поддержкой на самом верху. Далее послушаем рассказ самого режиссера:

«Ермаш заслал картину на дачи членов Политбюро. Реакция последовала кисло-сладкая. Косыгину картина не понравилась — я узнал это от Ермаша.

— Мы не позволим Кончаловскому, — сказал Косыгин, — учить нас, как развивать индустрию и строить социализм.

Имелась в виду тема строительства гидростанции, которая должна была затопить пол Сибири, а с ней и деревню, ту самую, откуда родом все наши герои. Накат на картину был серьезный, но кому-то из членов Политбюро она все же понравилась. Не помню, кому именно. Не исключаю, что Андропову. Помню, Сизов позвал смотреть картину Бобкова, генерала КГБ, заместителя Андропова. Я тоже был позван на этот просмотр и увидел человека, надзиравшего за всей интеллигенцией и диссидентами: сидел забавный, совсем не страшный, грузный мужчина в сползших носках и генеральских черных полуботинках с резиночками. Я смотрел на них и думал: какая магическая власть у хозяина этих стоптанных башмаков! В зале были только мы трое. Сизову было очень важно, что Бобков скажет.