'Я - кто?! Сенсей?' 2: Изменяющий судьбыю Том II. Часть 1. - Kerr Riggert

в каждом его куске. Вот давай посмотрим на примере Третьего, как это должно выглядеть. У него был свой клан Сарутоби, который в его правление стал намного богаче, сильнее, влиятельнее и многочисленнее. У его клана есть множество союзников, такие как союз Ино-Шика-Чо, напомню, что те же Акимичи — это Великий клан, а глава клана Яманака, отец Ино возглавлял Департамент Пыток и Дознания. В гражданском Совете проводником воли Сарутоби является Харуно Мебуки, мать твоей твердолобой подружки, и по совместительству глава торговой гильдии Внешней Торговли. Внешней — это значит, торгующей за пределами Конохи, занимающаяся импортом и экспортом товаров из других стран. Таким образом, Третий контролировал Совет кланов, Гражданский совет, Организации Конохи, своих советников и АНБУ, даже в Совете Джонинов у него наверняка были его люди. Именно поэтому он и смог править почти полвека, хотя вокруг было полно кандидатур, более чем достойных примерить его шапку и мантию.

Мою теорию заговора бурными аплодисментами встретили те воображаемые сверчки, что стрекочут в неловкой тишине.

Наконец, Анко нервно сглотнув, тихо выдохнула, будто нас могли подслушать:

— Я подозревала, но твой взгляд со стороны…

— Пугает? — подсказал я, так же шепотом.

Судя по моим ощущениям, Анко заторможено покивала.

Тогда я, не подумав, выдал еще и теорию о том, что Хатаке Сакумо уж очень удачно для Сарутоби затравили за спасение товарищей.

— Это ты уже выдумываешь! — нервно хихикнула Анко, похлопав мне по груди.

— Я не говорил, что у меня есть доказательства вины Третьего, а только то, что суицид Хатаке Сакумо помог продлить правление Сарутоби еще на годы. Если бы не та травля, пост был бы у Хатаке: безупречная репутация, личная сила, герой войны, семьянин, хоть и вдовец, что тоже плюс, поскольку можно заключить политический брак… ключевое слово «был». — припечатал я. — А знаешь, я его не понимаю.

— Что? — настороженно спросила Анко, будто боясь новых откровений.

— У тебя, мужик, сын несовершеннолетний, нет никаких родственников, друзья на тебя болт положили, и помощи твоему отпрыску ждать неоткуда, а ты берешь и лезешь в петлю! На что вообще Белый Клык рассчитывал? На благотворительность незнакомцев?! На доброго дедушку Хирузена? Премию «отец года» получает Хатаке Сакумо! — съязвил я.

— Подожди! — остановила меня Анко. — Ты так можешь договориться до того, что Хирузен помог Девятихвостому демону!

— Никто не мешает мне воображать! — дурашливо усмехнулся и пожал плечами. — Теории заговора это всегда интересно! И вообще, если вы параноик, это еще не значит, что за вами не следят!

Попеняв, что я отношусь к этому слишком несерьезно, учитывая затрагиваемые личности, Анко облегченно выдохнула.

— Просто всегда есть тот, кому выгодно то или иное развитие событий, — поправил я повязку, чтоб нитка нос не щекотала, — даже если это не умысел, а стечение обстоятельств. Сарутоби возвысились, Сенджу, Учиха и Узумаки с кучей других, более мелких кланов, ослабли, а то и вовсе сгинули.

— Прекращай! Я же теперь не смогу перестать об этом думать! — обеими руками Анко заткнула мне рот. — Просто заткнись!

Я извернулся и начал целовать любимой ладошки.

— Фу, бе! — слез мелкий с подушки и отсел подальше.

— А Хинату в щечку поцеловать — бе? — хихикнул я, оторвавшись.

— Нет! — вспыхнул смущением Наруто. — Потому что мы с Хинатой без слюней целовались! Вот!

— Это ты просто не знаешь что такое поцелуй с языком! — я просто накрыл рот Анко губами, не став уж совсем сильно развратничать.

— Да ну вас, слюнявые! — послышался топот и звук защелкнувшейся за Наруто двери.

Не успел я даже разик хихикнуть, радуясь проделке, а Анко уже скользнула с кровати, заперла комнату и включила заглушку, отрезав все звуки с улицы и сердитое сопение за стенкой.

— Даже так? — настроился я на волну «игривая Анко FM».

Заниматься сексом в кромешном мраке… Ну это не то же самое, что ночью под одеялом. В темноте хотя бы на периферии что-то видно, не надо край кровати рукой проверять. С меткостью тоже не очень: целовал то, до чего достал, веселя этим любимую.

А вот секс вслепую — весьма нетривиальное занятие, хотя опыт интересный. Но повторять я его, конечно, не буду.

Прежде чем перенести вес на ногу или руку, надо было прощупать куда я ее ставлю. Анко не хрустальная, но и я не пушинка, во мне шестьдесят пять килограмма веса, против ее сорока пяти. Куда только деваются данго и сладкие вкусняшки, которые она так любит?!

Эхолокация мне в постели только мешала слушать шепот Анко, ее тихие вздохи, полувсхлипы.

— Мы одни, — задыхаясь от удовольствия прошептал я, — может перестанешь уже в подушку кричать? Ты мне ею уже два раза по лицу заехала.

— Что? Ох! — От неожиданности Анко ахнула гораздо громче, чем обычно, хотя темп я не менял.

Жаль я в тот момент не мог видеть ее выражения лица, когда удивление оборвал всхлип блаженства. Хотя… я вряд ли бы смог на чем-то сосредоточиться, ведь от своих и чужих ощущений у меня скакнула температура и в голове зашумело.

Рухнув рядом как подкошенный, подумал: аккуратнее надо, не то от счастья можно скончаться в прямом и переносном смысле.

Любимая оклемалась быстрее; пока я валялся, хватая воздух ртом из-за растопившихся в носу соплей, Анко успела сбегать обмыться, принести компот и миску с черешней, чтобы покормить меня с рук.

Гадское истощение! Чувствую себя как в прошлом во время простуды! Но вместе с тем чертовски приятно, когда о тебе так заботятся.

— Скоро спать ложиться, не надо. — отвернулся я, чтоб не накормили.

— В смысле? Сейчас даже не стемнело еще! — отвлекла меня Анко и ловко закинула в рот черешню палочками и быстро промокнула мне губы.

Я не согласился, о чем и промычал, по моим расчетам выходило, что на дворе глубокая ночь!

— Ты в пять к Курама пошел. — поясняла Анко, где мои умозаключения разошлись с реальностью, затыкая угощением. — Я потом заметила, что ты заходил рано утром и взял вещи из комода внизу, но потом ни дома, ни в Госпитале тебя уже не было.

Я скривился, будто мизинцем по тумбочке попал.

— Косточка? — замерла Анко. — Но я же проверяла!

— Не. — пробормотал я, широко рот не раскрывая, чтоб ягода не влезла. —