Наша бабушка Инесса Арманд. Драма революционерки - Рене Павловна Арманд

Владимир, рядом — дочь Вера. Старая фотография передает дружелюбную семейную атмосферу. Все улыбаются, все спокойны. Как будто нет и не было семейной трагедии, как будто Инесса всю зиму и весну не сидела в тюрьме.

Ее арестовали в начале февраля 1905 г. Квартира на Остоженке давно была под наблюдением полиции. Жильцы часто устраивали в квартире вечера, на которые приходили люди левых взглядов. В непринужденной обстановке, за самоваром и пирогами велись откровенные разговоры на политические темы.

В то время российское общество как будто проснулось от долгой спячки. Все образованные люди пустились обсуждать политические проблемы с гостями. На первый взгляд это были обычные журфиксы. Если бы не темы разговоров — о государственном устройстве, о конституции, о поражении в войне. Такие квартиры ставились под наблюдение полиции. Но арестовывать просто так, без веской причины... тогда надо было забрать в кутузку все население. Жандармы в те дни проводили обыски у тех лиц, которые давно были на подозрении как эсеры. Искали связи террориста Ивана Каляева, приведшего в действие бомбу на территории Кремля, когда мимо проезжала карета великого князя Сергея Александровича. В четыре часа утра жандармы постучали в дверь квартиры Инессы и Володи. В их списке был 19-летний Иван Николаев. В начале января он уже был замечен на манифестации против царя. Тогда впервые Инесса увидела, что у вдохновенных революционных акций есть кровавая изнанка. Ваня был жестоко избит. В дом он вошел с трудом. Когда его увидели дети, они от ужаса закричали и заплакали. Ваня был весь в синяках и истекал кровью.

«Саша, я не могу выразить словами всю мою боль. Дети никогда не смогут забыть это ужасающее зрелище», — написала Инесса Александру 7 января 1905 г.

Инесса и Володя считали Ивана членом семьи. Арманды оплачивали его обучение в медицинском институте. Но в политических взглядах они расходились. Иван после долгих колебаний выбрал партию эсеров. Его товарищи заходили на Остоженку. Иногда у них в квартире встречались члены обеих партий — эсдеков и эсеров.

Инесса и Володя критиковали политические взгляды Ивана.

— Ваня, такое впечатление, что ты заразился от современной интеллигенции. Бесконечный разброд и шатания, от одной крайности в другую.

— Что такого, Инесса Федоровна? Обычный процесс переоценки всех ценностей. Так одна знакомая курсистка любит говорить.

— Дело в том, что интеллигенция наша никогда не задумывалась о своем месте в обществе. И в революционном движении. Многие на распутье. И ты тоже. Я не берусь предсказать, к кому ты в конце концов примкнешь.

Спустя два дня после избиения Вани, 9 января, полиция стреляла в мирную демонстрацию, шедшую к Зимнему дворцу. Погибли сотни людей. В знак протеста во всех крупных городах начались стачки. Инесса писала Александру на Дальний Восток:

«Сейчас у нас что-то вроде революции, необычайное состояние ажитации. За Москвой-рекой все прекратили работу. Не только фабрики, но и мастерские, и маленькие предприятия вроде прачечных... На днях на улицах развешали извещения, содержание которых просто смешно. В них говорится, что забастовки — дело рук японцев, которые тратят миллионы рублей на провокационную пропаганду. Утверждается, что эта информация получена от западного агентства... Ну не верх ли глупости?»

То туг, то там на улицах и даже в ресторанах вспыхивали стихийные митинги. На всякий случай Инесса спрятала пистолет «браунинг», который Ваня выпросил у Александра Евгеньевича, среди своих дамских принадлежностей. Во время обыска в комнатах у Вани и Володи ничего не нашли. Начали обыскивать комнату Инессы. Проснулись девочки, в кроватке заплакал двухлетний Андрэ. В сундуке среди кружевного белья обнаружили браунинг с пачкой патронов. Не дрогнувшим голосом Инесса пояснила, что пистолет ей нужен в целях безопасности, поскольку, как дама-патронесса, она вынуждена посещать неблагополучные районы.

Мать арестовали на глазах малышей. Уходя, она шепнула им:

— Тсс, никому не болтать, что у нас тут произошло! Ни единой душе!

Забрали и Володю с Иваном. В полицейском отчете упоминается, что детей взяла к себе сестра Инессы Рене Арманд, жившая неподалеку на Воздвиженке. В квартире на Остоженке оставили засаду. Улов превзошел все ожидания жандармов. Утром кто-то постучал условным стуком. Дверь распахнулась. С лица пришедшего, увидевшего жандармов, медленно сползла улыбка. В ловушку попал опытный конспиратор, член социал-демократической партии мещанин из Кинешмы Федор Щеколдин. Он жил в Москве под чужим паспортом на имя Адама Янчарука. В революционной среде был известен под кличками Дяденька и Повар. За ним давно охотилась полиция. Щеколдин проходил по целому списку политических дел начиная с 1898 г. Этот революционер-подпольщик был известен как член Московского союза борьбы за освобождение рабочего класса. Жандармский чин, описывая его арест, приходит к заключению: «Владимир и Инесса Арманд по имеющимся секретным сведениям принадлежат к местной социал-демократической организации, чем и объясняется обнаружение в их квартире представителя Центрального Комитета этой партии». Полиция сделала вывод: хозяева предоставляют квартиру для скрывавшихся нелегалов.

Следующей в западню попала курсистка Ксения Волкова. При девушке не было ничего подозрительного, но на всякий случай жандармы решили проверить ее квартиру. И здесь их опять ждала удача. У Ксении скрывался беглец с поселения в Енисейской губернии социал-демократ Герш Элькин. Последним в дверь квартиры Армандов на Остоженке постучал студент Коля Дружинин. У него обнаружили список запрещенных книг. Молодого человека отвезли в полицейский участок. Там он увидел среди множества знакомых лиц всех троих своих товарищей. В архиве сохранился напечатанный на машинке список арестованных: 29 человек — студенты Московского университета. Один кандидат философии, будущий правоэсеровский лидер Абрам Гоц. Однадомашняя учительница некая Елизавета Глотова. Дочь губернского секретаря Анна Емельянова. Курсистка Ксения Волкова. Жена потомственного гражданина Инесса (Елизавета) Арманд. «По обыску в квартире Арманд отобрано: пистолет системы “браунинг” с пачкой патронов и целый склад нелегальных произведений, как изданий партии социалистов-революционеров, так и социал-демократов». Увидев в участке Дружинина, Инесса незаметно для полицейских приложила палец к губам. Он понял ее посыл: молчи, ничего не говори, ни в чем не сознавайся!

Спустя десятилетия академик Николай Михайлович Дружинин вспоминал эту сцену: Инесса Арманд в полицейском участке держалась с таким достоинством, что жандармы невольно обращались с ней как с госпожой, у которой находятся в услужении.

Удивительно, но и Володю, и Ивана Николаева вскоре отпустили, приказав им вернуться в Пушкино. А Инесса осталась под стражей.

Решение