Измена. Попаданка на сносях - Елена Белильщикова

ответ, его приговор. Ведь малыш на руках… она чувствовала его родным! Все это время, проведенное в Кэрнитене, Клэр носила его под сердцем. И родила его она, и теперь хотелось заботиться о нем, держать у сердца, петь ему колыбельные и качать на руках. От мысли, что Александр попросту прогонит ее, попаданку, становилось трудно дышать.

Александр же смотрел на нее во все глаза. Клэр была в его руках. Теплая, живая, родная. Она качала на руках их сына и грустно смотрела на Александра. От него зависело решение, будет ли у них семья или нет.

– Не скрою, мне тяжело слышать это признание, – кивнул Александр. – Но… мне кажется, ту, прошлую Клэр, я знал мало. Да, я обожал ее и предложил ей выйти за меня замуж на первой встрече, на первом балу. Хотя, по сути, не знал ее. Так, красивая картинка – девушка, к которой меня потянуло. Потом я ушел на долгую войну, мы влюбились друг в друга по письмам, но, если честно, я писал ей намного больше. Так что, скорее, она… узнала меня. А не я ее. Тебя же я узнал, когда случилось это происшествие с ателье. Ведь мы с Клэр очень мало общались прежде, даже когда я приезжал ненадолго с войны. Ей было не очень интересно мое общество. Только мои деньги. А вот ты оказалась другой… поэтому по-настоящему я влюбился в тебя, попаданка.

Александр прикоснулся поцелуем к губам Клэр. Осторожно, нежно. Ведь она сама могла оттолкнуть его. Но нет, этого не произошло. И Александр, просияв, принялся целовать ее еще жарче.

***

Прошло несколько дней. Рейвен и вправду относился что к Клэр, что к Александру, как к своим гостям. Он заглядывал к ней проведать малыша, взять его на руки или просто захаживал к Александру, чтобы посидеть у горящего камина, говоря о чем-то.

Тема отъезда словно была под негласным запретом. Но Рейвен вроде бы согласился отпустить их, а пленниками не называл даже тогда, когда это действительно было так. Так что Клэр думала, что уже вскоре они отправятся домой. Как вдруг, в одну из ночей, ее разбудил вскрик. Боли, отчаянья… Он разнесся по ночному особняку, мгновенно выдергивая из сна. Она села на кровати, тронув за плечо Александра. Хотя он и так уже проснулся.

– Алекс, ты слышишь?! – Клэр вскочила с постели, набрасывая халат поверх ночной рубашки. – Что-то случилось!

Даже сквозь сон Александр сообразил, что крик донесся со стороны спальни Рейвена. Сердце дрогнуло. Александру нравилось проводить время с Рейвеном. Не без опаски, но они учились доверять друг другу. Хотя бы в мелочах. Это было непросто: выстроить общение с ним заново. Когда Александр привык относиться с недоверием ко всем его словам. Да и Рейвен, он был таким… коварным. В его словах часто присутствовала насмешка, беззлобная, но непривычная. Было заметно, что он любит поиграть. Но Александр старался отвечать ему тем же. Так что иногда во время партии в шахматы они были готовы вцепиться в волосы друг другу! Лишь присутствие дамы удерживало, если не от дуэли, то от банальной драки.

А еще Александр замечал, как Рейвен часто заходит в импровизированную детскую, ночью, когда никто не видит. Он буквально крался черной пантерой по паркету, и его тонкие резкие черты лица освещались зеркалом луны, которая заглядывала в окна. Поначалу Александр переживал, чтобы Рейвен не навредил малышу. Не сотворил над ним какой-то ритуал. Но Рейвен даже не брал его на руки. Просто подходил, стоял и смотрел. Иногда шептал что-то сбивчиво, но нежно, на своем наречии, которое Александр не знал.

Рейвену очень полюбился малыш. И Александру было даже страшно представить, как одиноко станет этому человеку, когда они уедут из его дома. С собой, что ли, взять его, как няньку определить? Александр смеялся своим мыслям. Но этой ночью ему было не до смеха, когда он услышал крик Рейвена и вместе с Клэр бросился к нему в спальню.

Глава 20

Когда они ворвались в комнату Рейвена, он метался на кровати. Сначала показалось, что ему просто снится кошмар, от которого никак не получается очнуться. Похоже, он уснул в одежде, поверх покрывала. Па полу валялась книга, которую Рейвен выронил из рук. Свеча уже догорела, и в свете луны его лицо казалось особенно бледным. Особенно когда он комкал пальцами покрывало, выгибаясь всем телом с отчаянным криком, а его лицо искажалось от боли. Казалось, Рейвен должен был разбудить сам себя, но никак не просыпался.

– У него кошмары… как у тебя? – прошептала Клэр одними губами.

Она не решилась касаться Рейвена, отошла на шаг, чтобы зажечь свечу. А он в этот момент, дернувшись, как от удара, перевернулся на живот. Его спина болезненно изогнулась, а робкий огонек свечи высветил, как на белоснежной рубашке проступают полосы крови, как от открывшихся ран. Клэр увидела это, Александр еще нет.

Он вспомнил, как часто видел Рейвена ночью, блуждающего по дому. Видел, как он замирал у окон, глядя невидящим, усталым взглядом вдаль. Как он щипал себя за запястье, когда никто не видел. Как бывало, даже во время ужина, теплой еды, вина, интересных разговоров, млел ненадолго. И едва не засыпал.

Клэр говорила, что у него бессонница. Болезнь такая. Что ее нужно лечить таблетками, которых нет в этом мире. И твердила, чтобы Александр не обижался на вымотанного Рейвена за его внезапные «падения» в сон. Но сейчас было понятно… Клэр неправа. Нет никакой болезни у Рейвена, никакой бессонницы! Он нарочно не давал себе спать!

– Рейвен! Очнись! – резко, почти зло бросился Александр к нему, не увидев поначалу кровь на рубашке.

Рейвен сполз на пол в полусне, полубреду к его ногам. Свеча светила слишком слабо. Александр перехватил его за волосы и замахнулся легкой пощечиной, чтобы поскорее привести в чувства. И сразу же разжал ладонь. Отпуская его.

– Нет… пожалуйста… – простонал Рейвен в ответ на удар, хотя он был совсем слабым.

Он резко распахнул глаза. Хотя его взгляд все еще оставался пустым, невидящим, ничего не понимающим. Он просто инстинктивно, как раненый зверь, попытался отползти дальше. Ухватиться за что-то: неважно, за свисающее с кровати покрывало или просто царапнуть безвольно пол пальцами. Только бы отодвинуться, скрыться в темноте. От боли? Кровь на спине была свежей. Она только-только выступила. И лишь сейчас пропитала ткань в полной мере. Широкими полосами на тонкой рубашке.