Роман для себя - Виктор Захаров

— Ты как сюда попал?

— Как-как, да очень просто! Распилил решетку и вошел.

— Да ладно тебе. Не верю, чтобы ты стал портить казенное имущество.

— А вот и стал бы. Горы бы свернул, если бы потребовалось, чтобы встретиться с тобой. А то, ишь, замуровали, демоны!

— Не замуровали, а просто соблюдают режим ограниченного доступа. Тут хоть все только условно-больные, только под подозрением, но все равно, так положено. Ну так что явился? Ведь не выходной сегодня. Из школы сбежал?

— Ну не то чтобы сбежал. Отпросился навестить больного товарища. Ты что, не рада?

— Да рада, конечно. Рассказывай, как там в студии?

— Ой, тебя как не хватает! В гримерке все только и говорят: «Таня бы не так сделала. Надо бы как Таня, а то как-то куцевато получается. Рожи — бледные, губы — синие».

— Ну хватит трепаться. Не хочешь, не рассказывай.

— Хорошо-хорошо. Не сердись. Да вот, начали готовить новый спектакль. Про «Юнону и Авось» слышала? Так вот наши решили поставить свою оперу «Ромео и Джульетта». Колька Фоменко уже и музыку почти сочинил. Как ты думаешь, кому предложили роль Ромео?

— Тебе, конечно.

— Откуда знаешь? — выпучив глаза, спросил Семен.

— Да ладно. Я пошутила.

— Ну и зря. Действительно мне. А вот на роль Джульетты пока никого не назначили. Я хочу тебя предложить. Буду к тебе приезжать на репетиции. Думаю, твое начальство позволит. Как-никак, искусство! А оно требует жертв. Согласна?

Он достал из кармана тетрадь.

— Вот смотри, это запись либретто нашей оперы. Еще сыровато, конечно, но я тебе все же прочту. Закрой глаза и представь себя Джульеттой.

Татьяна послушно закрыла глаза, прислонилась к спинке скамейки и приготовилась слушать. Семен прокашлялся, взял паузу и начал читать:

— Начну со второго действия. «Вечер. Загородный дворец. Ромео за решеткой дворцового парка мечтает о Джульетте, которую он страстно полюбил. В нежной песне он изливает свои чувства и зовёт Джульетту на свидание. По аллее парка медленно идет Джульетта, в свою очередь мечтающая о Ромео. Ромео радостно бросается ей навстречу, приникает к решетке ограды и говорит слова любви. Джульетта просит его быть осторожным и удалиться, так как она слышит шаги. Ромео прячется за кустом сирени». Здесь неинтересно. Пропускаю. Вот! «Ромео, убедившись, что опасность миновала, раздвигает прутья решетки и бросается к Джульетте. Он клянётся ей в вечной любви и просит быть его женой, заявляя, что завтра же пришлёт за ней своего друга, который устроит их венчание. Джульетта бросается к нему в объятия. Их губы сливаются в страстном поцелуе». Ну как тебе?

Ответа не последовало. Он увидел, что Татьяна сидит на скамейке с закрытыми глазами и с чуть побледневшим лицом. «Наверное, задремала», — подумал он, и его губы сами потянулись к ее щеке. Но он не решился. Вот так, воспользовавшись минутной слабостью, получить желаемое Семен не мог. Вернее, не хотел такой своей попыткой все испортить. Получилось бы, что он украл этот поцелуй. А это было не в его характере. В серьезных делах все должно быть открыто и по-честному — это он усвоил давно.

Прошло несколько минут, в течение которых Семен решал, что же делать. Постараться самому привести ее в чувство или позвать кого-нибудь на помощь? Наконец он решительно поднялся и направился в сторону здания санатория. В этот момент Татьяна пришла в себя.

— Ты куда, Сема?

— Я испугался, что тебе стало плохо, и хотел позвать врача.

— Ничего. Это бывает. Просто отключилась ненадолго. Ну так что ты не читаешь?

— Да нет, пожалуй, в другой раз. Мне пора, да и тебе надо бы отдохнуть. Доберешься сама?

— Конечно.

— Ну, пока!

И он исчез, протиснувшись между прутьями решетки.

В следующий раз Семен явился не один, а с компанией друзей из творческой студии. Это было 8 Марта. Накануне он позвонил главному врачу санатория и предложил дать представление в связи с Международным женским днем силами юношеского коллектива творческой студии. Поскольку большинство пациентов и обслуживающего персонала, включая главврача, были женщины, то предложение было принято с удовольствием.

Нет смысла говорить, что главным во всем представлении был Семен. Он декламировал стихи, играл несколько ролей в коротких смешных сценках-зарисовках, пел в составе вокально-инструментального ансамбля и исполнял романсы. Один из них, на стихи Катерины Белль, тронул за душу разволновавшихся сестричек, бросавших на него весьма откровенные взгляды.

Я все поставила на конИ, как в рулетку, проиграла.Любовь меня прогнала вон,Тоска попутно подобрала.

Азарт хоть не смертельный грех,Но, безусловно, наказуем —Так накажи меня, при всехСразив последним поцелуем!

Закончив петь, он спустился со сцены и вручил смущенной Татьяне букет цветов, чем поверг в изумление собравшихся. Сидевший рядом с ней мальчик вскочил и выбежал из зала.

— Что это за странный пацан, который выскочил из зала? — спросил Семен после концерта.

— Это мой поклонник. Правда, симпатичный?

— Вовсе нет. Хлипкий какой-то, хоть и длинный, — ответил Семен и гордо расправил плечи.

— А мне нравится. Начитанный, умный и чувствительный.

— Ну у тебя и вкус. Пожалуй, я пойду, а то ребята уже заждались, — произнес он с обидой в голосе и добавил: — Концерт-то хоть понравился?

— Конечно! Ты был лучше всех. Не сердись. Всем ребятам спасибо! Думаю, мало у кого здесь найдутся такие друзья. Я горжусь вами! Вы устроили настоящий праздник.

Быстро наступило лето. Татьяна сдала экзамены и уехала из санатория. Все ребята поступили в разные институты. Семен — на актерский факультет в театральный, Татьяна — в университет.

Он был лучшим на курсе. Особенно хорошо ему удавались пластика, танцы, сценическое движение. Поэтому, когда на четвертом курсе в его жизнь неожиданно ворвалась неизлечимая болезнь ног, театральной карьере, казалось, пришел конец. Но Семен был не из слабых мужчин. Он, во многом благодаря маме, ее друзьям и коллегам, своим друзьям и, в первую очередь, своему характеру, стоически перенес все операции. После реабилитации сдал все экзамены, защитил диплом, а затем дополнительно закончил режиссерский факультет.

Татьяна все эти годы посещала его спектакли, часто бывала и на вечеринках в его доме. Правда, после назначения ее руководителем службы встречи становились все более редкими. И теперь, когда она увидела на афише знакомое имя, то искренне обрадовалась.

Семен бодро подкатил к ней на инвалидной коляске, обнял и расцеловал.