Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953). - Николай Капченко

Касаясь того, как складывались империи в новое и новейшее время, достаточно вспомнить о знаменитой формуле канцлера Германии О. Бисмарка – объединение с помощью железа и крови. Правда, речь шла пока только об установлении государственного единства самой Германии, а не о захвате чужих земель. В этом контексте невольно вспоминаются строки великого русского поэта Ф.И. Тютчева:

«„Единство, – возвестил оракул наших дней, –Быть может спаяно железом лишь и кровью…“Но мы попробуем спаять его любовью, –А там увидим, что прочней…»[108].

Советская империя, конечно, не обошлась без крови и железа, но строилась она отнюдь не на этих двух китах. Поэтому и подходы к ее исторической оценке должны быть иными. В предвоенное лихолетье коренные национально-государственные интересы Советской России стали движущим мотивом территориального расширения Советского Союза.

Советско-финская война. Отношения между Советским Союзом и Финляндией складывались на протяжении многих послереволюционных лет по-разному, но в целом они отличались известной противоречивостью в силу различных причин. Одной из главных было то, что во второй половине 30-х годов эти отношения все в большей мере зависели от общей международной обстановки, от того, что Германия, а также западные демократии стремились усилить в Финляндии свое влияние и направить политику этой страны в сугубо антисоветское русло. Между СССР и Финляндией действовал пакт о ненападении, однако его реальное значение было символическим, поскольку в Хельсинки все большее влияние приобретали силы явно враждебные Советской России. Конечно, там существовали и другие силы, заинтересованные в сохранении нормальных и даже дружественных отношений между двумя странами, тем более, что позитивную роль играли и исторические реминисценции, порожденные тем, что на протяжении длительного исторического периода Финляндия входила в состав России, хотя и пользовалась довольно широкой автономией. Словом, взаимоотношения двух стран сочетали в себе известную стабильность и периодически возникавшую напряженность.

Положение коренным образом изменилось после заключения пакта о ненападении с Германией. Как известно, в соответствии с секретными протоколами Финляндия включалась в советскую сферу влияния. Имея у себя в руках этот козырь, Сталин решил действовать более энергично. Суть проблемы состояла в том, что его серьезно беспокоило растущее влияние Берлина и то, что она с максимальной долей вероятности станет северным союзником Германии в случае нападения последней на Советский Союз. К тому же, нельзя было просто игнорировать набиравшие все больший масштаб антисоветские поползновения правящих кругов этой страны. Там на полном серьезе говорили о возможности создания Великой Финляндии, разумеется, за счет приращения сопредельных территорий Советской России – Карелии. Учитывая тот факт, что граница с финнами проходила всего в 32 километрах от Ленинграда, что в случае любого военного конфликта порождало серьезную угрозу второй столице страны, Сталин и его дипломатия предпринимали самые активные усилия для того, чтобы путем переговоров договориться об обмене территориями с тем, чтобы граница на Карельском перешейке была отодвинута на север, а финны получали территориальную компенсацию за счет территорий в Карелии. Конкретно речь шла о том, чтобы Финляндия произвела демилитаризацию приграничной зоны и перенесла границу на 70 км от Ленинграда, а также ликвидировала военно-морские базы на Ханко и на Аландских островах в обмен на очень значительные территориальные уступки на севере Финляндии.

Советское правительство предлагало разрешить мирным путем вопросы взаимоотношений между СССР и Финляндией. В переговорах с финнами Сталин говорил: «Мы не требуем и берем, а предлагаем… Поскольку Ленинград нельзя переместить, мы просим, чтобы граница проходила на расстоянии 70 километров от Ленинграда… Мы просим 2700 кв. км. и предлагаем взамен более 5500 кв. км». Защищая прорубленное Петром Великим «окно в Европу», он заявлял: «Мы ничего не можем поделать с географией, так же как и вы ее не можете изменить»[109].

С финской стороной велись по этим вопросам переговоры, которые в создавшейся тогда тревожной международной обстановке были наилучшим способом решения проблемы. Однако она категорически и безоговорочно отвергала советские предложения, которые Сталин считал минимальными для обеспечения безопасности страны и особенно для безопасности Ленинграда. Примечательно, что в этот период Сталин дал команду, чтобы средства массовой информации в максимальной степени постарались представить предложения Москвы как весьма разумные и довольно умеренные. Надо отметить, что и некоторые авторитетные люди на Западе публично высказались в поддержку советской позиции. Так, Б. Шоу на вопрос корреспондента газеты «Дейли мейл» ответил: «Финляндию ввело в заблуждение её глупое правительство. Финляндия должна была принять предложения России об обмене территориями. Ей следовало бы быть достаточно разумным соседом. Она, по всей вероятности, не отказалась бы от советского предложения, если бы действовала самостоятельно или в своих собственных интересах. Ни одна держава не может терпеть границу, с которой можно обстреливать такой город, как Ленинград. Особенно, когда эта держава знает, что государство, расположенное по ту сторону границы, как бы оно мало и слабо ни было, угрожает её безопасности из-за глупого правительства, действующего в интересах других, более мощных государств»[110].

Уже в послевоенное время один из крупнейших специалистов по второй мировой войне английский историк Б. Лиддел Гарт писал: «…объективное изучение этих требований (советских предложений Финляндии накануне советско-финской войны – Н.К.) показывает, что они были составлены на рациональной основе с целью обеспечить большую безопасность русской территории, не нанося сколько-нибудь серьезного ущерба безопасности Финляндии. Безусловно, все это помешало бы Германии использовать Финляндию в качестве трамплина для нападения на Россию. Вместе с тем Россия не получала какого-либо преимущества для нападения на Финляндию… однако финны отвергли и это предложение… после катастрофического поражения финских войск 12 февраля в районе Суммы на линии Маннергейма, новые советские требования были исключительно умеренными, выдвинув столь скромные требования, Сталин проявил государственную мудрость…»[111].