Клан – моё государство 3. - Китлинский

– Хорошо, оставим постельную тему. Речь, впрочем, хотите вы или нет, рано или поздно в постель упрётся, но я не про то. Нам с вами надо будет на приёмах проверить другое оружие – психологическое, у которого отменный бой.

– Как вы себе это представляете?

– Я выясню, кто на вас давил и от имени кого это делалось. Вот вы на вечеринке говорите такому в присутствии свидетелей: "Господин Иванов, Петров, Сидоров…я много наслышана о вас. Вы ещё не уволены со службы?" И на его вопрос: "за что?", громко выдаёте: "Разве не вы продали такие-то секреты?" После сказанного отходите в сторонку.

– Ох, Янг! Меня после первого же такого выпада по стенке размажут.

– Не размажут.

– Вы уверены?

– Вполне. Они знают, кто вы и также точно знают, что вы не имеете отношения к спецслужбам. Значит, решат они, у неё есть информация высшего порядка – факты я подберу надёжные – и вас не убьют до тех пор, пока не выяснят, кто за вами стоит. Пусть ищут. Есть ещё один вариант. Возможно, ваше появление в высшем свете, заставит их пойти баш-на-баш, то есть, прекратить свои замыслы против вас и решить вопрос полюбовно.

– По башке я получу точно, вместе с вашей "Европа Гелакти".

– За неё не волнуйтесь. Она янки все пальцы оттоптала и при этом спокойно себе живёт. И русские туда не полезут, не глупые. В фирме этой русских нет, вы будете первой. Просто там все знают русский язык в совершенстве.

– Янг, вы меня подставляете,- сказала она откровенно.

– Точно. Разве можно прятать такую красоту? Сами, небось, смотрите на себя в зеркало каждый день по много раз. В этом смысле действительно подставляю, но только с вашего согласия,- он улыбнулся.

– А ваш друг действительно не может помочь?- она надеялась на что-то.

– Понравился?

– Вы язва, Янг,- она надула губки.- Я серьёзно. О жизни речь.

– Воспринимайте проще, не акцентируйте своё внимание на смерти. Только вы не ответили.

– Да. Он мне симпатичен. И знаете, к нему бы я в постель легла.

– Если бы он пустил,- вздохнув тяжело, произнёс Янг.

– А он не монах часом?

– Хуже,- Янг глотнул вина.- Он умница, но к женскому полу холоден, ему не до красоты. Я с ним свяжусь, но раньше лета будущего года его не будет. Может и после не будет. Возможно, он и даст вам такие гарантии. Только он реалист. Он захочет иметь архив Петра Игнатьевича.

– Откуда вы знаете об архиве?

– Я знаю всё. От своего друга. Архив ему пока не нужен, но он любитель крупных игр. К тому же, время терпит пока.

– Подождите! Раз он у Пети отнял деньги, то не мог не знать, что хранится в архиве. В противном случае Петя ему бы ничего не дал. Зачем ему архив? Я его смотрела коротко и не нашла в нём ничего, что могло бы иметь пользу и какой-то интерес.

– Для вас возможно и так, ведь вы многого не ведаете. Мог бы пригодиться. Ну, и в постель залезть, если есть охота, он вам помог бы.

– Янг, Янг! Вы – ирод. Сами не хотите, а для друга меня не жалеете. Для этого вы и отрезали себе пути отхода? Может вы монах? Да вроде нет. Я слышала, что вы не пуританин. В вас хитрости больше, чем реальности. Вы даёте мне время, чтобы подумать?

– Конечно. Когда решитесь, то позвоните мне по телефону. Я приеду за вами сам. Только предупреждаю, что сотрудники "Гелакти" живут на казарменном положении. Выходят из здания в сопровождении специальной охраны и в экстренных случаях. В здании есть всё.

– На мою честь там надеюсь, никто покушаться не станет?

– Елена Сергеевна, ваша красота залог того, что будет масса поклонников, без этого не обойдётся, но тащить в постель насильно, уверяю вас, никто не станет. Только с согласия.

– А с моими мальчиками что делать? Уволить я не могу. Совесть не позволит.

– Им я найду работу. С вашего разрешения. Более оплачиваемую, менее рискованную и менее монашескую. Мне больно на них смотреть. Вы их своей красотой замучили. Как они терпят? Должен же инстинкт когда-нибудь проснуться или нет. Вы так не считаете?

– Хотите знать, не было ли у меня с кем-то из них связи? Нет. Знаю, что им со мной не сладко и что им хочется меня как женщину, но повода я им не давала, а они не дали мне усомниться в себе, в противном случае я бы их выгнала.

– Верю вам, как самому себе,- Янг допил вино.- Вы любили Петра Игнатьевича,- понимающе кивнул он головой.

– Это моё личное. Кто я была? Глупая девочка. Он меня на четверть века старше. Теперь я даже не знаю, что это было. Но он вытащил меня из грязи, из которой бы мне во век самой не вылезти. И я ему благодарна за всё, что он для меня сделал. Он меня сильно любил. И я его, наверное, тоже. За что – не знаю. За его порядочность в отношении меня, такт и многое другое. Он многим со мной делился, ведь, в сущности, он был одинок. Очень одинокий и больной человек. И кто кому был больше нужен, иди теперь рассуди. Мы были, видимо, нужны друг другу. Он женился по расчёту, она дочь большого партийного деятеля, какая уж тут любовь. И он так жил, накапливая нерастраченное чувство. У него до меня никого не было кроме жены, не мог он себе это позволить. Когда стал сам большим человеком, всё и выплеснулось на меня, как сель. Сначала мне было смешно и страшно. Уже потом я поняла, что он поступает от чистого сердца, по любви и не смогла устоять. Тянуло меня что-то к нему. Вот так и произошло,- она смолкла.

– Прожитую жизнь не переписать,- сказал Янг.- Ну, а любовь – таинство особое. Не надо об этом. Храните в себе и не показывайте никому. Обыватели этого не понимают.

– Это я с вами только такая откровенная, да к тому ж вы спросили об этом. Я ведь, в самом деле, без вашей помощи, Янг, пропаду. Я готова была бы отдать вам архив Пети. А если он нужен вашему другу, то тем более. Но тут я вам солгала. Нет у меня его и сведений о нём у меня увы нет. Только вы меня обманули, Янг.

– Чем?- Янг растерялся.

– О вашем друге вы соврали. И к такому как он я в постель не полезу. Страх не даст. Ну, разве только если любовь глаза застелет. Сэр Александр Бредфорд не по моим зубам. Рангом не вышла. Соврали вы в том, что он русский,- она погрозила Янгу пальчиком.- Врунишка.

– Я вам не сказал, что он русский. Это вы сами выдумали. Я сказал, что Петра Игнатьевича мог обокрасть тот, кто в России сидел. И только-то. А мой друг там сидел в системе. Тайно.

– Где, если не секрет?- она посмотрела на Янга с недоверием.

– В КГБ,- ответил Янг.

– Серьёзно!?- удивлённо произнесла Елена, готова поверить во что угодно, даже в то, что Бредфорд марсианин или пришелец, но из КГБ? Это было выше её сил.

– Зря я вам об этом сказал, но что сказано то сказано, обратно не беру своих слов. Чтобы вы окончательно не пугались, добавлю: он сам по себе и работает только на себя. Поэтому он мой друг. Я тоже не хочу ни с кем иметь дел. КГБ его разыскивает по всему миру, хоть он особо и не прячется. Их жаба давит, что кто-то им свечку вставил по самые я…, ну понятно до куда,- Янг расхохотался.- А вообще-то он вам как показался?

– Умолчу,- Елена тоже рассмеялась.- Воспользуюсь вашим советом: молчать о личном.

– Ладно, Елена Сергеевна, нам право пора. Мои друзья не в себе. У них дела важные, а я их совратил в пьянку,- он встал.

– Я по ним не заметила.

– Красота ваша их смутила,- Янг поцеловал ей руку.- Не кукситесь. Всё взвесьте и звоните. Мужики!- позвал он громко. Появились все.- Прощайтесь с хозяйкой. Отбываем.

Фёдор и Григорий рассыпались в благодарности, поцеловали ей руку и исчезли вслед Янгу за дверьми.

После их ухода Елена без сил опустилась на диван и, дав волю чувствам, разрыдалась. Её телохранители стояли рядом, не зная, что предпринять. Они впервые видели, что она плачет. Первым опомнился Сергей.

– Елена Сергеевна! Что случилось?

– Всё нормально, ребята, всё нормально,- сквозь слёзы ответила она им.- Вы не стойте. Мне надо пореветь. Собирайте со стола. Не обращайте на меня внимание.

Телохранители переглянулись и, молча, повиновались. Выплакавшись, она ушла к себе наверх, приняла душ и легла в постель. "Господи,- молила она,- если ты есть на свете, спаси меня. Чем я виновата, в чём мой грех перед тобой. Разве есть моя вина в том, что делал Петя? Ну, почему я должна платить за это. Его жену не посмеет тронуть пальцем никто. За что свалилась на меня эта напасть? Помоги мне, вытащи меня из этой передряги. Если ты есть, если ты не слепец, сделай это ради меня. Нет на мне даже малого греха. Убереги меня, не обмани ожиданий моих. Удержи людей от зла, если они задумали что-то в отношении меня, не дай им совершить смертный грех. Боже, Боже! Как вымолить у тебя помощи? Мне не в чем каяться. Я чиста пред тобой. Спаси. Спаси меня". Она уже уснула, но губы её шевелились, продолжая выговаривать молитву. Каждый раз, ложась спать, на протяжении уже полутора лет, она повторяла её как заклинание, добавляя в текст то, что ей становилось известно.

Глава 8

За сутки до отъезда у Скоблева состоялась беседа с Лин Ши и Эдвином Купером. Они собрались в совещательном кабинете, сидели, курили и потягивали красное вино, пришедшееся Скоблеву по душе.