Побудь моей навсегда (СИ) - Макута Мануэлла Юрьевна Мануэлла

— Ты меня убиваешь… — и вогнал в меня член до самого конца.

Лаская себя, я в упоении наблюдала, как исчезает во мне его член, а затем спазмы, накрывающие меня, стали все чаще, пока я не забилась в накатившем оргазме, жадно вцепившись ладонями в его бедра, прижимая их к себе. Руслан кончил вместе со мной, хрипло застонав, а после, устроившись так, чтобы вес его тела не был на мне, обнял и прижал к себе.

— Это было просто… — он не закончил, но я знала, что он хотел сказать. Знала — и впервые верила. Потому что испытала ровно то же самое. Невероятно, восхитительно, фантастически —;нет, ни одним из этих скупых эпитетов не описать того, что произошло между нами.

— Знаешь, мне кажется… — начинает вдруг Руслан, а я поворачиваю к нему лицо, лениво играя пальцами с волосами на его груди. взглядом побуждая его продолжать говорить, расслабленно улыбаюсь. Как же это, оказывается, здорово — получать то, чего хочешь. — Кажется, что нам стоит пойти в душ. А после — продолжить все, что начали? Только уже в спальне.

Странно, но теперь и мне кажется. Кажется, что он не это хотел сказать. Неужели большой и грозный Руслан Агаев боится? Впрочем, мне сейчас не до раздумий. Хмурюсь, словно бы размышляю, а затем милостиво киваю.

— Да, идея неплохая.

— Тогда пойдем? — он наклоняется к моей груди, легонько прикусывая сосок, и тут же зализывая это место, целуя так нежно, что на глаза наворачиваются слезы- он целует так, как если бы любил….Отгоняя от себя некрасивую реальность, выгибаюсь навстречу его губам, падая в грёзы, поглотившие нас сегодня без остатка.

— В душ можно и позже. — усмехается он, подминая меня под себя

34. Дамир

— Ты где, черт тебя бери?! — заорал в трубку, едва Ренат соизволил её, наконец, взять.

— С друзьями тусуюсь. — нагловато развязно отвечает он, из чего делаю вывод, что перед ними сейчас и рисуется. Вот же маленький гаденыш! У матери больное сердце, ей вообще переживания запрещены, отец сейчас в клинике и неизвестно, что покажут анализы. А что Руслан, что Ренат словно бы целью задались добить родителей. Иногда такое ощущение, что я- единственный здравомыслящий среди трёх братьев.

— Если ты в течение часа не вернёшься обратно- обманчиво мягко начинаю- Я лично найду тебя, и за шкирку потащу в аэропорт.

И сбрасываю. Пускай теперь Ренат и его невесть откуда появившиеся местные друзья переживают, как доехать до дома Руслана за час. Потому что стоит мне поднять связи по прежней работе- и местонахождение "Ренатика" найдут даже быстрее, чем он боится.

****

Лениво наблюдаю, как мать хлопочет, ухаживая за дедом. Вот же умеет старый Бахтияр выкрутить все так, что все вокруг него на цыпочках бегают. И дело даже не в традициях, не в уважении- в характере. Помнится, будучи маленьким, я очень обижался на него за то, что он любит меня меньше, чем остальных. Руслана любили как первенца, Рената — как самого младшего. И лишь со мной словно бы не определились. Но особенно выделял дед Руслана, что довольно часто служило причиной наших с Русом стычек и конфликтов.

— Ренат звонил, через двадцать минут будет. — бросает на меня благодарный взгляд мама, выставляя на стол печенье и сладости.

— Хорошо. — Бахтияр, обернувшись ко мне, прищуривается- А ты чего Жаным с собой не взял? Пускай бы невестки познакомились, верно я говорю, Эркене?

Мать, не смея спорить, кивает.

Я морщусь при одной мысли о том, что Жаным могла бы быть рядом, не дистанционно мучая меня своим навязчивым вниманием, а лично. Я относился к ней довольно спокойно и беззлобно, понимая, что в случившемся нет ее вины, но то, с каким почти маниакальным упорством она стала добиваться моего внимания и любви, невероятно бесило. Каждый ее жест, каждая испуганная или вымученная улыбка, когда она искала моего одобрения, каждая робкая попытка сделать мне сюрприз или что-то приятное не радовали, а, наоборот, выводили из себя. Ведь они служили напоминанием, что рядом со мной не та. Не та улыбка, не те глаза, не та реакция на мои слова или шутки, не тот запах, не тот голос…Все не то, черт его дери!

Но самый ад начался с того момента, как я узнал о том, что Амира выходит замуж. Нет, я узнал не от нее, честно оборвав все контакты. Да и вряд ли Амира сама согласилась бы продолжать общение после такого с моей стороны предательства.

Пока Амира была свободна, я кое-как мог жить, есть, дышать воздухом. Но известие о ее свадьбе выбило из колеи, сделало каким-то гребаным лунатиком, сомнамбулой, что еле плетется сквозь череду до боли однообразных дней. Дней, в которых нет ни радости, ни счастья, не надежды. Часто, уезжая на окраину города, я останавливался и выл точно раненый зверь, представляя, как моей Амиры касаются чужие руки, как другой снимает с нее белую фату — символ невиновности и чистоты, как она скромно и чуть испуганно улыбается ему…

Но, стоит отдать должное и Жаным, — жена вносила хоть немного эмоций в мое унылое существование. Ненависть. Чистая, ничем не замутненная ненависть, захлёстывала до краев, стоило ей начать играть в семью. Словно бы и не было наших разговоров " на берегу", где я честно признался, что никогда не смогу её полюбить, что женюсь на ней лишь для того, чтобы не покрыть позором оба наших рода.

Она, вся заплаканная и униженная поступком Руслана, ухватилась за мое предложение точно утопающий за спасательный круг. А теперь вот решила, что сможет своим обаянием и покорностью надёжно укрепиться в моем сердце? Глупая! Оно навеки занято другой! Навеки!

— Она не смогла прилететь. — сквозь зубы цежу в ответ, но Бахтияр на тот Бахтияр — не успокаивается.

— Да ладно? Неужели это то, о чем я думаю? Вы что меня, решили правнуком порадовать? — хлопает он себя руками по коленям, пытливо разглядывая меня. Даже мать, пытаясь скрыть интерес, начинает преувеличенно нарочито хлопотать по столу, прислушивается. А мне этот вопрос — точно бензина в костер плеснули.

— Нет. Она просто себя плохо чувствует. — бросаю, поднимаясь с кресла. Меня все раздражает в последнее время. Стараюсь перебороть это в себе, стараюсь вернуть прежнего спокойного и рассудительного Дамира- и не выходит. Не получается. Наверно, он умер в тот же день, когда Амира вышла замуж. Или в тот, когда я узнал о том, что муж увез Амиру далеко-далеко, на восток.

Признаться, я и сам не могу себе ответить, зачем прилетел сюда. Посмотреть в глаза брату? Выбить из него хотя бы " прости" за то, что он, сам того не понимая, сломал жизни троих людей? Помучить себя созерцанием того, что Руслану абсолютно наплевать на всё это? Семью, устои, традиции, договоренности? Я не знаю….

Уже почти у дверей слышу, как мать торопливо объясняет деду, что я такой заведённый потому, что все утро потратил на поиски Рената. Бахтияр отвечает, что нужно не напирать на парня, перебесится. И такая любовь звучит в его голосе….Дальнейшего я уже не слышу, потому что выхожу из гостиной, направляясь к выходу. Я взял машину в аренду, не желая принимать от брата даже такой мелочи, как машина во временное пользование. И, если бы не настойчивые просьбы матери, не останавливался бы в его доме ни на минуту. Кажется, сегодня обрушились, развалились карточным домиком мои последние светлые воспоминания о детстве, о брате, о семье.

Я чувствую себя идиотом. Идиотом, что вечно пытался заслужить одобрение семьи, деда, отца. Стараясь жить и поступать правильно, стараясь принести им ту радость, что не смогли дать ни Руслан, ни Ренат. Наивно считая, что меня станут за это больше любить. Уважать….И как же я просчитался — с братьями, хочешь не хочешь, а семья вынуждена считаться. Принимать их такими, какие они есть. Любить. А я же….Тот идиот Дамир, что вечно согласится помочь, поддержать, сделать так, чтобы вырулить из созданной братьями проблемы. Точно и не человек вовсе, не сын, не внук, а нечто вроде спрятанного под стеклом " выручателя". Только надписи " в случае проблем разбить стекло и использовать по назначению" не хватает.