Интриги королевского двора - Галина Гончарова

— Сейчас вот этот милый человек подойдет к вам…

Эрик с готовностью сделал шаг вперед.

— …и за каждую ложь будет бить кулаком по стреле.

Стрелу из барона так и не вытащили пока. Просто обломили.

— А вот что с вами случится — вы истечете кровью или помрете от боли… посмотрим…

Эрик потер руки. По его мнению, с похитителями детей так и надо было поступать. А то и похлеще.

— Пустите меня! — попытался вякнуть барон. — Да как вы вообще смеете?! Я буду жаловаться королю!!!

Лиля молча кивнула Эрику — и по поляне понесся болезненный вой. Вирманин не стал бить рукой по стреле. Он просто принялся раскачивать ее в живом теле, стараясь причинить побольше боли. Заволновались лошади. Джейми спешно зажал уши юной виконтессе. Хотя сам слушал вопли, как музыку.

Лиля подождала пару минут, пока барон не перестал орать. Теперь он только поскуливал. И вежливо спросила:

— Зачем вы похитили Миранду?

Ответом ей было грязное ругательство. Эрик не стал дожидаться приказа.

И снова крик.

Лиля прикусила губу. Руки сжались в кулаки. Но это было единственное, что она себе позволила.

Страшно это — смотреть, как пытают человека. Очень страшно. И сама поневоле что-то ломаешь в душе. Что-то, что уже не срастется… а, пропади оно пропадом три раза!!!

Миранда мне дороже! Я за нее таких троих размотаю… Лиля представила, что эта мразь могла причинить вред ее девочке, и кулаки сжались так, что ногти до крови впились в ладони.

Мири ведь привыкла к безопасности, любви… ну и безнаказанности, а о бароне шла дурная слава. Мог и покалечить. И… да что угодно!

Все, не надо об этом думать! Я в своем праве.

Как и все садисты, барон боль терпеть не умел совершенно. И начал колоться, как сухое полено.

Сам бы он никогда бы… его обманули, подтолкнули, в спину пнули… короче — это все Кальма!

Но он ее уже убил!

И вообще — это, наверное, Мальдоная в нее вселилась! Она может, она такая… и ему ум помрачила, а сам бы он ни за что не поссорился с милой и очаровательной графиней (в этом месте была сделана попытка припасть к ручке, но Эрик не дремал — и придержал барона за шкирятник)…

Лиля слушала и ей становилось все противнее. А когда выяснилось, что барон хотел в качестве откупа за Миранду потребовать от нее мастеров, она вообще озверела. Она тут учит, налаживает производство, приносит технологии — и что? Все ради того, чтобы какой-то ушлепок…

Но что же теперь с ним делать?

По-хорошему — кишки по соснам размотать.

А по закону?

— Ваше сиятельство…

Лонс, как всегда, подошел незаметно. И Лиля благодарно взглянула на него. Вдвойне благодарно, потому что мужчина протянул ей флягу с водой.

— Выпейте. Миранда в порядке. Она не пострадала.

Лиля кивнула:

— Это я заметила. Вот что с этой гнидой делать?

— Казнить, — явно удивился такому вопросу Лонс.

— А меня потом король за уши не растянет? За самоуправство?

Лонс покачал головой:

— Нет. Вы — графиня. Миранда тоже расскажет, как ее похитили. А еще у вас есть мое слово. Я шевалье, а не смерд. Да и Лейс может свидетельствовать. Он потомственный воин по отцу вот уже в шестом колене. И Эрик по закону приравнивается к шевалье. Он же вождь, хотя и безземельный…

— Тогда… почему бы нет? Только кто этим займется?

— Эрик, разумеется.

Лонс был непоколебимо спокоен. Словно пытки и смерти происходили не у него на глазах. Словно не он только что мог погибнуть, и Лиля еще раз подумала о разнице менталитета. Спокойные они, эти средневековые ребята…

— Эрик, — позвала Лиля.

Мужчина подошел. Чуть наклонился, чтобы Лиле было удобнее.

— Ваше сиятельство, вам бы отдохнуть…

— Мы тут подумали, что делать с бароном…

— Казнить… — Эрик не спрашивал, он утверждал. М-да. Пацифистов тут не поймут.

— Как лучше это сделать? Я хочу, чтобы любой подонок в округе знал: моя дочь, мои люди, мой дом — неприкосновенны!

Эрик даже сильно не задумался.

— Ребра негодяю вывернуть и на кол посадить. На Вирме таким прощения нет. А когда подохнет — отрубить голову, снять шкуру, засыпать все солью и отправить в Альтвер. Пусть Авермаль на площади выставит и огласит, что негодяй пытался сделать.

Лиля поежилась.

Страшно? Очень.

Она бы просто убила. Не мучила. А он?

— А что делать с его замком?

— Выяснить, сколько у него там людей, и наведаться в гости. — Эрик растолковывал женщине прописные истины. — Поискать, чего он там припрятал. Наверняка в грязи замазан по уши…

Лиля кивнула. М-да. Девять чемоданов компромата — пошло из этих времен?

— Мне надо идти с вами?

Мужчины не сговариваясь замотали головами.

— Нет, ваше сиятельство. Мы с Лейфом сходим, чай не в первый раз. А вы бы королю отписали да Авермалю, чтобы все по закону было…

— Я составлю компанию ребятам, поищу бумаги, — вызвался Лонс.

Лиля взглянула на мужчин с благодарностью.

Да, здесь нет телефона, Интернета и теплого туалета. Здесь кровавые нравы и жестокие законы. Но посягнувшего на ребенка тут принято убивать страшной смертью. А женщин не берут в бой. Потому что это — не женское дело. Умирать и убивать должны мужчины. И точка.

А в мире, откуда она пришла, сделано все для удобства людей. И никто не может чувствовать себя в безопасности. А женщины так же умирают и убивают… пытаясь защитить своих детей.

Так какой мир — честнее?

— Когда выступаете?

— Как сдохнет, — пожал плечами Эрик.

Барон, понимая, что речь идет о нем, уже не орал. Только тихо скулил на одной ноге. По штанам расползлось большое темное пятно.

— А Лейф?

— Как раз подтянется. Я останусь охранять замок, — твердо сказал Лейс.

И женщина подчинилась. Смысл спорить? Мужчины тут разбираются лучше.

— Тогда я отправлюсь в Иртон. Успокаивать Миранду и писать письмо королю.

Джейми передал Лиле Миранду, помог устроить ребенка на лошади, и девочка прижалась к Лиле.

— Я знала, что ты придешь и спасешь меня.

— Знала она, — проворчала графиня. — Миранда Кэтрин Иртон, извольте объяснить, почему вы пошли куда-то за стены замка? Я же говорила — играть только внутри!

— Я же с Кальмой!

М-да. Лиля прикусила губу. Предательство — от него никто не застрахован.

— Пообещай мне.

— Да?

— Ни ногой за стены без согласования со мной.

— Обещаю. Я напугалась…

— А как я напугалась, — сказала чистую правду Лиля.

Дома их встретили бледная Марта и улыбающийся пастор. Рядом крутился его сын. Лиля передала Мири на попечение няньки, рассудив, что сейчас ребенку нужно искупаться, поесть и, может, даже поспать, — и пообещала навестить ее чуть позже. А сама пригласила пастора в кабинет. Где и заявила без обиняков в ответ на осторожные расспросы: