Моя любимая сказка - Ксандр Лайсе

Чёрт! Надо попробовать достать… Лично такие вопросы решаются, лично! Если там остался торчать уголок…

Я обманывал сам себя: я только что пропихнул записку поглубже, никаких уголков там не оставалось.

Ну, и как быть?

Бездарное и бесполезное занятие — раскаиваться в том, что сделал. Но я, тем не менее, раскаивался. Ругал себя за несдержанность, за подозрительность и импульсивность. А толку ругать? Звонить надо.

Звонил. В больницах меня чаще всего посылали куда подальше. Дескать, без фамилии информацию не дают. А вдруг я — маньяк или киллер? По трём или четырём телефонам входили в положение, попытались помочь, выясняли, нет ли девушки с таким редким именем. Но — безрезультатно. По моргам звонить было глупо. Что ещё?

Раскалывалась голова — недосып. Но, как ни хотелось залечь, заснуть и не думать, я пошёл кипятить чайник. Если Яра… Ярочка… Если она, не дай бог, прочтёт… Это будет всё.

Мне было уже всё равно — единственный ли я, нет ли. Хотя где-то в подсознании горела маленькая тусклая лампочка: «единственный». Надежда…

Крупные чайные листочки, скрученные в жгутики, всплыли и потонули. Я закрыл крышку… А, в самом деле, что мне мешает?

Если я боюсь своей записки — надо опередить её! И всё!

Я подхватил чайник, кружку и отправился на площадку. В прихожей я прихватил пальто и мобильник.

Для тех, кто, выспавшись, умывшись и позавтракав отправлялся на работу и не желал ждать лифта, моя персона представлялась, думаю, любопытной и подозрительной в равной мере.

На вопрос, с чего это мне взбрело в голову, рассевшись на полу, чаёвничать в подъезде, я ответствовал кратко:

— Любимую девушку жду.

Чем немного смягчал подозрения — идиот, что с него взять? — зато вызывал участие со стороны некоторых прохожих.

Здоровенный мужик в костюме-тройке, звеня ключами от авто на пальце, строго спросил:

— Из какой квартиры?!

Я молча указал пальцем на свою полуоткрытую дверь.

Мужик резюмировал:

— Ну и сволочь же она у тебя! Я б такую… — но продолжать он не стал и отправился дальше.

Полная сердобольная женщина с пятого этажа — Марина Вячеславовна, кажется — спросила:

— И не холодно так-то, на пальтишке-то? Дела свои не застудишь?

Два паренька студенческого вида, а впрочем кто их знает, увидев меня, просто заржали и пронеслись мимо. Один сказал другому что-то в полголоса, они переглянулись и снова заржали.

А время шло. Около десяти перестали хлопать двери. Мимо меня уже никто не проходил. Лифт тоже больше не гудел.

Четверть одиннадцатого. Снизу послышался грохот железа о железо — кто-то открыл и закрыл железную дверь подъезда.

Думаю, если бы ночью я не спал вовсе, голова соображала бы лучше, чем после нескольких коротких дремот. Даже чай, вместо того, чтобы взбодрить, только заставил глаза не слипаться. Голова была как в тумане. Мысли ворочались нехотя, как огромные слизни. Полуявь, полусон.

Снизу послышались шаги — словно пританцовывают на копытцах. Протанцевали к лифту. Кабина с гудением прошла вниз совсем рядом со мной. Тонкая стенка шахты, кажется, перестала существовать, а тросы, тянувшие кабину, кто-то пропустил прямо через мою голову. Шум, грохот… Почему я не замечал раньше, с каким грохотом останавливается лифт? А уж как громко открывает двери… Послышалось ещё какое-то гудение — голоса?

Очень глубоко, на тысячу метров подо мной, лифт закрылся и с невыносимым воем пошёл вверх. Скользящие внутри моей черепной коробки тросы царапали её содержимое.

Прошёл наверх. В занебесной вышине шестого, по-моему, этажа двери лифта разошлись со звуком ружейного выстрела. Загудели голоса, клинком о стремя звякнули ключи…

Пора на свежий воздух! Иначе я тут свихнусь просто!

На улице я испытал благодарность к самому себе: пальто пришлось очень кстати. Дождя нет, но сыро и холодно.

Ветер одним порывом ворвался под одежду и пробежал ледяными пальцами по рёбрам. Я вздрогнул и запахнул пальто. Мерзко. Но был в холоде и несомненный плюс: вялое состояние сняло, как рукой.

Проходивший мимо мужик — очки и кепка — кивнул мне, но, оглядев меня с головы до ног, виновато улыбнулся и ускорил шаг. Знакомый? Сосед? А почему убежал? Я опустил глаза. Да, чайник у меня в руках однозначно придаёт моей внешности особый колорит. А где же кружка? Я зачем-то пошарил по карманам. Ага. Должно быть, оставил на площадке. Стою ещё минут пять — и обратно…

Оставив карманы в покое, я поднял глаза. По тропинке со стороны Восьмой Соколиной к дому шла Яра.

Глава 13

Она заметила меня и… развернулась. Пошла в обратную сторону. Очень быстро. Не видела, что я смотрю на нее. Я сел в машину и поехал за ней.

Как оказалось, она шла к метро. Что ж, пришлось оставить машину и продолжить слежку. В метро мне стоило большого труда не потерять ее в толпе спешащих людей, но это сыграло мне на руку — она не заметила, что я следую за ней. Хотя… Яра была погружена в свои мысли настолько, что я мог бы стоять совсем рядом, и она бы меня не заметила.

На станции «Спортивная» мы, наконец, вышли из метро. Я старался не упустить ее из виду, но она… Она даже не думала, что кто-то может идти за ней. Шла не оглядываясь. Наконец мы свернули на Доватора и скоро остановились возле самой обычной «сталинки». Начало тридцатых. Тихие места, здесь даже пробок почти не бывает. Чуть подальше — Лужники, там река делает петлю, отчего весь район оказывается как бы громадным тупиком. Лет сто назад тут были заливные луга. Да и сейчас тут маловато примет времени. Разве что — припаркованные машины… «В болотистой деревне Лужники кормились Новодевичьи монашки»… Ветки с жёлтыми листьями низко склонились над асфальтовой дорожкой. Почему-то старые дворы мне кажутся очень уютными… Почему-то? На мой старый двор они похожи, вот и всё. Мой двор, которого больше нет. «Но что был двор? Он был трубою…»[25]

Когда от Ярославы меня уже отделяли шага два-три, она вдруг обернулась, и я невольно остановился. Какое у неё усталое, измученное лицо. Будто она тоже не спала эти два дня… Но вовсе не это остановило меня.

Какой холод! Не только её глаза, не только лицо, — кажется, вся она излучала холод, который и заставил меня остановиться.

Даже в нашу первую встречу, когда мы ещё не были знакомы, Яра была… Не такой. Она всегда была… тёплой? Да, тёплой. Открытой, светлой. Что с ней случилось?

Чёрт! Она всё-таки прочитала записку!

Нет. Невозможно.

Тогда что же произошло? Я даже физически ощущаю, как она отталкивает меня! Светлая. Светлая и холодная, словно ледяная.