Я все еще мечтаю о тебе... - Фэнни Флэгг

– Ничего подобного! У Тоньи в прошлом году удалили опухоль.

– Бренда, у того человека в рукаве была спрятана куриная печенка, он просто сказал, что удалил опухоль. Ты мне сама это рассказывала, помнишь?

– Ну, я могла ошибаться… Что бы он там ни сделал, это сработало. У нее больше нет опухоли.

– Да с чего ты взяла, что она у нее вообще была?

– Да наверняка была. Она говорит, что чувствует себя на сто процентов лучше.

– Ты уверена, что хочешь туда пойти? Не слишком хорошая реклама – чтобы уважаемого агента по торговле недвижимостью увидели на приеме у шарлатана.

– Нас никто не увидит.

– Хорошо. А я тебе зачем нужна?

– Вряд ли я смогу вести машину после операции. Хочу, чтобы он помог мне избавиться от камней в почке.

– Я думала, ты лечишь свои почки силой позитивного мышления.

– Да. Это как раз часть такого лечения.

– А Робби ты скажешь, куда идешь?

– Нет, она не верит в альтернативную медицину.

– Бренда, это вряд ли можно назвать альтернативной медициной. Обычный фокус–покус.

– Ой, Мэгги, перестань, прошу тебя. Времени на это уйдет всего ничего.

– Конечно, я тебя отвезу, но обещай не рассказывать Робби, что я была за рулем. Не хочу, чтобы она на меня злилась.

– Обещаю.

Потом Мэгги сидела на парковке перед мотелем «Хамбрам» и, чтобы убить время в ожидании Бренды, листала Справочник брокерских контрактов. Через сорок пять минут Бренда вышла из номера 432 с коричневым бумажным пакетом в руке и широченной улыбкой на лице. Она открыла дверцу и провозгласила:

– Я исцелилась. Вот мои камни.

Открыв пакет, она вынула маленькую стеклянную банку. Ее содержимое подозрительно напоминало гравий на подъездной аллее перед мотелем «Хамбрам», но Мэгги подумала, что не стоит об этом упоминать.

– А я даже ничего не почувствовала, – восхищалась Бренда.

– Что ты с ними собираешься делать?

– Хранить.

– Где?

– Ну, не знаю. Может, в медицинском шкафчике. А что?

– Я бы на твоем месте их выбросила. Вдруг их найдет Робби?

Бренда подумала, подумала, достала мобильный телефон и набрала номер сестры.

– Тонья, слушай, если вдруг Робби позвонит тебе и спросит о банке с камнями из почки, скажи, что это твои. Ладно? – И положила трубку.

Через пять секунд телефон зазвонил. Выслушав, она сказала:

– Тебе не нужно знать почему, просто скажи, и все. – И снова положила трубку.

Мэгги сказала:

– Жаль, у меня нет сестры, а то бы тоже могла ею командовать.

Бренда захохотала:

– Я отдала бы тебе Робби и Тонью, но никто не поверит, что они твои сестры.

Высадив Бренду вместе с ее «почечными камнями», Мэгги, вместо того чтобы отправиться прямо домой, снова заехала в библиотеку. Ей хотелось еще что–нибудь выведать про Эдварда Крокера.

Пролистав микрофильмы чуть дальше во времени, она нашла заголовок, датированный 16 января 1939 года.

ЕСТЬ ОСНОВАНИЯ ОПАСАТЬСЯ,

ЧТО ЭДВАРД КРОКЕР ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ

В МОРЕ

Через три дня после смерти любимой сестры бирмингемский магнат Эдвард Крокер объявлен пропавшим без вести. Вероятно, несчастный случай произошел во время прогулки под парусом у северного берега Шотландии, где похоронена его сестра.

Еще одна заметка от 28 апреля 1939 года:

ЭДВАРД КРОКЕР ОФИЦИАЛЬНО

ПРИЗНАН ПОГИБШИМ

После двух недель активных поисков власти оставили надежду найти пропавшего Эдварда Крокера. Родственник в Шотландии говорит, что последний раз Эдварда видели утром в день похорон сестры, где он сообщил, что отправляется в море немного «проветриться». Поскольку Эдвард превосходно ходил под парусом, есть предположения, что скверная погода стала причиной тому, что ни судно, ни капитан так и не вернулись. Весь Бирмингем оплакивает кончину великого промышленника и филантропа.

Эдвард умер всего через три дня после сестры. Мэгги гадала, была ли его смерть в самом деле несчастным случаем. Или Эдвард был так огорчен потерей, что поступил так, как планировала поступить сама Мэгги.

Она продолжила изучать прессу, но больше о близнецах Крокер ничего найти не удалось. Собравшись уже сдаться, она вдруг увидела проходящую мимо мисс Питкок. Мисс Питкок целую вечность проработала в библиотечных архивах, и Мэгги знала ее со школьной скамьи. Мисс Питкок поинтересовалась, не нужна помощь. Мэгги рассказала, что пытается побольше разузнать о «Гребешке», вернее, об Эдварде Крокере и его сестре Эдвине. Глаза мисс Питкок за толстыми стеклами очков сверкнули. Она объявила, что с радостью поможет, ибо история Бирмингема – ее специальность.

Мисс Питкок была одним из невоспетых героев человечества. Вернее, героинь, тихо посвятивших жизнь тому, чтобы помогать жаждущим знаний подросткам (типа Мэгги) пробиться сквозь туман библиотечных архивов, и вот она снова при деле. Благослови ее Господь.

После этого верная своему слову мисс Питкок каждый день посылала Мэгги очередную порцию новых сведений. Она нашла несколько фотографий Эдвины Крокер в английских газетах. На одной она стояла в одиночестве, на остальных ее окружали люди, однако, вопреки надеждам Мэгги, ни одного снимка Эдвины вместе с Эдвардом опять не оказалось. Мэгги задумалась – почему они никогда не фотографировались вместе? Они столько времени проводили в Лондоне, и ни одного фото. Это странно. Что они пытались скрыть? Необычайную близость – или нечто совсем другое? И почему ни один из них не нашел себе пару? На черно–белых газетных снимках было не разобрать, какого цвета волосы у Эдвины, но она выглядела очень привлекательной. Да, здесь определенно крылась тайна, и Мэгги решила, что она ужасно похожа на Нэнси Дрю, ведущую расследование в серии под названием «Тайна шотландских близнецов».

Неудачный день

Мэгги очень надеялась продать дом быстро. Но время шло и шло, и беспокойство ее нарастало. Несколько недель назад все, казалось, было отлично, на день открытых дверей пришла женщина, и «Гребешок» ей понравился, но сегодня она привела мужа, и ему не понравилось расположение комнат. Вот тебе на. С этим ничего не поделаешь. На этом разочарования не кончились. Дома Мэгги ждало сообщение по факсу от мисс Питкок – она прислала новые сведения, которые если не взорвали полностью, то пробили здоровенную дыру в теории Мэгги насчет Эдварда Кокера и его сестры Эдвины. Мисс Питкок проследила учетные записи семьи Крокер–Сперри до самой Шотландии и нашла копию свидетельства о рождении Эдварда. В тот день родился только один ребенок. К удивлению Мэгги, никакой сестры–близняшки никогда не было.

Согласно записям, у Ангуса и его жены был только один ребенок, мальчик по имени Эдвард. Тогда кто же та женщина в Лондоне, которую Эдвард представлял своей сестрой? Любовница? И Эдвард ее содержал? А почему не женился? Бессмыслица какая–то. Она еще раз взглянула на фотографии. Да нет, они похожи друг на друга, как близнецы. Наверняка родственники. Может, она двоюродная сестра. Но это тоже не имело смысла. Если она кузина, почему так и не представиться? Мэгги застряла. Это тупик. Даже голова разболелась. Она принялась искать аспирин и сообразила, что уже несколько недель как выбросила все лекарства. Мэгги намочила холодной водой полотенце, положила на лоб и легла.

Да, не ждала Мэгги такого поворота с Эдвиной, но ей–то чему удивляться. Пора бы привыкнуть к неожиданным поворотам. Она, например, ожидала, что Хейзел будет жить вечно, ан нет.

Тем пасхальным утром, шесть лет назад, весь штат сотрудников агентства «Красная гора» был откомандирован в парк запрятывать пасхальные яйца, а Мэгги после церкви отправилась помочь Хейзел влезть в костюм Пасхального Зайца. По пути к парку Хейзел не могла сдержать возбуждения.

– Ох, Мэгс, ты что, не любишь Пасху? Рождество – праздник замечательный, но мне кажется, что каждую Пасху мы получаем шанс подняться над собой и начать все сначала. И даже если ты мертв, ты все равно продолжаешь жить. Здорово, правда же? Разве это не чудо?

Через несколько минут она сказала:

– Знаешь, Мэгс, я вот что подумала. Раз это мой любимый праздник, я хочу, чтобы меня похоронили в костюме Пасхального Зайца, хорошо? Проследишь?

Мэгги была ошеломлена. Впервые Хейзел хотя бы коснулась темы смерти и болезней.

– Конечно, Хейзел, как пожелаешь, но до похорон тебе еще далеко, – ответила Мэгги.

– Да я знаю, – рассмеялась Хейзел. – Я ведь собираюсь стать самым старым карликом на свете.

– Правда?

– Да, эту идею мне Матильда Цыпленок подсказала. А ты меня знаешь, если уж я чего решила…

А через три месяца, когда Хейзел так внезапно скончалась, у Мэгги и Этель возникли некоторые трудности, когда они заявились в похоронную контору Джона Райдаута с костюмом зайца. Но последнее желание есть последнее желание.

Похороны стали полнейшим откровением. Они ждали, что придут все риелторы города и все друзья Хейзел, но за час до начала церемонии в церкви уже было не пробиться от людей, которых они впервые видели. Пришли и губернатор, и мэр, и тьма репортеров, и представители всех клубов, организаций, театральных коллективов, пожарного отделения, полицейского управления и всех благотворительных обществ, в которых Хейзел состояла, прибыли и бесчисленные девушки, получившие от нее стипендию на учебу. А еще явились представители всех отделений Ассоциации маленьких людей Америки – со всей страны. Говорят, в бирмингемском аэропорту все чуть не свихнулись, когда из каждого приземлившегося самолета начали выскакивать эти маленькие человечки – все они прибыли на похороны Хейзел. Несколько сотен человек, не поместившихся в церкви, слушали службу на улице через репродуктор. Священник сказал: «Большое сборище для такой маленькой леди». Даже Этель, знавшая ее лучше прочих, поразилась, на сколько человеческих жизней повлияла Хейзел. В тот день они услышали, сколько денег она раздала, сколько времени потратила на других, они узнали то, чего она никогда не рассказывала. Бедный Малыш Гарри был совершенно раздавлен потерей. Не смог даже придумать, что написать на могильном камне. Да и что можно сказать о человеке, который был всей твоей жизнью? Этель тогда взяла дело в свои руки и постаралась написать как можно проще: