Россия на Средиземном море - Александр Широкорад

Сенявин ускоряет восстановление Адмиралтейства. За мастеровыми и материалом он 19 февраля отправляет на Черное море фрегат «Кильдюин» и несколько малых судов. «Кильдюин» вернется лишь в октябре 1806 г.

Сенявин обращается к маркизу де Траверсе с ходатайством о создании на Корфу запаса корабельных материалов на 4 месяца, запаса провианта на 6 месяцев, муки и круп – на год. Но за счет того, что было поставлено из черноморских портов в марте – июле 1806 г., невозможно было удовлетворить даже текущие потребности Средиземноморской эскадры.

В апреле из черноморских портов на Корфу доставили груз продовольствия. Однако при приемке его была обнаружена недостача сотен пудов муки и мяса, а сухари оказались гнилыми, «с паутиной и червями». Отвечая на запрос морского министра, командир Черноморского флота де Траверсе признал, что еще до отправки груза на Средиземное море «в некоторых сухарях начала оказываться паутина и с оною маленькие червячки». Но маркиз все же признал их «добротою годными для пищи» русского солдата и матроса. В доказательство своей правоты де Траверсе сообщил, что сам он раздал уже более

5 тысяч пудов этих гнилых сухарей «в сухопутную дачу» и немало «на суда и морскую дачу». Траверсе беспокоился лишь о том, «дабы служители не имели повода к противоречию», и поэтому приказал перебирать сухари перед выдачей. Но Сенявин не считал возможным кормить своих солдат и матросов гнилью и отправил весь груз сухарей (8061 пуд) обратно.

«Траверсе мало волновала «непрочность» севастопольских магазинов, в которых гнили продовольственные запасы флота. Сенявин же на Корфу принимал действенные меры к улучшению их хранения. В момент его прибытия на Корфу провиантских магазинов было очень мало, и муку приходилось класть в бунты на улицах; а в мае Лиснянский сообщал Чичагову, что городские власти передали в распоряжение русского командования 11 магазинов. Были заключены более выгодные подряды на выпечку сухарей и на доставку мяса. Даны были подряды и на доставку дров.

Высокие цены на дрова сильно удорожали производство кузнечных работ на Корфу. И, заботясь о государственном рубле, Сенявин потребовал, чтобы ему прислали из Таганрогского порта донецкий каменный уголь. Там, писал командующий, «земляного уголья, сколько мне известно, есть довольное количество». Траверсе, к которому было направлено это требование, нашел, что сенявинская идея не выдерживает критики: при транспортировке часть угля превращается «в мусор и трату», писал маркиз. Вдобавок кузнецам придется «приучаться работать» на новом топливе»[94].

Самое забавное – за то, что де Траверсе морил голодом эскадры Ушакова, Сорокина, Грейга и Сенявина, царь Александр наградил маркиза орденом Александра Невского.

Несмотря на все старания Сенявина, местное Адмиралтейство ограничивалось ремонтом кораблей и постройкой малых судов. В связи с этим в 1806 г. Сенявиным на Средиземном и Черном морях было закуплено несколько боевых и коммерческих судов. Причем последние также были обращены в боевые суда. Среди них были корветы «Дерзкий» (28 пушек), «Версона» (22 пушки), «Павел» (18 пушек) и «Альциное» (18 пушек); бриги «Богоявленск» (16 пушек), «Курьер», «Орел» (16 пушек), «Летун» (12 пушек), «Александр» (16 пушек), «Диана» (10 пушек).

Но все хозяйственные трудности на Ионических островах оказались мелочами по сравнению с нелепыми и глупыми приказами из Петербурга. Император Александр и его фавориты П.П. Долгоруков, А.Е. Чарторыский и К°, еле унесшие ноги под Аустерлицем, запаниковали. Со страху царь 14 декабря 1805 г. подмахнул Высочайшее повеление Сенявину: «По переменившимся ныне обстоятельствам пребывание на Средиземном море состоящей под начальством вашим эскадры соделалось ненужным, и для того соизволяю, чтобы вы при первом удобном случае отправились к черноморским портам нашим со всеми военными и транспортными судами, отдаленными как от Балтийского, так и Черноморского флота, и по прибытии к оным, явясь к главному там командиру адмиралу маркизу де Траверсе, состояли под его начальством…»[95]

14 декабря 1805 г. по условиям Пресбургского мира Австрия уступила французам в числе прочих отошедших от нее в пользу Наполеона земель также и Далмацию, которую тот же Наполеон, уничтожив Венецианскую республику в 1797 г., отдал австрийцам. Немедленно после ратификации Пресбургского мира дивизионный генерал Лористон по повелению императора занял Дубровник («Рагузинскую республику») и потребовал от австрийцев сдачи города Бокка-ди-Каттаро[96]. Но тут французы сразу натолкнулись на упорное сопротивление славянского населения города, которое решило не впускать французов. Однако у Лористона силы были значительные: 7 тысяч человек при 16 орудиях.

Горожане были вынуждены обратиться за помощью в Цетинье – столицу Черногории. Верховный правитель и глава церкви Черногории Петр Негош уже 27 февраля 1806 г. созвал скупщину. На этом собрании черногорцы решили отправить владыку Петра с отрядом в тысячу человек на помощь Бокка-ди-Каттаро. Русский комиссар в Цетинье Санковский объявил населению, что он безотлагательно даст знать адмиралу Сенявину, стоящему с русской эскадрой у Корфу, обо всем, что происходит.

Сенявин оказался умнее «обмаковавшегося» царя и проигнорировал Высочайшее повеление. Мало того, он решил помочь бокезцам еще до получения их просьбы. Адмирал отправил к Бокка-ди-Каттаро отряд капитана 1 ранга Белле в составе трех кораблей, двух фрегатов и трех малых судов. Замечу, что, стремясь к приобретению важной которской позиции, командующий разрешил Белле высаживаться на берег только после явного приглашения населения. А до этого Белле должен был ограничиться действиями на коммуникациях противника, чтобы не допустить в Которскую бухту французские суда.

Белле начал с захвата находившейся в бухте французской корсарской шебеки «Азард». 16 февраля 1806 г. семь русских шлюпок под командованием лейтенанта Сытина (командира шхуны «Экспедицион»), воспользовавшись ночной темнотой, шквалом и градом, подошли к «Азарду» на дистанцию абордажного боя. Однако до боя дело не дошло, так как внезапное появление русских гребных судов в такую погоду настолько ошеломило французов, что они сдались «без всякого сопротивления».

Одновременно в Которскую область вступил двухтысячный черногорский отряд, который вместе с бокезцами обложил крепость Херцегнови (Кастельново). Черногорскими войсками командовал сам Петр Негош.

19 февраля Белле предъявил австрийцам требование о передаче Херценгови и других крепостей Которской области представителям бокезского народа. Белле разъяснил, что, несмотря на отсутствие войны между Россией и Австрией, он считает свое требование юридически совершенно оправданным, поскольку Которскую область нельзя считать больше австрийской территорией, так как она уступлена Наполеону и 30 января истек срок ее передачи французам. Одновременно Белле гарантировал австрийскому гарнизону полную неприкосновенность и возможность вернуться в Австрию морем.

Направляя свой ультиматум, Белле предоставил австрийским властям два часа для ответа. Однако австрийцы воспользовались тем, что письмо было адресовано не полномочному представителю австрийского двора в Которе Гизлиери, а подчиненным ему комендантам. Чтобы оттянуть время, коменданты ответили Белле, что ему надлежит адресоваться к Гизлиери.

Переговоры с Гизлиери Белле вел в течение всего дня 20 февраля, а утром 21 февраля 140 русских «морских солдат» и канониров вышли на бере г. Броневский[97] рассказывает, что русских осыпали цветами, обнимали и угощали всем лучшим. В течение всего дня не смолкали приветственные ружейные и пушечные салюты. Люди нарядились в праздничные одежды, а дома и суда бокезцев расцветились флагами.

Присутствие кораблей сенявинской эскадры имело огромное значение для обороны Которской области. По узким и извилистым горным дорогам французам было крайне сложно перебрасывать войска в Которскую область и поставлять Далматинской армии артиллерию и боеприпасы. Местного продовольствия для снабжения армии было недостаточно. Так, весной 1806 г. французы смогли «выкачивать» из населения Далмации провиант лишь для шеститысячной армии. Поэтому французский командующий генерал Молитор был крайне заинтересован в бесперебойных морских сообщениях между Италией и Далмацией и вдоль далматинского побережья. Сенявину же было необходимо нарушить адриатические коммуникации противника.

Однако выполнение русской эскадрой этой задачи осложнялось, так как французы могли осуществлять каботажное плавание, используя при этом огромное количество островов и полуостровов, за которыми удобно укрываться, а также множество удобных бухт, в которых всегда можно было отстояться.

Сенявину все же удалось с минимальными силами справиться с трудной задачей и нарушить морские сообщения французов в Адриатике. Сами же французы признали, что одному русскому фрегату с несколькими малыми судами удалось прервать их коммуникации между Северной и Южной Далмацией. Сенявину удалось это сделать благодаря удачно выбранной позиции в районе Рагозницы. Тянущаяся вдоль всего побережья Далмации гряда островов в этом месте разрывается, поэтому здесь легче было обнаружить и настичь французские суда. К тому же у русских имелась в Рагознице удобная якорная стоянка.