Малышок - И. Ликстанов

Много больших событий было в жизни бригады. Например, вся бригада участвовала в общегородском слете передовиков производства в оперном театре.

Косте очень понравился большой, красивый театр, и он узнал от ребят новые слова - «партер», «бельэтаж», «ярус» - и услышал интересные речи о том, как сталевары, прокатчики, пушкари, машиностроители выполняют уральскую клятву.

Девочки купили мальчикам зубные щетки. Костя сразу научился чистить зубы - не мудрость, но вздумал сушить щетку на печке, она рассыпалась, и он предложил пользоваться Севиной щеткой поочередно, но Сева объяснил, что это негигиенично, то есть нездорово. Так Костя узнал еще одно хорошее слово и купил новую щетку, даже лучше старой…

- Малышок, на минутку!

Костя, бегавший во двор посмотреть, из какого штабеля лучше взять заготовки, увидел Кольку Глухих. Они ушли за Гималаи - свалку стружки.

Колька потоптался на месте и спросил:

- Значит, с золотом и тайгой точка? Севка не шьет и не порет…

Золото, тайга? Костя так давно не слышал об этих вещах, что его сердце встрепенулось. Может быть, оно встрепенулось еще и потому, что с крыш свисали первые маленькие сосульки; может быть, оно встрепенулось потому, что снег на солнечной стороне Гималаев стал темным и сочился мутными слезками, в которых Дрожали разноцветные огоньки. Костя внимательно посмотрел на Кольку, на несчастного Кольку Глухих, которому до сих пор ребята молодежного цеха напоминали, как он оскандалился, когда бригада принимала присягу. Скривив свой маленький ротик, конспиратор жалко улыбался.

- Я за Севолода не ответ, - сказал Костя. - А ты с ним толком поговори.

- Да, как же! Я хотел, а он кричит: «Пошел вон с твоими дурацкими игрушками! Очень ты мне нужен! Скажи спасибо Малышку, а то я с тобой объяснился бы как следует», - и кулак, будто маленькому, показал. Вот здорово! Может быть, он нашел другого товарища для похода в тайгу?

- Не… не нашел, - подумав, ответил Костя. - Да, может, Севолод и сам не пойдет… - Толкнув Кольку плечом, он добавил: - Ты не кисни, все ладно будет! У меня мысль есть… - и побежал в цех.

О чем думала его голова, когда было сказано это слово, удивившее Кольку? Действительно, казалось, что у Кости есть какая-то мысль, а какая именно, он сам не знал. Он просто думал, что вот болтается в ремонтном цехе, возле незагруженных «Бушей», Колька Глухих. Взрослые рабочие в этом маленьком цехе часто меняются, нет над Колькой старшего, и он лодырничает.

Вскоре произошли события, которые сделали эту мысль ясной.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава первая

События начались в то утро, когда Костя опять чуть не поссорился с Катюшей. Они шли на работу. Было совсем светло. Солнце теперь вставало рано, чтобы скорее растопить тонкий серебряный ледок в лужах, из которых за ночь убегала вода. Леночка и Сева о чем-то разговорились и незаметно для себя ушли вперед, а Костя с Катей отстали.

- Не нужно бежать, как на пожар, - сказала она. - Погода такая хорошая. Подышим воздухом.

Они дышали воздухом, но дело было не в воздухе. На холме солнце вдруг осветило ее лицо, и Костя увидел, что у Кати серые щеки, глаза тусклые, а под глазами мешочки. Она зажмурилась, остановилась, нетерпеливо размотала шарфик, пожаловалась: «Опять бабушка меня так глупо закутала!» - а потом покачнулась, схватилась за Костину руку и стала часто, коротко дышать.

- Постой немного, - шепнула она. - Почему-то мне сразу стало… нехорошо.

- Занедужила? - встревожился Костя.

- Нет, ничего… Пожалуйста, не поднимай шуму!

Она медленно двинулась дальше, а Костя пошел рядом, чтобы в случае чего не дать ей скатиться с холма.

- Сама виновата, Катерина! - сказал Костя.

- Опять ты пристаешь со своими глупостями! - сердито ответила она, так как поняла, что скрывалось за его словами. - Кто тебя просит? Думаешь, как только пойду к доктору и… помирюсь с Ниной Павловной, так сразу и вылечусь? Все это напрасно, потому что папа, конечно, погиб… Сколько времени прошло, а писем все нет… И я уверена, что она… тоже перестала ждать. Забыла папу… Совсем забыла, бессовестная такая!…

Это возмутило Костю. Он видел, он хорошо видел, как измучилась, похудела Нина Павловна, дожидаясь весточки с фронта, как непосильно она работает, чтобы отогнать тяжелые думы. Да и Катя, конечно, видела это. Он чуть не выругал ее, но сдержался, бросился вперед и нагнал Леночку.

- Подожди Катерину, недужит она, - сказал он. - Пойдем, Севолод, вместе.

Дальше произошел разговор, опять-таки очень болезненный для Кости.

- Лену послезавтра в комсомол принимают, - сообщил Сева. - А ты почему не подаешь заявление?

- Не примут меня в комсомол, годы не вышли, - ответил несчастный командир самой счастливой бригады.

- Как это - не вышли? Для завода вышли, а для комсомола нет? Вот чудак!

- И для завода не вышли… Миша в анкете про меня правильно написал, да, видать, в отделе кадров не заметили.

- Ну и считай, что, если тебя на завод приняли, значит, и для комсомола ты подходишь. Так и напиши в заявлении.

- Нельзя комсомолу врать, - совершенно расстроившись, возразил Костя. - Я бы написал, да нельзя.

Не заладился этот солнечный день и для самого Севы. Он до гудка забежал в заводоуправление справиться, нет ли письма, долго пропадал, а когда явился за колонны, Костя не решился сделать ему замечание. Сева застыл столбом у станка, потом полез в шкафчик, стал перед ним на колени и закрылся от всех дверцей, как делал это всегда, когда хотел скрыть свои чувства.

Что случилось? Раздумывать над этим было некогда - новая неприятность подстерегала бригаду. Второй цех не смог дать электрокар. Ребят так пришпорило, что они решили возить заготовки со двора в тележке.

- Не приставай! - едва слышно сказал Сева, когда Костя начал торопить это дело, но все же три раза подряд привез заготовки, сделав рейсы удивительно быстро.

Костя хотел его похвалить, но у Севы все еще было такое сумрачное, бледное лицо, что язык не повернулся. Вдруг за колонны влетел маленький, толстый начальник материального склада в сопровождении Герасима Ивановича.

- Кто позволил заготовки из-под косого креста брать?! - кричал начальник склада. - Что за безобразие! Куда ваши старшие смотрят?

Оказалось, что Сева брал заготовки из ближнего штабеля, отмеченного косым черным крестом, куда складывали металл, забракованный центральной заводской лабораторией.

- За такую штуку мы тебе, Булкин, выговор по цеху дадим, - сказал Герасим Иванович. - Вот твоя знаменитая лень опять наружу в полной красоте вылезла.

- Я брал заготовки без «бэ», - оправдывался Сева. - Они не в штабеле лежали, а возле штабеля. На них не написано мелом «бэ», - значит, они не брак…

- Кто лучше знает - ты или я? - разозлился начальник материального склада. - Хозяин нашелся!

- Чего там кричать! - успокоил его Герасим Иванович и приказал: - Тащите теперь, ребята, все, какие есть, заготовки в бракованный штабель.

Поднялась кутерьма. Мальчики бросились выправлять положение. Из двух черновых станков один стал. Начались простои и на Катином станке. Когда все заготовки были заменены годными, Катя подсчитала отделанные «трубы».

- Спасибо, Сева, мы из-за тебя уже на восемь «труб» опоздали, - сказала она.

Виновник происшествия промолчал - может быть, потому, что за колоннами был Герасим Иванович, а может быть, потому, что сознавал свою вину.

- Ты его, Катерина, не трожь: у него что-сь стряслось, - мимоходом шепнул Костя.

- Ну и денек! - вздохнула Катя. - Все вверх дном! Совсем сели!…

Но самое тяжелое было впереди. Во второй половине смены Зиночка привела за колонны пожилого рыжебородого человека. Под мышкой у него был деревянный фотографический штатив, а пальто оттопыривалось на боку. В последнее время за колоннами перебывало много гостей; их приводила то Зиночка, то работники завкома, то сам парторг - показать, как используется старая техника. Гости бывали разные, но этот был самый серьезный.

- Здесь работает наша лучшая молодежная фронтовая бригада, - сказала Зиночка. - С нее и можно начать.

Гость огляделся и пробормотал:

- Культурно, культурно. Сниму актив бригады, - решил он. - Самых боевых… Редакция просит групповой снимок новаторов, лучших молодых стахановцев.

- В бригаде только четыре человека, - замялась Зиночка. - В активе, конечно, сам Малышев - он известный новатор, потом Катя Галкина - она лучшая стахановка, и потом политрук бригады Лена Туфик… - И она замолчала.

- И еще Всеволод Булкин! - строптиво добавила Катя. - Вообще в бригаде все работают хорошо.

- Но, Катя, ты понимаешь, что нужно снять актив, - зашептала Зиночка. - А Сева сегодня устроил такую возмутительную вещь… Разве это сознательность?

- Ничего! Он больше не будет.

- Ой, конечно! - поддержала подругу Леночка.